Фердинанд делал всё, что мог, но вдруг заржал и плавно остановился, переходя на шаг. Обычно это ржание означало, что требуется вмешательство зрячего Бенедикта. Одновременно Фиделио залился лаем. Арлетта открыла глаза. Да. Беда. Слева на дорогу выползало стадо овец. Пастуха почему-то не было. Руководил стадом солидный, длиннорогий и весьма вонючий козёл. Сзади суетились две шавки, предком которых, но очень отдалённым, была некая благородная овчарка.
– Сидеть, Фиделио! Сидеть!
Фиделио, так уж и быть, послушался. Шавки тявкнули пару раз, но то ли были слишком заняты, то ли побоялись связываться. Видимо, в родословной Фиделио имелись монстры пострашнее каких-то пастушьих овчарок. Так или иначе, ехать было нельзя. Козёл никуда особо не торопился, овцы тоже. Стадо заполнило всю дорогу и медленно двинулось к деревне.
Арлетта прислушалась, стараясь расслышать что-то ещё кроме блеяния, потом опомнилась и торопливо оглянулась. Пока никого. Городская стена маячила не так уж далеко. Слева в дорогу вливалась вытоптанная полоса. Тоже своего рода дорога, только скотская. Куда-то они по ней часто ходят. Грязь ужасная, а в начале цепочка луж. Так это ж хорошо, на лужах следов не видно.
– Налево, Фердинанд.
Фердинанд недовольно мотнул головой, мол, хозяйка-то совсем свихнулась, но пошёл налево, разбрызгивая воду и расталкивая отставших овечек. Арлетта понадеялась, что, если и будут какие следы копыт, блеющая скотинка всё затопчет.
– Давай, Фердинанд! Ну же! Ещё немножечко!
Облетевшие кусты неопределённой породы сомкнулись за ними довольно быстро. Арлетта всё косилась на тёмное пятнышко городских ворот и, когда они скрылись из виду, облегчённо вздохнула.
– Всё, Фердинанд, уже всё. Теперь тихонечко.
Дорога была грязной, под копытами хлюпало, овцы натоптали в кустах множество троп. Попахивало сыростью и навозцем, то и дело на ветках попадались клочья желтоватой шерсти. Потом стало посуше, кусты сменились тонкими древесными стволами. Фердинанд брезгливо отряхнул передние ноги. Фиделио отряхнулся весь, но чище не стал. Так. И что теперь? Чахлый лесок – укрытие ненадёжное.
– Давай ещё чуть-чуть, – попросила Арлетта и нежно подпихнула Фердинанда пяткой под грязное брюхо. Ноги тоже были все в грязи. И юбка. И даже на лице вроде бы грязные брызги. Но это потом. Лишь бы уйти подальше.
Лесок и вправду быстро кончился. Открылась истоптанная полянка, полого спускавшаяся к реке. Видно, овцы ходили сюда на водопой. Фердинанд решил воспользоваться случаем, осторожно, всё время оскальзываясь, подошёл и сунул морду в чистую воду, в которой дрожало, отражаясь, серенькое небо с голубыми просветами и растрёпанные верхушки больших деревьев. Арлетта подняла глаза. На том берегу рос настоящий лес. Высокий, не очень густой, но не тронутый ни скотиной, ни лесорубами. По воде распластанными звёздами плыли жёлтые листья. Клёны. На том берегу против водопоя угадывалась дорога. Старая, давно не езженная.
– Нам бы в лес, – сказала Арлетта, – Фердинанд, может, попробуешь? Может, тут брод есть?
Фердинанд подумал, понюхал воду, посмотрел на неё одним глазом. Мудришь ты, хозяйка. Трактир надо искать. С конюшней, с приличным сеном. А ты в лес. Ничего этого старый конь, конечно, не сказал. Двинулся вперёд, медленно вошёл в воду. Неожиданно дно оказалось твёрдым, а река неглубокой. И вправду, брод. Лесная быстрина с намытой на дне мелкой галькой. На другой берег, травянистый, но крутой, Фердинанд взобрался, покряхтывая. Арлетта живо соскочила, чтоб ему было полегче, да так и повела в поводу. Фиделио уныло поскулил, глядя на холодную воду, но всё-таки решился, одолел речку в туче поднятых брызг.
Лес на том берегу – дубы, ещё не растерявшие своей ржавой листвы, и клёны, щедро ронявшие листья такой красы, что у Арлетты опять закружилась голова. Вся дорога была густо засыпана ими, багряными, золотистыми, ярко-алыми и тёмно-багровыми. Это уже было больше похоже на то, что показывал ночной брат. Беглая плясунья так увлеклась, что не сразу заметила, как слева деревья становятся реже. Ширится совсем не нужный просвет. Тут она вспомнила, что вообще-то убегает. Приказав Фердинанду стоять на месте, осторожно двинулась к этому просвету. Кто его знает, куда ведёт эта дорога. Оказалось, дорога привела их почти на вершину холма. Лес не кончался, просто уходил вниз, крутым высоким берегом спускаясь к реке. Но они снова оказались рядом с городом, который был виден во всей красе своих стен, башен, флюгера над ратушей и соборного шпиля. С другой стороны по-прежнему маячила деревенька. На дороге серым пятном клубилось овечье стадо. По всему выходило, что после расставания с овцами прошло не больше получаса.
Внезапно из городских ворот вырвались всадники. Арлетта сейчас же присела, прижалась к стволу подвернувшегося дуба. Шестеро. Ярким пятнышком сияет красная куртка Вальдена. А вот и ещё трое. И с ними собаки. Наверняка стражники. Ни один свободный человек в здравом уме не наденет на себя ядовито-зелёный камзол с жёлтыми штанами. Вот как, значит, господин Барнум. Вот отчего погони так долго не было. Это вы городские власти уламывали. М-да. Триста гульденов – это, конечно, не кошкин хвост. Арлетта застыла в растерянности. Вроде бы надо бежать. Но куда? Местности она не знала. Ни этой, ни вообще никакой. Даже название этого городишки ей не сообщили. Да и земли неизвестно какие. Не то алеманские, не то фряжские. А ещё там собаки. Найдут. В два счёта возьмут след и найдут. Арлеттиных вещей у них сколько угодно. Целая повозка. Нет. Надо собраться. Подумать. Вот что бы сделал ночной брат? Поубивал бы их всех… или заколдовал бы так, чтобы они все с коней посыпались…
Между тем всадники бодро миновали истоптанный овцами поворот и с налёту врезались в стадо. Во как. Даже память о колдуне помогает. С коней слетели не все, но кое-кто всё-таки покинул седло. Прочие же продолжали рваться вперёд, стремясь непременно добраться до дальней деревеньки и расспросить там о беглой плясунье. Объехать бы заполонившее дорогу стадо, но эта здравая мысль пришла им в голову слишком поздно. Овцы орали так, что даже здесь, на холме, было слышно. Собаки стражников сцепились с овечьими сторожами. Со стороны деревни явился пастух с кнутом, тоже конный, и внёс свою лепту в общую неразбериху.
– Знаешь, Фиделио, – сказала Арлетта, с трудом отпихивая привалившегося к ней пса и тихо отступая назад, – пойдём отсюда. Кажется, им не до нас.
Уселась на Фердинанда и направила его подальше от преследователей, в противоположную сторону. Заросшая дорога уводила к городу. Арлетта развернула Фердинанда хвостом к городской стене и уговорила двигаться без дороги. Чистым кленовым лесом с радостным золотым подлеском, заросшей рябиной опушкой, потом снова дубравой, густой, тёмной и молчаливой. Здесь обнаружилась какая-то случайная тропинка. Проложили её явно не люди. Благодарить надо было кабанов или, может, оленей. Вела она непонятно куда, раздваивалась, растраивалась, а то и вовсе исчезала под слоем опавшей листвы. Арлетта, стремившаяся не куда, а откуда, следила лишь, чтобы солнце, выбравшееся, наконец, из облаков, светило в спину. Так было, когда они начали удаляться от города. Потом она вспомнила, что солнце тоже ходит по небу, но, поразмыслив, решила, что это неважно. Главное, не вернуться назад, к шатру и повозкам деловитого господина Барнума. То и дело закрывала глаза и слушала, слушала изо всех сил. Услышала дальнее кукареканье, глухой, тоже очень далёкий стук топора, ленивый лай деревенской шавки, к которому Фиделио прислушался с большим интересом. Но никаких звуков погони. Пёс тоже не беспокоился. Радостно носился по лесу и лазил по кустам. В лагере господина Барнума ему ничего не дозволяли, и частенько приходилось сидеть на привязи.
Арлетта берегла Фердинанда, ехала шагом, часто спешивалась, пару раз у попавшихся по дороге ручьёв давала погулять, пощипать скудную лесную травку, напиться вволю. Дубрава терпко пахла палым листом, грибной сыростью и желудями. Ручьи – водяной травой и свежей речной влагой.
Постепенно лесная тишина делала своё дело. Беглая плясунья перестала вздрагивать при каждом треске и шорохе, руки больше не покрывались мурашками, и внутренний зуд, заставлявший двигаться вперёд и вперёд, чтоб не заметили, не нашли, не догнали, постепенно унялся, сошёл на нет. Солнце куда-то делось. Арлетта смирилась с тем, что придётся ночевать в лесу, и уже убедила себя, что с Фиделио и Фердинандом ничего не страшно, но неведомо какая по счёту тропинка вдруг стала шире и вывела в сжатое поле, привольно раскинувшееся на склоне холма. Кроме леса, поля и этого склона, упиравшегося в небо, ничего видно не было. Арлетта решила осторожненько подняться повыше и оглядеться. Слезла с коня, как делала это уже не раз, и тихонько потянула его за собой.
Глава 25
Подъём по колкой стерне оказался долгим, а холм высоким, с вершиной до того каменистой, что распахивать её никогда не пытались. На вершине обнаружились два гранитных столба. Один стоячий, другой лежачий. То ли древний жертвенник, то ли развалины часовни, то ли просто межа между владениями обозначена. Отпущенный на вольные хлеба Фердинанд бродил по полю, покусывал стерню, выискивал потерянные колоски. Под ногами у него, распушив хвост и развесив лохматые уши, прыгал Фиделио, ловил вспугнутых Фердинандом мышей, которые тоже заявились за колосками.
Арлетта устало опустилась на лежачий камень и прислонилась спиной к стоячему. Камни были тёплыми. Здесь, на холме, солнце ещё светило вовсю. К вечеру небо совсем очистилось. Видно было очень далеко.
Наверное, они, сами того не заметив, весь день поднимались всё выше и выше. Где это? В какой стране? Кругом холодный хрусталь осеннего неба, под ним лесистые холмы, золотые от закатного солнца, рыжие от ещё не опавшей листвы. Но люди тут живут. Между лесами на косогорах видны блестящие, как шёлк, лоскуты земли, сжатые поля вроде того, на котором они теперь очутились. Далеко на западе, если приглядеться против солнца, тёмная острая чёрточка. Может быть, шпиль собора в том неизвестном городке, который пришлось так быстро покинуть. На юге ещё один шпиль. Этот поближе. Даже крест можно разглядеть. Ишь как сверкает. А к востоку поле длинным косогором спускалось к прекрасному замку. Под закатными лучами он казался вырезанным из золотистой фольги. Тонкий слух Арлетты уловил далёкий, жалобный перезвон колоколов. Нет. Не замок. Монастырь. Слишком много для обычного замка крестов, куполов и высоких шпилей.