– Подобные испытания невыносимы, – сухо бросила миссис Арлингтон.
– Они скоротечны, поверьте. Если позволите, я буду молиться за вас.
Парикмахер на секунду перестал щелкать ножницами, открыл ящик стоявшего справа шкафчика, достал маленькую белую карточку и протянул миссис Арлингтон.
На картонке была надпись Eх-voto.
– Это небольшая ассоциация, – почти застенчиво пояснил Тед. – Тесная, семейная молитвенная группа. Мы пытаемся со всем возможным благочестием бороться со злом и бедами нашего мира. Иногда Всевышний нас слышит и откликается. Рай, должно быть, напоминает заполненную просителями приемную бюрократа. Не хочу хвастаться, но наши моления часто оказываются действенными. Не исключаю, что «небесный чиновник», который занимается нашими просьбами, особенно ревностен.
Эмилия Арлингтон вгляделась в карточку. Идеальное исполнение. Никаких имен, только название ассоциации. Eх-voto. Справа внизу номер банковского счета.
– Мы – добровольная организация, – продолжил Тед. – Существуем на пожертвования нескольких щедрых благотворителей. – Парикмахер завел речь о черном гетто, которое наступает на центр города, и белые со дня на день будут вытеснены оттуда. – Я не горжусь тем, что теперь закрываюсь в восемь вечера. Раньше все было иначе. Можете вообразить, что в Вашингтоне белые исчезнут с Молла? С Фогги-Боттом? С Капитолийского холма? Из парка Вест-Потомак?
Миссис Арлингтон больше не слушала. Решительно, Тед Силва – мистер Совершенство. Дело сладилось за две минуты в три фразы. Никто не произнес слов преступление, убийца, заказ. Клиентка посетила своего мастера. Что может быть естественней? Парикмахер – по совместительству добрый христианин. Банально? Конечно! Гораций Халдас уточнил, давая наводку, что клиент жертвует ассоциации Eх-voto немного денег – так принято, – причем не откладывая. Поощряет, так сказать, молитвенный пыл… Потом, если молитвы бывают услышаны и счастливый несчастный случай избавляет человека от неприятностей, он кладет на указанный счет кругленькую сумму. Число нулей зависит от степени удовлетворенности клиента или клиентки. Многие из осторожности выплачивают деньги небольшими траншами. Контрактов никто не подписывает. Все основано на взаимном доверии. Тед Силва, по словам Горация, работает на избранных, клиенты передают его из рук в руки. В Вашингтоне, этом всеамериканском эпицентре скандалов, работы у Теда всегда хватает.
Божественный гнев, подстегнутый молитвами парикмахера, обрушивался стремительно и без промаха.
Оригинальность системы, изобретенной Тедом, покоилась на убежденности, что пуританские семейства, оказавшись замешанными в скандале, ужасно пугаются. Разве могут эти благочестивые буржуа заговорить об убийстве? Придумать хитрый план и нанять киллера? Боже упаси, разговор может идти лишь о высшем правосудии. В парикмахерской Теда Силвы велись разговоры о работе, семье, морали, государственных интересах. Потом остается одно – каждый день внимательно читать в газете раздел происшествий. Если Провидение сработало добросовестно, следует его отблагодарить, сделав щедрое пожертвование. Все очень просто. Впоследствии каждый сам договаривается со своей совестью, но человек склонен быстро забывать все эти щекотливые истории и считать себя изумительно невинным.
Миссис Арлингтон плевать хотела на притворство и лицемерие. Она перед совестью не отчитывалась и осознанно брала на себя ответственность за то, что заказала убийство. От Теда Силвы требовались молчание и эффективность. Все остальное – лирика. Теперь все улажено, и ради этого стоило помучиться в парикмахерском кресле.
Сенаторша через силу слушала банальности, изрекаемые Силвой. Не стоит обижать нужного человека. Мало ли как жизнь сложится.
А Тед болтал – совершенно механически – и причесывал – так же механически. Заметив, что миссис Арлингтон отвлеклась, он умолк и принялся насвистывать, обдумывая новое дело.
Аппетитный заказ. О такой клиентке можно только мечтать. Вне подозрений. Высокоморальна. И главное, абсолютно кредитоспособна. В последнее время кризис заставил парикмахера стать чуть менее привередливым в выборе клиентов. Скандалы больше не наполняли атмосферу столицы, а может, журналисты обленились и свои бомбы готовили не так тщательно. Несчастные случаи подстраивать становилось все сложнее, а уж о полной достоверности говорить и вовсе не приходилось. Месяц назад жалкий докторишка, чья жена врезалась на машине в дерево на берегу канала, никак не хотел расплачиваться, заявлял, что не знает никакого Теда, в парикмахерскую зашел постричься и, наверное, пожаловался мастеру на проблемы, а потом сделал небольшое пожертвование ассоциации Eх-voto, но все это никак не связано с аварией, в которую, к несчастью, попала его жена… «Да, мистер Силва, жена оставила мне солидное наследство, но умоляю, уважайте мою скорбь».
Теду Силве пришлось обеспокоиться лично (чего он ужасно не любил, это могло его скомпрометировать) и объяснить коротышке-доктору закон серийности. Жестокая судьба часто наказывает одну и ту же семью несколько раз подряд. За первой аварией вторая, за второй – третья и так далее. Вы меня понимаете? Хотите вызвать полицию? И что вы им скажете?
Врач заплатил почти сразу, но Тед остался недоволен. Споры и угрозы так пошлы, так мучительны. Его работа не подразумевает торга.
Эмилия Арлингтон повела дело элегантно, как он любил. Ни одного лишнего слова. Пара намеков, несколько пожеланий, фамилия, адрес – и готово. Возможно, сенаторша в своем праве, возможно даже, ее действительно достает бессовестная наглая девка. Шантажисты – бич демократии, и Тед спасает общество, стирает грязное белье американского правосудия. А с нечистой совестью он умеет договариваться не хуже клиентов.
Прекрасный получился денек! Тед мог гордиться своей работой – он справился с жиденькими волосами миссис Арлингтон, стрижка удалась.
Жестом тореадора он сдернул голубой пеньюар и осторожно смахнул с шеи волоски, после чего подал ей зеркало, чтобы она смогла оценить, как получился затылок.
Неплохо! Эмилия вынуждена была это признать – и признала, что Тед оценил по достоинству. Женщина говорила искренно, а это случалось не так часто, хотя Силва всегда старался, чтобы клиенты уходили от него похорошевшими.
Миссис Арлингтон не терпелось уйти – болтливый тип ее достал. Он попросил за стрижку двадцать три доллара, протянул сдачу, Эмилия отказалась, и он оставил деньги себе. Не без ужимок.
Проводил парикмахер клиентку ритуальной фразой:
– Наши молитвы будут сразу услышаны. – И закатил глаза. – Я знаю верные пути.
– Нисколько не сомневаюсь, мистер Силва.
Миссис Арлингтон убедилась, что на тротуаре никого нет, и прошептала в самое ухо парикмахеру:
– Убейте эту мерзавку, пока она не разворошила навозную кучу!
Сенаторше хотелось хоть раз увидеть застывшую улыбку этого типа, с которым они больше никогда не встретятся. Стервятник, падальщик, он кормится на помойках богатых семей.
Покачав головой, как ребенок, случайно услышавший бранное слово, он вернулся к себе в салон и вздохнул с облегчением, вспомнив, что час назад отпустил свою ученицу Терезу, а тротуар перед витриной, к счастью, пуст.
Чертова работа, подумал он и закрыл за собой дверь.
17Призраки Молла
5 июля 1964
Национальный Молл, Вашингтон
Ночь опускалась на Молл, широкую зеленую эспланаду, которая ведет от Капитолия к монументу Вашингтона, и дальше, мимо Белого дома, к мемориалу Линкольна на берегу Потомака. Официальное название – Национальный Молл, в просторечии – «передний двор Америки».
Над рекой поднимались плотные клочья тумана и плыли к высоким административным зданиям, отстоявшим от берега на сто метров. В тумане можно было различить фигуры прохожих, шпили и американский флаг – кусок ткани, больше напоминавший саван.
Трава была влажной, но Алису это нисколько не заботило, ей всегда нравился такой лунный пейзаж. Недалеко от нее группа подростков играла в бейсбол, хотя в тумане ни черта не было видно. Девушки визгливо хохотали, привлекая внимание парней. Когда-то и у Алисы в жизни было такое.
Она прошла мимо них к длинному мемориальному водоему. От воды поднималась легкая дымка. Алиса любила холодную воду, озера, бассейны и застывшие фонтаны, когда заходящее солнце больше не золотило водную гладь, ветер стихал, с улиц исчезали прохожие, а птицы отправлялись на ночлег. Мертвая, холодная и черная вода без единой складочки напоминала Алисе пустынный пляж с обрывистым меловым утесом.
В самом конце Молла стоял памятник Линкольну. Алисе показалось, что великий человек смотрит на нее с насмешкой. Фигура в огромном кресле вызывала в памяти Александра Великого, Зевса, Тутанхамона… Таков был замысел скульпторов, и они сумели воплотить его в камне. Линкольн наблюдал за миром, глядя прямо перед собой. На землю опускался вечер, клочья тумана цеплялись к бороде президента, словно мудрый патриарх курил трубку. Линкольн сторожил свой город, свою страну и правосудие.
Белый призрак успокоил Алису. В конце концов, она обычная средняя американка, которой с детства внушали мечту о великом едином государстве. Она верила в нее, хотела верить в торжество права, для которого нет богатых и бедных, а есть невиновные и преступники. Алиса вспомнила, как смешно смущался Ник Хорнетт, как лепетал и сразу загорелся желанием помочь. С удивившим ее саму удовольствием она подумала, что осталась привлекательной. Сегодня она пустила в ход все свое очарование, даже юбку надела, чтобы убедить сыщика работать на нее бесплатно. Из чувства долга, ради Лаки…
Да, она может соблазнить этого мужчину, но не хочет этого делать. Алиса подобна холодной черной воде и полна решимости осуществить задуманное.
18По меньшей мере 51 свидетель
3 сентября 1964
Агентство Хорнетта, 11-я улица, 115