Они остались с обладателем цветного мешка вдвоем.
– Они не помешают, – сказал Им Су.
– Надеюсь на это, Отшельник, – прохрипел тот, пряча в карман нож.
Их вели к местам заключения через многочисленные помещения и коридоры, все так же освещаемые тусклыми ультрафиолетовыми светильниками, явно запитанными от водяных генераторов. Избитый Батон, у которого до одури ломило кости, моргая опухшим глазом, пытался сосчитать примерное количество Подземников. Из-за постоянных поворотов, пинков и покрикиваний получалось плохо, вдобавок гудела голова. Одно было ясно, они попали в тот самый дополнительный отсек для строивших туннели рабочих, о которых на собрании говорил инженер. Оставалось лишь догадываться об его истинных размерах, которые за последние годы местные обитатели могли собственноручно расширить.
Кем они были? Застрявшие здесь рабочие, запертые в туннеле люди, спасавшиеся от обрушившегося сумасшествия и давки? Хотя, казалось бы, острова находились вообще в стороне от всеобщей бойни. Но как знать, что может сделать даже простое радиосообщение захлебывающегося в истерике ведущего с психикой и без того напуганного человека. Не зря когда-то говорили – даже перо режет сильнее меча.
Кем бы они ни были, но явно обезумели за столько лет прозябания под землей, без дневного света и нормальной пищи. Солнечные лучи наверняка вообще ослепили бы их, реши кто-нибудь выглянуть на поверхность. Но зачем носить мешки здесь, в сумраке, под землей? Скрывать уродство? Или это, скорее, был некий добровольный кодекс обезличивания в замкнутом мире, где не называли даже имен. Но вероятнее всего, подумал Батон, эта была лишняя перестраховка на случай появления таких вот «светлых» гостей, как они. Не зря же у них первым делом отобрали фонари. Да еще более чем экстравагантным способом. Науськали же каких-то тварей, бляха-муха! В Треску плюнули, не заразился бы. Хотя если сами пользуют, вероятно, эта штука не особо опасна.
Иногда они проходили через просторные пещеры-теплицы, где под потолками гудели непонятно куда выводимые системы вытяжек, и даже целые огороды, в которых под опрелым полиэтиленом росли или доходили растения и овощи, совсем как в довоенные времена. Значит, про ограбленный караван Им Су не соврал, и у одичавших обитателей подземелья действительно водились более-менее сносные продукты.
Работали на фермах сгорбленные над грядками люди с корзинами на спинах, куда складывали урожай, и в неизменных мешковинах на головах, делающих невозможным определить пол их обладателей. Иногда попадались странные мерцающие растения и вьюнки, оплетавшие стены и специальные проволочные оградки, словно поросль винограда. В этих отсеках воздух насыщали запахи, смешивающиеся в странный одурманивающий коктейль.
В одном месте, правда, Батону все-таки удалось разглядеть кое-что интересное. Пока конвоиры задержались, разговаривая со встречным постом, возле входа в обложенное кафелем помещение, из которого доносились непонятные животные звуки, пронзительно разило кровью и слышался стук топора, он увидел в конце недлинного туннеля странный механизм, напоминающий дрезину, стоявшую на помосте в зарешеченном коробе. Масляно тянуло запахом инструментов.
На чем работала эта хрень, неясно, но на первый взгляд была вместительна, а еще, приглядевшись перед тем, как его повели дальше, Батон сообразил, что сделана машинка была из катамарана, наваренного на автомобильную ось легкового автомобиля.
Леру от остальных отделили сразу и брыкавшуюся и кричавшую девушку поволокли куда-то под присмотром Им Су.
– На веночек рыбку лови. Песенкой. Крючки да сети не бери, уколется, задохнется. Слезки лить будет. Детский плач, он страшнее смерти… – успел странно шепнуть ей Птах, когда их разводили.
– Что? – оглядываясь, не поняла Лера, пока ее толкали в другую сторону. Но юродивый уже кричал, тыча пальцем в Линь Има.
– А ты! Да, ты! За блуд ответишь! Одумайся, пока не поздно…
– Иди, иди! Двигай! Пошла…
Сколько времени они провели под землей, определить было трудно, вдобавок у Батона отобрали часы. Это бесило больше всего, так как охотник понимал, что они чудовищно теряют время и нужно как можно скорее найти выход из внезапно плачевно сложившейся ситуации. Тарас и Солус чинят лодку и еще неизвестно, сколько будут ею заниматься. Но когда-то же они закончат и будут ждать сигнал к выступлению.
Значит, нужно было что-то придумывать, и как можно скорее. Только бы эти сволочи ничего не сделали со станцией и детонаторами. Без них вся затея псу под хвост. Вдобавок их напоили каким-то отвратно вяжущим зельем, от которого кружилась башка.
Пленников раскидали по тесным комнатушкам с сырым земляным полом, укрытым драными тряпками, на которых кое-как с грехом пополам можно было вытянуться. Норы, а иначе эти апартаменты назвать язык не поворачивался, явно предназначались для хранения всякой садово-огородной мелочевки, поскольку перед заселением пленникам пришлось ждать, пока их новые обиталища не очистят от кулей, мотыг, ведер и прочего подобного инвентаря.
– Народ, вы тут? – потерев опухший глаз, позвал в пустоту Батон. – Небо в клеточку, друзья в полосочку.
– Я здесь, – через стенку справа негромко отозвался Яков. – Биргер следующий.
– Братья Запашные?
Эйнар и Эйлерт откликнулись с левой стороны. Чуть дальше закопошился Паштет, что-то раздраженно бормотавший про отнятые рюкзачок, дубину и рогатку.
– Треска с тобой?
– Идите в жопу, – раздраженно проворчал толстяк. – Не могли Птаха сразу ко мне в камеру посадить? Да заглохни ты там со своими куплетами. Предатель…
– Оставь его. Не виноват он.
– Ага, сам пришел, – передразнивая, огрызнулся повар. – Мешкари еще эти сраные.
Оставался Ерофеев.
– Дед, ты как?
– Нормально, Мишаня.
– А чё кровью харкаешь?
– Дык я это, – замялся невидимый старик. – Били же.
– Де-ед.
– Болею я, Мишка, – после долгой паузы наконец грустно ответил Ерофеев. – То ли воспаление, или еще дрянь какая. Может, тубер. Не знаю, где цепанул. Жжет все, как изнутри сгораю.
– На «Грозном» рифампицин вроде был.
– Поздняк уже. Думал, само рассосется. Чай, пройдет как-нибудь. Вот и дотянул, видать.
– Чего поперся тогда?
– Того и поперся. Боялся, Лерку не дождусь. Кхе! Кхар-р! – Он жестоко откашлялся. – А так и вместе вроде. Да и помочь действительно ведь могу. Пока силы еще… Кхар-р! Хотя, чего там, знаю же, недолго осталось.
– Много ты напомогаешь, Сань, – покачал головой Батон, переваривая услышанную горькую правду. – Ей чего не сказал?
– Незачем. Да и боялся лишний раз воду баламутить.
– Бояться не этого надо.
– А что – молодуху ту посылать? – взбеленился дед. – У нее муж, отец – глава селения. Это игрушки, что ли?
– А Лера – игрушки? – спросил Батон, запоздало пожалев.
– Лера своя. Часть меня, родная. Под присмотром хоть.
– Кто у кого под присмотром, Сань… Знать бы, куда эта мразь ее потащила.
– Так действовать надо! Выручать! Рано списали, щенки малорослые! – взвился дед. – Мешочников этих на капусту рубать! Понапяливали на себя, хорьки безмордые!
– Не кипятись особо, не усугубляй, – посоветовал из своей клетки Паштет.
– А ты не учи, сопляк. Нянек еще не хватало! Тебя переживу!
– Ну и какие будут предложения? – спокойным голосом вклинился в разговор Яков.
Предложений пока не поступало.
– Ждем, – был вынужден решить за всех Батон, хоть от боли за очевидную участь Леры и от собственного бессилия сводило скулы. Она, конечно, тоже не промах. Но связанная, против здорового мужика… Вот же вляпались. Держись, Веснушка! – Пока головы отпустит. Хотя на сколько того пойла хватает… Время уходит.
– То-то и оно, – буркнул Треска. – Пока мы тут кукуем, америкосы из лодки ракету сделают и на Луну улетят. А мы ни туды, ни сюды.
Батон это прекрасно понимал. Но выход из ситуации упорно не хотел оформиться в гудевшей от побоев и зелья голове.
– Ключи от камер, – побряцал связкой сопровождавший охранник.
– На стол и оставь нас. – Сняв маску, Линь положил ее рядом. – Дежурных тоже не надо.
– Слушаюсь, – прикрывая дверь, кивнул безликий мешок.
– И зачем ты с этими инвалидами сюда пошла?
– Любопытная, – огрызнулась Лера, когда ее втолкнули в низенькое кресло в небольшой комнате Им Су, перед столом, который занимали какие-то бумаги и поднос с высокой бутылкой, наполовину наполненной темной жидкостью. Рядом с бутылкой стояли несколько рюмок. Кореец взял две.
– Любопытство – единственная неукротимая вещь в природе. – Им Су хмыкнул, проведя по ключам пальцами.
– Ну уничтожишь ты их, дальше-то что?
– Нет-нет, – небрежно помахал рукой Линь, откупоривая бутыль и наполняя рюмки. – Выпьем?
– Не буду я с тобой пить, урод! – Лере было тяжеловато общаться, хотя в разговоре Им Су старался не применять сложных оборотов и суть она улавливала. Да и уроки с Тахомой и разговоры с Милен плюс самообучение не прошли для девушки даром.
– Зря. Здешний напиток не блещет изысканностью, но через пару рюмок может сойти за лакомство. – Кореец неприятно хихикнул и, взяв рюмку, подошел к ней. – Это поможет расслабиться.
Лера попыталась отвернуться, но он с силой схватил ее и, разжав челюсти стал вливать в рот жгучее пойло, которое потекло с подбородка на тельняшку. Девушка закашлялась. Ее руки по-прежнему оставались связанными за спиной.
– Вот видишь. Ничего страшного.
– Опоишь? – Лере неохотно пришлось признать, что напиток был хоть и крепким, но оставлял приятное травяное послевкусие. Она облизнула губы. Интересно, из чего его гнали? Хотя нет. И знать не хотела.
– Просто подготавливаю, – покачал головой Им Су. – В своих желаниях я иногда бываю чересчур агрессивен. Я хочу, чтобы ты все чувствовала. Чувствовала мужчину, обладающего тобой. Познала, что такое быть слабой. Быть женщиной. У тебя ведь наверняка были мужчины.