овления совпадения или несовпадения тканей. Однако он своевременно понял и то, что этот вид сравнения имеет свои границы и может служить лишь отправной точкой при настоящем криминалистическом сравнении текстиля.
Бэль также сделал вывод, который имел значение для всего развития методов криминалистического сравнения текстиля. Совпадение материала и переплетения у двух разных кусков тканей не исключает возможности их принадлежности к одному и тому же предмету одежды. Доказательство их идентичности возможно лишь при наличии определенных индивидуальных признаков. Это могут быть признаки различного рода — штопка и изменение ткани в результате выгорания, износа, старения, дефекты ткачества, возникающие в процессе производства при разрыве нитей основы. Бэль сумел разработать метод использования криминалистической экспертизой обнаруженных дефектов ткачества.
Примером может служить дело парижского банковского курьера Депре, который исчез при исполнении поручения. Подозрение пало на каменщика по имени Нуррик. Но доказательств против него собрать не удавалось, пока спустя неделю в Марне не обнаружили труп Депре. Его руки были связаны за спиной дешевым хлопчатобумажным носовым платком с красными полосками. Сначала попытки обнаружить какие-либо особенности, доказывающие его принадлежность Нуррику, казались бесперспективными. Но тут Бэль заметил нарушение закономерности рисунка. В одной из красных полосок было на шесть нитей больше, чем в остальных, т. е. обнаружился дефект ткачества, возникший из-за временной неисправности подъемника нитей основы. Обследование носовых платков Нуррика ничего не дало, но Бэль нашел ткацкую фабрику, а затем и фабрику носовых платков, которая приобрела эту бракованную партию товара и изготовила восемь дюжин носовых платков. Расследование привело к торговцам. Один из них, как оказалось, продал матери Нуррика шесть таких платков. Пять находились еще у нее, один она подарила Нуррику. Итак, круг замкнулся.
Дело Депре мало известно, а внезапная смерть Бэля помешала дальнейшей разработке методов исследования текстиля. После его смерти малоисследованной областью занимались лишь несколько химиков и биологов, и в частности доктор Зигфрид Тюркель, адвокат из Вены, который, восторгаясь возможностями криминалистики, основал в 1921 году частную криминалистическую лабораторию в австрийской столице и в 1922 году возглавил руководство Криминалистической лабораторией полицейской дирекции Вены. Неустанный энтузиаст, доктор Тюркель предпринял, между прочим, большое исследование следов, оставляемых курящими людьми, и тем самым реализовал мечту литературного криминалиста Шерлока Холмса. Он занялся и исследованиями текстиля, особенно проблемами производства искусственного шелка и синтетических волокон, начатого со времени первой мировой войны. Но так или иначе, а криминалистическое исследование текстиля находилось все еще в стадии становления, когда дело Веры Пэйдж в 1932 году лишний раз доказало необходимость расширения работ в этой области.
Но прошло восемь лет, прежде чем произошло аналогичное во многих отношениях событие, которое привело к неоспоримому успеху криминалистики в области исследования текстиля и способствовало ее дальнейшему развитию. Ветреной ночью 3 ноября 1940 г., когда потоки дождя с шумом обрушились на Престон, в квартире Джеймса Ферса, директора Северо-западной криминалистической лаборатории, зазвонил телефон. Ферс снял трубку и узнал, что в одном из бункеров Сифорта на берегу моря обнаружен труп девушки. Ланкаширской полиции в Сифорте необходима его помощь, и к нему уже послали полицейскую машину.
Ферс, худощавый мужчина сорока с лишним лет, с узким морщинистым лицом, был химиком. Ровно двадцать пять лет проработал он в университетском колледже Ноттингема как специалист по охране чистоты рек. Так как ему часто приходилось выступать экспертом в суде, то еще в двадцатых годах он стал поддерживать связь с полицией Ноттингема. Когда же британское министерство внутренних дел в 1938 году стало создавать естественнонаучные полицейские лаборатории и после основания Центральной полицейской лаборатории при Скотланд-Ярде открыло еще шесть лабораторий: в Бирмингеме, Уэйкфилде (позднее Харрогете), Бристоле, Ноттингеме, Кардиффе и Престоне, то Ферс был назначен директором лаборатории в Престоне. Название „Полицейская криминалистическая лаборатория" для двух маленьких комнат в старом доме на Джордан- стрит, где Ферс работал вместе с одним констеблем, звучало как преувеличение. За два года работы Ферс зарекомендовал себя трудолюбивым и энергичным человеком. Его знали во многих полицейских участках, и ни одно крупное преступление, ни одно большое ограбление, ни один большой пожар не расследовались без его помощи.
Та ноябрьская ночь была не только ветреной и дождливой. Она была неописуемо мрачной. Из-за немецких воздушных налетов приходилось выключать уличные фонари и маскировать окна домов. Хотя сопровождавший Ферса констебль хорошо знал дорогу, все же они достигли моста Бруквейл, который соединяет Ватерлоо и Си- форт, лишь к половине второго ночи. Ветер вздувал пальто стоявших у бункера полицейских и хлестал Ферса по лицу. Он приблизился к сооружению, освещенному внутри факелами, и вошел. С тех пор как миновала угроза немецкого вторжения в Англию, бункер превратился в своего рода свалку, на его полу скопились отбросы. В этой грязи лежало неподвижное тело девушки. Ее глаза, нос и губы были в кровоподтеках и грязи. На обеих сторонах шеи были видны следы удушения. Сержант уголовной полиции Флойд кратко сообщил Ферсу предысторию события.
Убитой оказалась Мэри Хэган, пятнадцатилетняя школьница из Ватерлоо. В 18 часов 45 минут она вышла из дома и побежала через мост в Сифорт, чтобы купить для отца вечернюю газету и папиросную бумагу. Около 19 часов ее видели в двух магазинах на Лоусон-роуд, где она купила на 2 пенни бумаги и за 1, 5 пенни вечернюю газету. Затем Мэри должна была возвратиться домой той же дорогой. Разыскивая девочку, ее отец и несколько соседей около 23 часов наткнулись на труп девочки в бункере.
Доктор Брэдли, полицейский врач Сифорта, осмотрел тело приблизительно час тому назад. Вероятно, незадолго до 19 часов, когда она уже возвращалась домой, Мэри затащили в бункер и задушили. Оставшиеся после покупок деньги — один шиллинг и восемьдесят с половиной пенсов — исчезли. Может быть, убийца видел, как девушка делала покупки, выследил и напал на нее, чтобы ограбить. Доктор Брэдли обнаружил также следы изнасилования. Заподозрить кого-либо еще было нельзя.
Ферс взял факел, еще раз обследовал потерпевшую и дал разрешение доставить ее в морг Сифорта, но условился, что сам снимет с нее одежду. Затем он еще почти час осматривал пол бункера, особенно то место, где лежал труп Мэри Хэган. Человек, ползающий по грязному полу, еще несколько лет тому назад мог бы вызвать удивление и насмешку полицейских, но они уже были знакомы с таким методом работы, и Флойд помогал упаковывать различные находки и пробы. Это были газета „Ливерпульское эхо" от 2 ноября, которая была расстелена непосредственно под телом Мэри Хэган, носовой платок, одна дамская перчатка, а также пробы почвы из бункера и с места перед входом в бункер. И наконец, Ферс обнаружил кусок грязной ткани — по всей видимости, повязку с пальца, внутри которой были кровь и какая-то мазь.
К трем часам ночи, промерзнув до костей, Ферс закончил работу в бункере и отправился в морг. Дождь лил как из ведра. В морге был сквозняк и холод, как и во всех моргах Англии. Но несмотря на такие отвратительные условия работы, Ферс аккуратно раздел труп Мэри Хэган и упаковал каждый предмет одежды отдельно. При этом он еще раз осмотрел следы удушения и заметил на правой стороне шеи кровавый отпечаток большого пальца. Для дактилоскопирования отпечаток был непригоден. Но так как на теле потерпевшей не имелось кровоточащих повреждений, то Ферс, вспомнив о повязке с пальца, подумал, не принадлежит ли она убийце, у которого на большом пальце кровоточащая рана, и не потерял ли преступник повязку с пальца во время борьбы с Мэри Хэган, а запачканный кровью палец он, видимо, прижал к ее шее. Эти мысли мелькали в голове Ферса, когда он покинул морг и направился обратно в Престон.
С 3 по 10 ноября Ферс поочередно исследовал все собранное на месте преступления — от промокших насквозь туфель Мэри Хэган до странной повязки с пальца. Все свои выводы он записывал. О повязке говорилось: „Ткань покрыта слоем грязи. После удаления грязи подтвердилось предположение, что речь идет о повязке с пальца, вероятно с большого". Коричневатый, водоотталкивающий материал образовывал верхнюю часть повязки. Внутренние слои состояли из хлопчатобумажного муслина, пропитанного дезинфицирующей жидкостью и какой-то мазью. Химический анализ показал, что дезинфицирующим средством был акрифлавин, который используется исключительно для изготовления военных перевязочных пакетов. Мазь содержала цинк. Край повязки был сильней всего пропитан кровью. Значит, ранка находилась на самом кончике пальца. Одним словом, Ферс сделал вывод, что речь идет о материале из полевого перевязочного пакета, который использовали для перевязки сильно кровоточившей раны на большом пальце, и что следует подумать о военнослужащем как о возможном убийце. Эта гипотеза имела определенное значение, так как неподалеку располагались Сифортские казармы. Подобные протоколы Ферс составил о каждом предмете исследования. Но только повязка с пальца наводила на какой-то след, если, конечно, она действительно принадлежала преступнику, а не случайно попала в бункер.
10 ноября Ферс сообщил в полицию о своих первых выводах в тот момент, когда после многих безуспешных усилий Флойд, казалось, напал на след. Среди данных о подозрительных лицах, которых видели вечером 2 ноября в районе моста Бруквейл, обращало на себя внимание вторичное упоминание о двадцатипяти-тридцатилетнем парне. Его видели 30 октября и 1 ноября. Некоему господину Хиндли он повстречался на том же месте 2 ноября около 17 часов 35 минут, и тот полагал, что узнал в парне Сэмюэля Моргана, родители которого живут в Беркли-драйв в Сифорте. Описание его полностью совпадало с описанием внешности человека, который 4 октября напал на женщину, Энн Маквитти, и ограбил ее. Хиндли сказал, что Морган с 1936 года служит в Ирландской гвардии и должен был бы находиться в казармах. Как он мог слоняться на мосту, казалось загадочным. Но загадки не стало, как только навели справки в казармах. Сэмюэля Моргана в сентябре перевели с отрядом в Сифорт. 22 сентября он ушел без увольнительной из казармы и с тех пор исчез. Его характеризовали как примитивного, необразованного и недисциплинированного человека. Родители Моргана сообщили, что он появился в сентябре и заявил, что останется дома на неделю. В действительности же он пробыл дома до конца октября, пока отец не заподозрил неладное и не выгнал его. Родители утверждали, что не знают, где он с тех пор находится. Так обстояли дела, когда пришло сообщение Ферса. Предположение, что преступником мог оказаться военнослужащий, настолько совпадало с результатами расследования, что Флойд просил шеф-констебля Хордерна объявить розыск Моргана. Уже 13 ноября из Скотланд-Ярда пришло сообщен