Господи! Господи! Я больше не хочу. Я не…
Запись заканчивается 29 марта в 04:51
Запись начинается 29 марта в 04:56
Рядом что-то есть. Я не вижу этого – его, этого, – не знаю, но чувствую, что оно тут. Я это знаю, просто знаю, нутром чую. Я слышу, как оно двигается.
Оно не ломает ветки, оно шагает бесшумно, но я его слышу. Слышу, как колышется воздух. Слышу, как оно живет. Мне хочется смеяться. Не знаю почему, вообще-то ничего смешного. Но такое ощущение, что если я не засмеюсь, то начну кричать и не смогу остановиться. Потому что оно смотрит на меня. Я это чувствую. Оно так близко, что я, наверное, коснусь его, если протяну руку. И часть меня хочет это сделать, потому что это, скорее всего, будет конец: во мне поселится что-то, что нельзя будет вывести, и вместо красного будет черное, и тогда я уже ничего не буду бояться.
Я пытался подсветить это телефоном, но оно слишком быстрое. А может, и не быстрое. Может, оно просто знает, как не попасть в луч света. И я вижу просто деревья, и вижу тьму, черную, хоть глаз выколи, цвета черной дыры, цвета пустоты, и я вижу ветки, некоторые очень тонкие и вроде бы даже движутся, хотя ветра нет, но, едва я начинаю приглядываться, они замирают или исчезают, или это просто мои глаза ничего не видят.
Оно со мной. Я по-прежнему иду, потому что делать больше нечего. Обратного пути нет. Я знаю, что облажался, я знаю, что совершил ошибку. Я знаю, что заслужил это. Но я этого не хочу. Я хочу домой. Я просто хочу домой.
Оно идет со мной. Не знаю даже, хочет ли оно мне навредить. Я его не вижу, но чувствую, и мне кажется, что ему любопытно, ему будто нравится наблюдать за мной, я для него как мышь в лабиринте. Оно чувствует, что мне страшно, и ему это нравится. На самом деле я не знаю, может ли оно думать и чувствовать. Я пытаюсь его очеловечить, но вдруг это пустая трата времени?
Я идиот. Идиот. Тупой, трусливый, плаксивый идиот. Господи! Ну пожалуйста. Пожалуйста!..
Запись заканчивается 29 марта в 04:58
Запись начинается 29 марта в 05:03
Я вижу впереди свет. Бледно-голубой, сияющий, и я иду к нему, потому что знаю: оно хочет, чтобы я сделал именно это. Но теперь я думаю, что это не Лорен.
Наверное, это с самого начала была не Лорен. Наверное… Боже! Наверное… Я вижу…
Запись заканчивается 29 марта в 05:05
Участники:
Детектив Джон Стаглионе
Детектив Миа Рамирес
Бретт Мастерсон
ДТ СТАГЛИОНЕ. Расскажете нам про то утро? Про 29 марта?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Я рассказал все, когда обратился в полицию.
ДТ РАМИРЕС. Мы знаем, мы читали ваше заявление. Просто хотим еще раз услышать.
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Ладно.
ДТ СТАГЛИОНЕ. Вы живете в доме 94 по Ист-стрит?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Именно так.
ДТ РАМИРЕС. Где вы работаете?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. А это здесь при чем?
ДТ СТАГЛИОНЕ. Все пойдет быстрее, если вы не будете отвечать вопросом на вопрос.
ДТ РАМИРЕС. Вы работаете на Уолл-стрит, да?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Да. В фонде «Эвери».
ДТ РАМИРЕС. И каждое утро бегаете в парке?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Когда я в городе – да.
ДТ СТАГЛИОНЕ. Во сколько?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Обычно я уже у ворот, когда приходят их открывать.
ДТ СТАГЛИОНЕ. Это во сколько?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. В шесть.
ДТ РАМИРЕС. То есть входите в парк одним из первых?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Обычно по утрам я там не один такой.
ДТ СТАГЛИОНЕ. И все ждут, чтобы войти?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Да.
ДТ РАМИРЕС. Вы бегаете вокруг водохранилища?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Обычно – да.
ДТ СТАГЛИОНЕ. Вернемся к тому самому утру. Вы были у ворот, когда их открывали?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Да.
ДТ РАМИРЕС. И что было потом?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Я побежал.
ДТ СТАГЛИОНЕ. А потом?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Я пробежался по северному берегу озера и уже возвращался обратно по южному, когда заметил, что кто-то спит на скамейке.
ДТ РАМИРЕС. В этом было что-то необычное?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Раньше мне это не показалось бы странным. Но сейчас – да. Сейчас это необычно.
ДТ СТАГЛИОНЕ. Что вы подумали, когда увидели его?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Я решил, что это просто бродяга.
ДТ РАМИРЕС. И что заставило вас остановиться?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Я был уже совсем близко, я мог разглядеть парня. Я был в наушниках, пытался сконцентрироваться на темпе, поэтому я просто скользнул по этому парню взглядом, понимаете? Парень спал, но было в нем что-то такое…
ДТ СТАГЛИОНЕ. Что именно?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Он был чистым. Ну не совсем, у него ботинки были грязные. Точнее, один ботинок. Парень был в одном ботинке. И джинсы были грязные. Но на нем был свитер из Brooks Brothers. И голову он явно мыл недавно. Поэтому я остановился и пригляделся. Он был совсем молодой. Ну, наверное, не больше двадцати. Поэтому я подумал, что он напился, перелез через забор, а потом уснул. И я решил, что должен разбудить его.
ДТ РАМИРЕС. И вы разбудили?
БРЕТТ МАСТЕРСОН. Да. Я потряс его за плечо, и он проснулся.
ДТ СТАГЛИОНЕ. И что он вам сказал?
Двадцать девятое марта
Двадцать пятая запись в журнале
Я, кажется, закричал, когда тот парень меня разбудил. Я точно не знаю, голова у меня тяжелая, будто внутри у меня там черная дыра. Но тот парень точно отпрыгнул, он, кажется, готов был убежать. Но я, видимо, так ужасно выглядел, когда проснулся, что он сел рядом со мной. Он был очень осторожен, будто боялся, что я покусаю его или типа того. Но я был очень рад тому, что я жив и что я знаю, где нахожусь, так что парню скорее надо было бояться того, что я брошусь ему на шею и разрыдаюсь у него на плече.
Я сказал, что у меня все в порядке. Самая большая ложь в моей жизни, но парень, похоже, мне поверил. Он дал мне визитку – серьезно! – и спросил, не надо ли мне позвонить кому-нибудь. Кто вообще берет визитки на пробежку? Я объяснил, где я живу. На этот раз парень, кажется, уже не поверил, но не стал мне мешать, когда я встал и пошел. Я запинался, ноги ужасно болели, но мне удавалось сохранять вертикальное положение и брести в сторону дома.
Никогда в жизни я не любил Нью-Йорк так сильно, как в те десять минут. Все в нем – все звуки, запахи, виды – все откликалось в сердце чуть ли не радостью и согревало тело. Я чуть не заплакал, когда дошел до западных ворот и увидел проезжавшее мимо такси. Желтое, забрызганное грязью, оно неслось слишком быстро, жуткая музыка гремела из открытых окон, но это было так по-нью-йоркски, что я едва не разрыдался.
Я вообще не помню, что со мной было после того, как я перелез через забор. Знаю, что делал записи в диктофоне на моем мобильном. После душа я заглянул в него и увидел, что наговорил почти сорок минут, но я не знаю, что я там рассказывал и что со мной происходило, – я был слишком напуган, для того чтобы все это слушать. Удалять я не стал, но и не включил. Не знаю, решусь ли вообще на это когда-нибудь. Сейчас, по крайней мере, точно не стану.
Странно. Обычно, когда ты что-то забываешь, у тебя в голове остается как бы силуэт забытого, ты будто можешь нащупать его контуры. Но на этот раз все иначе. Вместо этой ночи – дыра, такая глубокая, что я боюсь даже просто подойти к ее краю.
Я дрожал, когда вошел в квартиру. Не знаю – от холода или от чего-то другого. Везде было тихо. Когда я раздевался в своей комнате, зазвонил папин будильник. Кажется, родители не знают, что я уходил. Хоть что-то хорошее.
Не знаю, о чем я вообще думал. Сейчас в голове только одна мысль: как же мне повезло! На меня будто затмение нашло. Будто все, что делает меня человеком, существом относительно разумным и, пожалуй, чересчур эмоциональным, будто все это смела волна сумасшествия и я на время превратился в кого-то другого.
В парке меня могли убить. Избить. Изнасиловать. Сейчас там безопаснее, чем раньше. Да там, наверное, еще никогда не было так безопасно, но все равно не стоит ночевать на улице, если тебя перемкнуло и ты не можешь за себя постоять. В школе говорят, нам надо принять как факт то, что все люди от природы добрые, что все сталкиваются с непростым выбором на своем пути и что всем надо дать кредит доверия. Но это же бред полнейший. Некоторые люди просто ужасны. Да таких много, если честно.
Так что да, я знаю, мне повезло. Нереально повезло.
Я разделся, чтобы принять душ, и пришел в ужас: все мое тело было в царапинах и порезах. Ничего серьезного, но я даже не догадывался о них, пока не разделся. Они не болели, пока я их не увидел. Я выглядел так, будто всю ночь бегал по парку в полной темноте.
И тут на меня навалилась усталость, перед глазами все поплыло. Красные линии на теле будто бы зашевелились, они вились и сплетались в узоры из спиралей и петель. Краем глаза я заметил, что все начинает сереть, и подумал, что сейчас потеряю сознание.
Я зажмурился и стоял так, пока это ощущение не прошло. Когда я снова открыл глаза, царапины и порезы снова были царапинами и порезами. К счастью, все они неглубокие. Когда я встал под душ, с меня смылось немного крови, но ее было так мало, что она тонкой розовой струйкой тут же убежала в сливное отверстие.
Мне ужасно хочется снова лечь в постель, но я даже представить не могу, как буду рассказывать родителям, что заболел. Так что я выпил две чашки кофе и стащил у мамы антидепрессанты, которые ей выписали после всего того, то случилось с Бредом. Они, по сути, чистый амфетамин, так что мне немного полегче. Днем мне станет плохо, я знаю, это факт, но на учебный день, надеюсь, меня хватит.
Через девять часов и десять минут я смогу забраться в кровать и поспать часа три, а потом родители вернутся с работы. Пятьсот пятьдесят минут. Время пошло.
Все будет в порядке. Я буду в порядке. Уверен.
Энди Линдбург
Так, я уже в школе. Тут снова один коп.