Палата был большая, серая и полна неслышно пульсирующих машин. Пациента не было видно, но он видел длинный металлический ящик, словно заостренный гроб, один конец которого указывал на дверь. Другого конца Кросс не видел, но знал, что там должна находиться голова женщины.
Над ящиком находилось устройство, откуда в «гроб» спускалось множество прозрачных трубочек, внутри которых двигался постоянный кровяной поток. За возвышающейся из «гроба» женской головой было видно большое количество различных инструментов. Лампы горели слабо и прерывисто, как будто то одна, то другая поддавалась какому-то скрытому давлению и упрямо боролась за то, чтобы вернуть свою яркость.
С того места, где его остановил доктор, Кросс мог видеть голову женщины на фоне этих неслышно работающих машин. Нет, даже не голову. Была видна лишь бесформенная белая масса бинтов, в которой пропадало множество проводков, идущих от стола с приборами.
Ее мозг был не защищен, и Кросс принялся изучать подсознание, где вяло текли мысли.
Он знал теорию хирургов-слэнов: связь мозга с телом была перекрыта, сам мозг разделен на двадцать семь отделов и продолжал жить под воздействием быстрых лучей, при помощи которых возникали новые ткани. Была проведена большая восстановительная работа.
Он обратил внимание на большое количество швов, было множество небольших погрешностей, но в целом хирургическая работа была сделана прекрасно. Каждая частичка мозга приводилась в движение оздоравливающей силой быстрых лучей. Без сомнения, миссис Корлисс очнется разумной, способной молодой женщиной и узнает его, самозванца.
Кросс думал: «Я был способен загипнотизировать людей с помощью кристалла, несмотря на то что это требовало больших усилий. Почему бы не испробовать это на слэне?»
Она была без сознания, и ее защита опустилась. Сначала он боялся приемников Поргрейва и опасности, исходящей от них. Его мысль затрепетала от волнения, которое было бы нормальным для Корлисса, независимо от обстоятельств. Весь страх улетучился. Он устремился вперед с фантастической скоростью.
Сам метод операции спас его. Нормальный мозг слэна потребовал бы несколько часов для исследования, так много дорог на пути к истине. Но сейчас в этой голове, разделенной мастерством хирургов на двадцать семь естественных компонентов, множество клеток памяти были легко распознаваемы. Через минуту он был в основном секторе, и сила его мысли была поставлена под контроль. Он надел наушники приемника Поргрейва на голову и отметил, что в сознании молодого слэна, Брэдшоу, не было заметно подозрения. Разумеется, мысль, появившаяся в связи с физическим страхом, достаточно неопределенным, не может быть переведена с помощью Поргрейва, что подтвердило его собственные исследования.
Женщина пробудилась умственно и физически, и несвязные мысли зазвучали в его наушниках: «Борьба… оккупация…» Слова подходили, потому что она была военным командиром, но этого было недостаточно, чтобы что-то понять. Тишина, затем: «Июнь… точно… июнь… выяснить до зимы и не иметь бессмысленных жертв из-за холода… это решено… итак… десятого июня». Он мог исправить дефекты в мозгу за десять минут при помощи гипноза, но это заняло час пятнадцать минут осторожного сотрудничества с хирургами и их машинами вибрационного давления. И каждую минуту он думал о ее словах.
Итак, десятого июня — день вторжения на Землю. Сейчас десятое апреля земного исчисления. Два месяца. Месяц на дорогу до Земли, а месяц на что?
Как только миссис Корлисс тихо заснула, Кросс нашел ответ. Он решил не терять еще день на поиски истинных слэнов. Позже эти поиски могут быть возобновлены, но сейчас, если он сможет выйти…
Джомми нахмурился. Через несколько минут его будут обследовать члены самой безжалостной, самой добросовестной расы в Солнечной системе. Несмотря на его успешные попытки оттянуть это испытание, несмотря на его предыдущий успех в передаче кристалла одному из сопровождающих, удача была против него. Инграхам оказался недостаточно любопытен, и не вытащил кристалл из кожуха. Он должен был, конечно, сделать еще одну попытку, но это был бы отчаянный шаг. Любой слэн заподозрил бы что-нибудь со второго раза, что бы он ни сделал. Его мысли застыли. Мозг Джомми был в положении «прием» на голос Инграхама, говорившего неразборчиво по радио, и слова, которые плыли по поверхности его мозга. «Физическое обследование, полное или нет… Вы должны привести Бартона Корлисса немедленно ко мне, это отменяет все предыдущие приказы».
— Хорошо, Джоанна, — Инграхам ответил достаточно громко и повернулся:
— Вы должны быть доставлены сейчас же к Джоанне Хиллори, члену Военной комиссии.
Прентис сказал:
— Джоанна — единственная из нас, кто общался какое-то время с Кроссом. Она назначена членом комиссии, так как она очень опытна и мысленно изучала его. Она курировала успешную кампанию его поисков и предсказала неудачу атаки, которая была проведена циклотроном. Кроме того, она написала длинный отчет с мельчайшими деталями о времени, проведенном в его компании. Если вы — Кросс, она вас сразу же опознает.
Кросс молчал. Он не мог оценить заявление главного слэна, но подозревал, что это может быть правдой. Когда Кросс вышел из комнаты, он впервые увидел Киммериум, настоящий земной город. Из дверей ему были видны два коридора. Один вел обратно к лифту, на котором они опустились, другой — к многочисленным высоким прозрачным дверям. За дверями находился город-мечта.
На Земле говорили, что секрет материалов, из которых были сделаны стены великого дворца, утеряны. Но здесь, в этом спрятанном городе слэнов без усиков, он предстал во всей красе. Джомми увидел улицу — великолепное воплощение вечной мечты архитекторов. Совершенные формы зданий казались живыми. Только музыка могла сравниться с этой божественной архитектурой.
На улице он перестал думать о красоте и сосредоточился на жителях. Их были тысячи: в зданиях, идущих по улице и едущих в автомобилях. Тысячи сознаний находились в пределах досягаемости. Он не пропускал ничего в поисках одного, всего лишь одного истинного слэна. И не мог найти. Ни малейшего намека. Его убеждение, что они должны быть здесь, разрушено. И скоро то же может случиться с его жизнью. Где бы ни находились истинные слэны, их защита делала их недосягаемыми для других слэнов. Но логика подсказывала, что дети-чудовища создавались непорядочными людьми, и были факты, что это случалось. Какие факты? Слухи? Какое еще может быть объяснение?
— А вот и мы, — тихо сказал Инграхам.
Брэдшоу предложил:
— Пойдем, Корлисс, мисс Хиллори хочет поговорить с вами наедине.
Пол казался ему странно твердым, когда он шел по направлению к открытой двери. Внутренние покои оказались просторными и уютными и выглядели скорее как теплое гнездышко, нежели контора. На полках книги, у стены стоял диван, шкаф с электрической картотекой, были несколько надувных стульев и толстый ковер. Был также блестящий стол, за которым сидела гордая, улыбающаяся, полная сил женщина.
Кросс и не ожидал, что Джоанна Хиллори будет выглядеть старше. И пятьдесят лет не оставили бы заметного следа на этих бархатистых щеках. Перемена была в нем самом. Несколько лет назад мальчик-слэн смотрел на эту женщину с обожанием; теперь трезво оценивал ее. Он отметил, что взгляд Джоанны был ярким и не соответствовал ситуации. Он сконцентрировался. Неожиданно ее лицо торжествующе засветилось. Встревоженный, Джомми направил свою мысль на ее мысленный щит, пытаясь найти в нем изъяны, уловить малейшую утечку мыслей, и с каждой секундой его удивление росло.
Ее улыбка перешла в мягкий смех, и защита опустилась. Ее мысли были перед ним: «Смотри, Джон Томас Кросс, и знай, что все приемники Поргрейва в этой комнате отключены. Знай также, что я твой единственный живой друг и я приказала привести тебя сюда, чтобы ты избежал медицинского осмотра, которого тебе никогда не пройти. Я наблюдала за тобой через Поргрейвы и наконец поняла, что это ты. Не спеши, просмотри мои мысли, убедись в моей доброй воле. Мы должны действовать быстро, чтобы спасти тебе жизнь».
Джомми не доверился ей сразу, как, может, сделал бы раньше. Время шло, а он все изучал темные коридоры ее сознания, ища причину столь удивительного поворота.
В конце концов он тихо произнес:
— Так ты веришь в идеалы пятнадцатилетней давности, заразилась от молодого эгоцентриста, который предлагал только…
— Надежду, — закончила она. — Ты принес надежду до того, как я достигла той точки, когда большинство слэнов становятся настолько черствыми и безжалостными, насколько их заставляет жизнь. «Люди, — ты говорил, — как насчет людей?» — и шок от этого и от многого другого изменил меня навсегда. Я намеренно дала твое неправильное описание. Наверное, ты удивлен. У меня не было знаний человеческой физиологии. Но это считалось естественным, что я стала изучать твое дело и была назначена членом комиссии. Я считаю также естественным, что…
Она выжидающе остановилась, и Кросс смущенно сказал:
— Мне очень жаль.
Ее серые глаза встретились с его пристальными карими глазами.
— На ком вы еще собирались жениться? — спросила она.
— Нормальная жизнь подразумевает брак. Я ничего не знаю о ваших отношениях с девушкой-слэном, история с Кэтлин Лэйтон исключает то, что вы были с ней во время ее смерти. Но брак с несколькими женщинами, зачастую в одно и то же время, не является чем-то необычным в истории слэнов. Ну и, конечно же, мой возраст…
— Я согласен, — просто сказал Кросс, — что пятнадцать-двадцать лет — не такое большое препятствие для вступления в брак у слэнов, которые живут дольше людей. Но так случилось, что у меня иное предназначение.
— Не знаю, как насчет супружества, — сказала Джоанна Хиллори, — но с этого часа у вас появился соратник, который поможет вам исполнить вашу миссию и поможет вам пройти медицинский осмотр.
— Да что там, — махнул рукой Кросс. — Все, что мне было нужно — это время и способ передать кристаллы в руки Инграхаму или кому-нибудь другому. Вы обеспечили и то, и другое. Нам также потребуется парализующий пистолет, который лежит в ящике вашего стола. И затем позовите их всех одновременно.