9
Когда Траффорд с Кассием тихонько проскользнули обратно в офис, там уже полным ходом шло другое празднество. В Израз приняли новую служащую, только что окончившую колледж, и эту девушку по имени Фиеста Целеста встречали буквально с распростертыми объятиями.
Каждый считал своим долгом обнять новенькую, со всех сторон раздавались восторженные выкрики, повсюду были сияющие лица. Фиеста Целеста пролепетала, что она в полном экстазе от того, что встретила здесь такой потрясающий коллектив, и все заверили ее, что они в не меньшем экстазе от того, что она попала именно к ним. Затем было выражено общее убеждение, что сегодняшняя волнующая и счастливейшая встреча станет началом крепкой многолетней дружбы всех присутствующих.
Этой ритуальной церемонией неизменно сопровождалось появление каждого нового сотрудника, и не присоединиться к ней со всем возможным энтузиазмом было бы роковой ошибкой. Жесткие социальные условности требовали выражения буйного, почти истерического восторга в предвидении пылкого эмотирования и бесконечных улыбок, которые сулило новое знакомство, а равнодушие со стороны любого отдельно взятого работника расценивалось как подрыв позитивной установки всего коллектива и решительно осуждалось. Поэтому все столпились вокруг новоприбывшей, загодя распахнув объятия и дожидаясь удобного момента, чтобы доказать свою душевную открытость и готовность расширить свой тесный дружеский круг во имя Любви.
Траффорд подозревал, что многие его коллеги с удовольствием вернулись бы к работе после того, как каждый получил шанс обнять новенькую, расцеловать ее и выплеснуть наружу безудержную радость, вызванную ее появлением, однако Принцесса Любомила не собиралась на этом останавливаться.
— Ты такая молоденькая! Еще совсем ребеночек! — воскликнула она своим громким, трубным голосом, который звучал еще противнее из-за ее излюбленной манеры по-детски присюсюкивать. — Подойди сюда, крошка. Сейчас же подойдите сюда, мисс Фиеста Целеста, и обнимите меня еще раз! Обнимите меня, обнимите скорей, обними-и-и-ите!
Фиеста Целеста сделала, как ей было велено, то есть шагнула вперед, позволив тесно прижать себя к пышной груди Принцессы Любомилы. Последовали новые ликующие восклицания, выкрики и аплодисменты.
— У нас славная команда, — продолжала Принцесса Любомила, не выпуская Фиесту Целесту из своих сокрушительных объятий. — Счастливая команда и сильная, гордая команда. Мы все счастливые, сильные, одухотворенные люди. Но мы не любим снобов и мизантропов, верно? А еще мы не любим фальшивых сучек и говорим им это прямо в лицо. Если в тебе много фальши, гуляй куда подальше. Правда, девочки? Да, мы такие — хотите принимайте нас, хотите нет, но мы уже не изменимся. Согласны? Не слышу ответа!
И все окружающие, включая Траффорда и Кассия, покорно изобразили очередной приступ всеобщего ликования.
— А теперь позвольте сказать вам, мисс Фиеста Целеста, что я знаю о вас гораздо больше, чем вы думаете, — заявила Принцесса Любомила. — Кстати, какое чудесное имя!
Последовала новая серия выкликов, под которые Принцесса Любомила и Фиеста Целеста продолжали тискаться и обниматься, точно любовницы, хотя с момента их первого знакомства прошло меньше пяти минут.
— Да-да. Знаю я вас, девчонок! — крикнула Принцесса Любомила в макушку Фиесте Целесте. — Потому что я прогуглила тебя, подружка! Да-да, я просмотрела твои фотки и ролики, и скажу тебе прямо, детка, мне понравилось то, что я увидела!
— Ой, нет! — взвизгнула новенькая сквозь гигантское кольцо-сережку, свисающее с уха Принцессы Любомилы. — Вы правда прогуглили меня, девочки? Ой, нет! Я щас умру!
— Да, я тебя прогуглила! Во всех подробностях, детка! Мало того, я еще взяла и скачала кое-что из того, что увидела, ясно? Так что смотри и слушай, Фиеста Целеста, девочка, потому что это твоя жизнь!
— Ой, не надо! — завизжала Фиеста Целеста. — Па-жа-лу-СТА!
— Помнишь свой пятый день рожденья, когда ты измазала тортом носик? Как это забавно! Какая миленькая ты была малышка!
Принцесса Любомила тронула клавишу своего лаптопа, и на видеостене стала отображаться запись пятого дня рождения новоприбывшей. Раздались одобрительные возгласы, и Фиеста Целеста опять завизжала в притворном ужасе.
— Стоп, стоп, стоп! — скомандовала Принцесса Любомила. — Это еще только начало. Ага, вот!
Маленькая девчушка на экране ткнулась носом и кусок торта, и весь офис задрожал от ликующих возгласов. Затем пошли разные эпизоды из жизни подрастающей Фиесты Целесты: детские праздники в закусочных с бургерами, катание на велосипеде, неизбежное пение под караоке — и наконец на экране появилась девица в розовом бикини на школьном выпускном балу.
— Да-да, маленькие девочки становятся большими, не так ли, Фиеста Целеста? — поддразнила ее Принцесса Любомила. — А ведь та ночь после выпускного стала для тебя особенной, правда?
— Нет! — завопила Фиеста Целеста. — Ты этого не сделаешь!
— Еще как сделаю, — сказала Принцесса Любомила и снова дотронулась до клавиатуры, включив запись любовной сцены в исполнении двух голых подростков. Фиеста Целеста визжала и стонала, спрятав лицо на обширной груди Принцессы Любомилы, а все вокруг хлопали в ладоши, поощрительно кричали и уверяли ее, что им тоже очень неловко смотреть записи, на которых они теряют невинность.
— Ты классно выглядишь! Так сексуально, детка! — подбодрила ее Принцесса Любомила. — Когда меня оприходовали, я еще даже не успела сделать себе бикини-эпиляцию! Посмотрите на моем персональном сайте, девочки, я смонтировала такой ролик, вы умрете!
В следующем эпизоде Фиесте Целесте увеличивали грудь.
— Мне было всего шестнадцать, — объяснила Фиеста Целеста серьезным тоном, — но я так просила, так умоляла, что мама разрешила мне сделать это пораньше.
— Твоя мамочка супер! — пронзительно воскликнула Принцесса Любомила. — Это чудесное событие, когда мамочка ведет свою девочку выбирать ее первые бубики!
— Я просто знала, что мне это нужно, и ужасно этого хотела! Понимаете? Быть настолько красивой, насколько я могу. Во имя Бога-и-Любви. Ведь Любовь требовала от меня, чтобы я была красивой!
Снова аплодисменты, снова одобрительные крики — и все стали внимательно смотреть домашнее видео, на котором шестнадцатилетней Фиесте Целесте, лежащей под наркозом на операционном столе, разрезали грудь, вынимали оттуда куски плоти и вставляли на их место имплантаты.
— В шестнадцать лет, друзья! — воскликнула Принцесса Любомила, торжественно воздев кулак. — Какое уважение к Господу! Так что давай, девочка, показывай!
Все закричали и захлопали, и покрасневшая новая сотрудница закатала свой крошечный топ, расстегнула атласный кружевной лифчик и гордо продемонстрировала коллегам нагие груди размером с хорошие арбузы.
— Они очень помогли мне как женщине, — призналась Фиеста Целеста, — и научили меня любить себя, расти над собой и еще больше верить и себя и моего Создателя и уважать его по полной программе.
— Молодец, девочка! Умница! — закричала Принцесса Любомила. — Потому что помните все — мы суть лик и тело Господа, и когда люди смотрят на нас, они смотрят на Бога!
Снова раздались возгласы, на сей раз благоговейные; головы присутствующих склонились к полу, и кто-то произнес "аминь".
— В таком случае сделай себе приличные бубсы и перестань оскорблять Господа и бросать тень на весь наш коллектив!
— Разве я не права, Сандра Ди? — добавила Принцесса Любомила.
В этих словах отчетливо прозвучала ядовитая нотка, и все взоры обратились на Сандру Ди.
На вид Сандре Ди можно было дать лет двадцать пять. Она появилась в их рабочей группе недавно и тут же стала главным объектом издевательских нападок Принцессы Любомилы. Отчасти причина этого состояла в том, что грудь Сандры Ди не подверглась увеличению. Бог-и-Любовь благословил ее грудью всего лишь среднего размера, и однако же она позволила ей остаться такой. Формально у нее было на это право: закон не обязывал всех лиц женского пола увеличивать грудь, данную им от природы. Тем не менее Храм безусловно ожидал этого от неполногрудых женщин, и нежелание оправдывать эти ожидания воспринималось как грубый вызов общественному мнению. В некоторых наиболее консервативных семьях девушек, отказывающихся от увеличения груди, принуждали к этому силой. Их братья, отцы, дяди или кузены подмешивали им в еду снотворное, а потом везли их в больницу, где они вскоре просыпались с гигантскими грудями, какие полагалось иметь порядочным женщинам. Эти операции назывались "почетным увеличением".
Сандра Ди ответила Принцессе Любомиле сердитым взглядом, но ничего не сказала. Траффорд был восхищен ее мужеством. Мало у кого хватало духу на то, чтобы не спасовать перед Принцессой Любомилой, когда она принималась за свою "критику". Принцесса Любомила была свирепа и неумолима, она гордилась тем, что не даст спуску никому на свете и что все об этом знают. Тут уж ничего не попишешь, говорила она: такой у нее характер, а если он кому-то не нравится, это его проблемы.
— Интересно, что думает Создатель, когда смотрит на тебя, Сандра Ди, — продолжала Принцесса Любомила самым язвительным тоном, на какой только была способна.
— Мы не можем знать мыслей Любви, — спокойно ответила Сандра Ди.
— Аллилуйя! — воскликнул Траффорд, выбросив вверх кулак.
Все воззрились на него. Было ясно, что он пытается поддержать Сандру Ди, но, с другой стороны, Принцесса Любомила с ее прихвостнями не могла к нему придраться, поскольку подобные возгласы всегда считались уместными.
— Аллилуйя! — повторили все. Как ни крути, а этого требовали правила проведения общественных ритуалов.
— Слава Любви! — завопил Траффорд, снова подняв кулак над головой.
— Слава Любви! — эхом откликнулись остальные, и Траффорд заметил, что Калуа, Кассий и двое-трое других его коллег, обычно старающихся быть как можно незаметнее, на сей раз присоединились к общему хору с повышенным энтузиазмом. Однако Сандра Ди повторила его восклицание спокойным голосом, словно соблюдая необходимую формальность и при этом не сводя упорного взгляда со своей мучительницы.