Следы ведут в пески Аравии (второе издание) — страница 61 из 74

Буркгардта интересовало другое — то, что у Зеетцена было только в намеке. Существовало мнение, что Эль-Карак и есть столица древнего набатейского царства Петра, она же библейская Села. Государство набатеев, группы арабских племен, возникло не позднее IV века до нашей эры и просуществовало до 106 года нашей эры, когда оно было завоевано римским императором Траяном и составило провинцию Аравия.

На полях недалеко от Эль-Карака Буркгардт нашел несколько медных монет. На них по-гречески было написано "Петра". Говорят, местные жители находят здесь и золотые и серебряные монеты, ювелиры охотно покупают их и переплавляют в драгоценные изделия. Но ни по географическим, ни по историческим Данным Эль-Карак на Петру не похож. Но, может быть, стоит тщательнее исследовать эти места, каждое поселение, каждую долину, и обнаружится Петра. Когда-то это был огромный прекрасный город. Где же его руины, его следы? Остатки городов Декаполиса показывают, что такие следы не исчезают с лица земли.

Буркгардт прибыл в Эль-Карак под видом жителя Алеппо Ибрагима ибн Абдалла, который направляется в Каир к родственникам. Неожиданный интерес к нему проявил шейх Юсуф, шестидесятилетний здоровяк. Шейх сам собирался сейчас к югу и предложил Иоганну присоединиться к нему. Выяснилось, что он едет со свитой из сорока всадников. Как не воспользоваться столь заманчивым предложением!

Однако продвигались очень медленно, так как по дороге шейх должен был разбирать деревенские тяжбы. В одном селении застряли надолго: там у шейха оказался еще один дом, семья, жена, о которых в Эль-Караке и не подозревали. Иоганн начал нервничать, торопить шейха. Тогда тот потребовал у Иоганна двадцать пиастров. "Отказать нельзя, — подумал Иоганн. — Убить он меня не убьет, конечно, но сумеет поставить в такое положение, что и вдвое больше заплатишь". Сошлись на пятнадцати пиастрах, причем Иоганн заставил шейха поклясться, что он или сам доведет его до Каира, или поручит это верному человеку из племени бени ховейтат — о людях этого племени Буркгардт слышал немало хорошего.

Но шейх не угомонился. Во время одного из переходов он вдруг спешился и подошел к Буркгардту.

— Давай мне твое седло, а я тебе отдам свое, — потребовал он. Буркгардт намеренно купил дорогое седло, отдав сорок пиастров, чтобы потом в Каире продать его и таким образом сохранить часть денег. У шейха же седло было старое, бедуинское.

— Не могу, — ответил Иоганн, — твое седло очень высокое, к моему росту не подходит.

— Ничего, привыкнешь, — спокойно сказал шейх. — Все равно у тебя седло отнимет шейх племени бени ховейтат.

Буркгардт растерялся, не зная, что предпринять. В это время всадники конвоя окружили их с криками:

— Ты почему седло не отдаешь? Разве он не брат твой? Разве он не давал тебе лучшие куски со своего стола? Не кормил коня твоего? Ты скряга, позор тебе!

С седлом пришлось расстаться. Спустя несколько часов то же самое повторилось со стременами. Буркгардт знал, что стремена на коне шейха сразу же сотрут ему ноги до крови. Но делать было нечего: он попал в безвыходное положение. Отдал и стремена.

Наконец в селении Бессейра шейх Юсуф передал Буркгардта проводнику, якобы из племени бени ховейтат, потребовав за весь путь восемьдесят пиастров, но зато пообещал двух верблюдов — и для самого путешественника, и для его шатра. Спорить было бесполезно, и шейх вместе со своими всадниками ускакал. Тут-то и оказалось, что проводник этот из племени бени билли и что у него вообще лишь один верблюд, да и тот хромой. В гористой местности передвигаться на лошади неудобно, с нею надо было расставаться. Буркгардт продал лошадь, купил на эти деньги четырех коз, решив, что они всегда пригодятся для расплаты, купил зерна, чтобы питаться в дороге, погрузил вещи на хромого верблюда и приготовился идти пешком, гоня перед собой свое небольшое стадо. Тогда проводник забрал у него коз и заявил, что идти он раздумал — устал, и настроения нет. Вот тут Буркгардт рассвирепел.

— Да что же ты за собака, что обманываешь на каждом шагу! — кричал он. — Да опустеет твой дом и пусть проклятие Аллаха обрушится на твою голову, на головы твоих детей, внуков и правнуков!

Он разгрузил верблюда, взвалил на спину мешки и с независимым видом зашагал по селению, хотя понятия не имел, что делать дальше. Но его тут же окружили бедуины из племени бени ховейтат.

— Пока ты был с тем из бени билли, мы не вмешивались, — сказал один из них. — У гостя с хозяином свои счеты, они никого не касаются. Теперь ты ушел от него, и мы можем тебе дать совет! Пойдем к шейху, он рассудит.

Шейх рассудил так: проводник из племени бени билли должен коз путешественнику вернуть, а путешественник за это должен отдать ему, шейху, свое ружье. В Каир же его поведет надежный человек из племени бени ховейтат по имени Хамд ибн Хамдан с сильным верблюдом и всего за двадцать пиастров. "Если не надует, то это не так уж много", — подумал Буркгардт и отдал шейху ружье.

Новый проводник стал собираться в дорогу, и все племя выстроилось в очередь к его жилищу, чтобы дать ему поручения в Каир. 20 августа они тронулись в путь. Этому не помешали ни сильный ветер, поваливший шатры по всему селению, ни слухи о том, что где-то поблизости свирепствуют бедуины из племени бени сахр. Хамд ибн Хамдан ничего не страшился. Он держал слово.

Это была знаменитая Петра

Через несколько дней Иоганн Буркгардт и его проводник вступили в Вади Муса, то есть Долину Моисея. Буркгардт не раз слышал от жителей Сирии, что в ней таятся несметные богатства. А свое название она получила-де от того, что Моисей разбил здесь лагерь, когда вел евреев из Египта, и похоронил неподалеку своего брата — первосвященника Аарона. На горе Хор, возвышающейся над долиной, и находится могила Гаруна, то есть Аарона, которого бедуины, как и Моисея, высоко почитают. Вдоль дороги то и дело попадаются груды камней — это означает, что здесь Аарону была принесена очередная жертва, а кровь засыпана, как полагается по бедуинскому обычаю, камнями.

Миновали две деревни, почему-то покинутые обитателями. Буркгардт поразился, увидев пустые дома, стены с тремя воротами, несколько глыб мрамора, лежащих на дороге. Жители деревень предпочитали шатры у подножий скал.

Хамд ибн Хамдан торопил Буркгардта. Он считал, что в Египет надо идти от порта Акаба в Акабском заливе Красного моря: там частенько собираются караваны, направляющиеся в сторону Суэца. Но Буркгардту не хотелось так быстро покидать долину, о которой он был немало наслышан. К тому же он знал, что Акаба сейчас — самое неспокойное место в Петрейской Аравии. Паша Египта Мухаммед Али стянул туда войска против ваххабитов и заодно против основного своего соперника — паши Дамаска. Встретиться с египтянами не очень-то приятно, да и в самой Акабе наверняка тщательно проверяют бумаги приезжих. Неизвестно, чем может это закончиться для европейца, выдающего себя за жителя Алеппо и идущего в Каир без особой нужды.

— Аллах велик, — сказал Буркгардт проводнику, — а я дал ему обет принести в Вади Муса жертву верному сыну его Гаруну. Думаешь, для чего я перед собой коз гоню? Одну из них я должен заколоть в честь Гаруна. Пойдем на его могилу.

— Зачем на могилу? — удивленно спросил Хамд ибн Хам-дан. — Ты же видишь кучи камней у дороги. Режь свою козу здесь.

— Нет! — упрямо сказал Буркгардт. — Я дал Аллаху обет принести жертву около самой могилы.

Он понимал, что проводник не посмеет противоречить: так можно разгневать Аллаха и вызвать его немилость. Тот и вправду молчал, глядя на горы.

— К могиле Гаруна надо дорогу знать, — наконец произнес он. — Я не знаю.

— Найдем кого-нибудь, кто знает, — успокоительно сказал Буркгардт.

Проводник до вершины горы Хор нашелся в ближайшем кочевье, и платой он довольствовался минимальной — всего парой старых подков, оказавшихся в мешке у Буркгардта. Ибн Хамдана оставили в деревне вместе со всей поклажей, с верблюдом и тремя козами, а сами, взвалив на плечи четвертую козу и бурдюк с питьевой водой, быстрым шагом направились к подножию горы, вершина которой вырисовывалась вдали над скалами.

"Другого такого перекрестка путей между Средиземным и Красным морями, между Суэцем и Вавилоном в этих краях нет, — размышлял Буркгардт. — Древние — и Диодор, и Эратосфен, и Страбон, и Плиний, и Птолемей — достаточно точно описывали местоположение Петры. Известно также, что находится она в горном районе, среди высоких скал, до которых трудно добраться. По описаниям все сходится. Не может быть, чтобы все они ошибались. Зеетцен подошел к Вади Муса вплотную, но не имел возможности исследовать ее. Это была удачная мысль насчет жертвоприношения".

Так думал он, продолжая зорко следить за дорогой, фиксируя малейшие подробности. Вдруг да и появится что-нибудь необычное! Отвесные скалы подступили почти вплотную к тропе, по которой они шли, и, казалось, где-то на высоте футов двухсот смыкались над нею, образуя подобие туннеля. Луч солнца не заглядывал сюда, лишь узкая полоска неба синела над головой. Пахло сыростью. Ни кустика, ни травинки меж камней.

— Куда это ты меня ведешь? — спросил Буркгардт проводника, стараясь казаться равнодушным. — Как называется это ущелье?

— Эс-Сик, Улица, — ответил проводник.

Прошли еще шагов триста. Ущелье чуть расширилось, и по его краю обнаружился глубокий овраг, отделивший тропу, по которой они шли, от отвесного склона горы. На дне его струился небольшой ручей. "Когда ручей зимой разливается, он, наверно, затопляет овраг, — решил Бургардт, — а летом вода уходит в песок и гравий". Но что это? На берегах ручья виднеются остатки каменной облицовки, и кажется, этот каньон призван сам направлять поток воды. Ну, конечно же, дальше он пробит в скалах. Значит, здесь жили люди, которые пытались снабдить водой этот сухой горный участок и вместе с тем предотвратить затопление, если напор воды окажется слишком стремителен. Буркгардт восхитился делом рук человеческих, сумевших с таким искусством использовать скупые природные данные местности. Еще шагов через пятьдесят он увидел виадук, перекинутый между скалами. Наверху мелькнули развалины, глаза выхватили из полумрака ущелья большие ниши. "Такие ниши делают для статуй", — подумал Буркгардт.