Он снова умолк, пожав плачами. Роджер подумал, что перед ним находится «счастливый человек», которому принадлежит такой красивый дом и эта красивая комната с темно-синими бархатными драпировками и стильной мебелью, где его окружают другие доказательства процветания и материального благополучия, а по сути дела он глубоко несчастен.
— Я сообразил, что произошло через несколько недель после того, как она сбежала от меня, — продолжал он, — ведь она моложе меня. И я подумал, что причиной является какая-то любовная интрига. Поэтому решил, что если проявлю терпимость, она сама поймет, как это глупо. И она действительно возвратилась, но совершенно больной. Это было начало, она… — у него перехватило дыхание, — она во всем обвиняет меня.
— Почему?
— Она наотрез отказывается рассказывать, откуда она достает наркотики, но утверждает, что в одном из благотворительных комитетов, где она работала. Она очень много времени уделяла общественной работе, к этому ее принуждал, правда, я. Понимаете, ей практически нечем было заниматься и я считал это полезным. Получилось же…
— В каком именно комитете? — резко спросил Роджер.
— Не знаю.
— Может быть, комитет Питера Вейта по прекращению убийств на дорогах?
— Она в нем работала, да, но я не знаю, там ли она доставала героин, — упорствовал Каклифф, — все пытались ее убедить, даже медицинский персонал клиники Полли, где она проходила «лечебные курсы», но ее не переубедить. Мне кажется, она боится, что если откроет правду, то тем самым навсегда лишится наркотиков.
— Понятно, — сказал Роджер и вынул напечатанный на машинке список имен и адресов, которые он успел списать у Вейта до пожара. — Скажите, мистер Каклифф, кто вам известен из этих людей?
Каклифф дважды просмотрел список.
Роджер наблюдал за ним.
На месте этого человека нетрудно было вообразить Чарльза Джексона, в его глазах светился ужас и отчаяние Чарльза Джексона, до безумия влюбленного в свою молодую жену, которая так внезапно исчезла. Как бы он себя вел? И связано ли ее исчезновение с его докладом о наркотиках?
18Колоссальное напряжение
— Единственное знакомое мне имя в этом списке, — Артур Роули, — сказал Каклифф, — но я его не видел со дня суда. После того я писал ему, спрашивая, не могу ли я что-либо сделать, ведь у меня есть деньги, а он нуждается. Но ответа не получил. Что я мог предпринять? Смерть этой женщины лежит на моей совести, поэтому мне хотелось хоть как-то поладить с ее мужем. Но мне была понятна его реакция, если, особенно в душе, он продолжал считать меня виновным. Если бы кто-нибудь убил мою жену…
Роджер его не прерывал.
— Если бы я сумел разыскать человека, впервые познакомившего жену с этой отравой, если бы нашел тех, кто снабжает ее героином в настоящее время, мне кажется, я бы их задушил собственными руками, — сказал Каклифф с необычайной силой…
— Вы не имеете понятия?
— Ни малейшего.
— Вы сказали, что она лечится дома?
— Пару раз она лежала в клинике Полли. Первые два раза это было сделано частным образом, полиция не была поставлена в известность. Я надеялся, что мне удастся ее вылечить без того, чтобы она почувствовала, что находится под надзором полиции. Понимаете, ее нервная система…
«У этого человека не жизнь, а ад», — подумал Роджер.
— В последний раз я заявил в полицию, но до сих пор им не удалось узнать, откуда она получает свои запасы, — говорил Каклифф безнадежным тоном. — Когда она выходит из дома, за ней следят. Мне пришлось пойти даже на это, но… Мистер Вест, моя жена была исключительно красивая женщина, очень добрая, щедрая и уравновешенная. Если бы вы наблюдали, как я, постепенное изменение, происходящее в ней, эту ужасную метаморфозу, вы бы испугались. Наркотики подействовали не только на ее нервную систему, но и на внешность, и на общее состояние. Иногда меня берет сомнение: та ли это женщина?
Казалось, все было сказано. Роджер пожелал спокойной ночи и вышел из комнаты.
— Что вы можете для него сделать? — спросил офицер из Сент Джон-Вуда.
— Все надо взвесить и продумать, — осторожно ответил Роджер, — скажите, что вам известно о клинике Полли?
— Безумно дорогое заведение для наркоманов и неврастеников. Неплохо, если это тебе по средствам. Постоянный врачебный персонал, штат квалифицированного обслуживающего персонала и с десяток консультантов, большей частью с Гарлей-стрит, или из Бимпола. Пользуется хорошей репутацией, но их работники — такие собаки, что с ними не особенно легко договориться. «Профессиональная тайна», видите ли! Наркоманы, бывает, окончательно свихиваются и… но для кого я все это рассказываю?
— Для меня, благодарю, — подмигнул ему Роджер. — А теперь я хочу узнать, возвратился ли домой Джексон?
Джексон не возвратился, а о Розмари до сих пор не поступило никаких известий. Имелось сообщение о том, что Джексон пока не выехал из дома матери жены.
Роджер возвращался в Окружное управление, ему не хотелось вылезать из машины. Час ночи. Глаза слипались от усталости, к утру она пройдет, но сейчас с ней было трудно бороться. Он не собирался возвращаться в свой пустой дом и пытаться заснуть дома. Ему нужно было повидаться с Джексоном. Необходимо пропустить стаканчик виски и все будет в порядке…
Он ехал быстро по практически пустым улицам и добрался до места менее чем за десять минут. Большие красные кирпичные здания Гражданской полиции были погружены в темноту, но большинство окон Департамента криминальных расследований было освещено.
Роджер оставил свою машину там, где было больше свободного места, торопливыми шагами прошел мимо дежурного полицейского и вызвал лифт. Сначала он прошел в свой совершенно пустой кабинет, включил свет. В комнате было прохладно — не топили. Устойчивый запах табачного дыма пропитал помещение, и он невольно закурил. Потом подошел к своему столу, заваленному докладами и напоминаниями. Здесь работы было, как минимум на два часа, но в данный момент он был не в состоянии заниматься этими пустяками.
Тут он вспомнил, что забыл в 10 часов позвонить Джанет.
Жена, конечно, поймет, что он был занят.
Он вздохнул, слегка смущенный.
Вечерние газеты переполнены описанием «несчастных случаев», подстроенных убийцей, его собственное имя упоминается сотни раз. Джанет увидит, чем он занят и станет волноваться. Какого черта он не удосужился позвонить? Но тут же невольно улыбнулся, припомнив, чем был занят в 10 часов. Сейчас было не время тревожить Джанет, но это самое первое, что он сделает утром…
Он просмотрел напоминания в поисках чего-либо неотложного, сверху лежала записка, написанная карандашом:
«В 11.40 звонила миссис Вест. Я сказал, ей, что ты уехал в Округ…»
Больше ничего существенного не было. Портрет Артура Роули, каким он был в период смерти жены, и краткие биографические сведения. Роули работал помощником управляющего небольшим филиалом аптеки, был квалифицированным фармакологом и, как будто, преуспевающим. В то время ему было всего 27 лет. Он производил впечатление слабовольного, мягкого человека. Легко можно был представить, как он дает советы молодым матерям, участвует в организациях по охране здоровья, отвешивает лекарства, порошки…
Порошки?
Вот еще третий человек, причастный к несчастному случаю четырехлетней давности, тоже связанный с медикаментами.
Роджер просмотрел менее внимательно остальную часть донесения о Роули. Его интересовал адрес и место работы.
Из сообщения Конноли явствовало, что тот уехал из Лигейта вскоре после смерти жены. Он больше не работал у Самартов, аптекарей, ни в одном из их отделений. У него не было родственников, — этот пункт Конноли проверил.
— Чем скорее мы разыщем Роули, тем лучше, — пробурчал Роджер. Он пометил, что необходимо усилить старания в этом направлении, затем закурил еще одну папироску и глубоко задумался.
Составило бы какую-нибудь разницу то, если бы ему с самого начала стало известно, что Роули работал фармакологом и имел доступ к опасным наркотическим средствам?
Раздался телефонный звонок, он взял в руки трубку.
— Вест слушает…
— Алло, Красавчик, это Дик Рид, — послышался невозмутимый голос дежурного офицера, — загляни ко мне на минутку, я тут кое-что раскопал.
Риду оставалось недолго служить до отставки. Это был спокойный, седовласый человек, лет 60-ти, которого с виду можно было бы назвать школьным учителем или научным работником, но не человеком, проведшим половину жизни в сутолоке Скотланд-Ярда.
Он поднял глаза от бумаг, когда в кабинет вошел Роджер.
— Садись, дорогой, — сказал он приветливо, — у тебя такой вид, как будто ты засыпаешь на ходу.
— Тут не до сна, башка трещит от разных мыслей.
— В таком случае необходимо пропустить хотя бы стаканчик, — серьезно вымолвил Дик и потянулся к бутылке с виски и сифону с содовой. — Я слышал, что тебя пытались прикончить топором?
Роджер усмехнулся.
— Когда Вейт немножко поостынет, я у него спрошу, чего ради он держал такую игрушку у себя на кухне.
— Могу тебе сказать. Мы тут разыскали одного из бойскаутов, с которыми Вейт много возится, и задали ему несколько вопросов. Случалось, что Вейт вывозил своих подопечных в Суррей, там у них было нечто вроде палаточного городка, ну, а топором, естественно, валили мешавшие деревья.
— Совсем не уверен, что мне бы нравилось иметь такого руководителя для своих мальчишек, — проворчал Роджер, — ну, да поживем — увидим. Меня волнуют другие проблемы, Дик. Тебе что-нибудь известно о действии героина?
— Очень многое.
— А о лечении от него?
— Почти ничего.
— Скажи, встречал ли ты хоть одного наркомана, который после прохождения курса лечения в первые же дни готов продать душу дьяволу за небольшую дозу этого наркотика?
Рид задумчиво ответил:
— Нет, не встречал. Послушай, куда ты клонишь?
— Миссис Каклифф — наркоманка. Она даже два или три раза лежала в клинике Полли для так называемого лечения. По словам ее мужа, даже больничный персонал не заставил ее сказать, где она достает героин.