– Да, именно так, – ответил Лунев спокойно. – Или так, или никак. Решать тебе.
– Я согласна, – ответила Мягкова, поправив волосы. – И не с такими сволочами приходилось сталкиваться в нашем бизнесе…
– Можешь оскорблять меня, сколько влезет. – Лунев хмыкнул. – Но я стану богаче на двести тысяч, а ты беднее.
– Короче… – Мягкова поднялась с кровати и прошлась по комнате. – Где и когда?
– Встретимся через два часа в кафе «Венеция».
– Где это?
– Это километров тридцать по трассе от города в сторону Новгородовки. За заправкой повернешь направо и через пятьсот метров упрешься в это кафе, – деловито сообщил Лунев. – Хочу получить всю сумму сразу, наличными.
– Договорились, – раздраженно ответила Мягкова.
– И без глупостей!
С этими словами Лунев закончил связь.
– Козел, – прошипела Мягкова, постучав мобильным телефоном по ладони. – Получишь у меня деньги… как же…
Через тридцать минут перед Мягковой стояли ее охранники: Любимов с красной отметиной от резиновой пули на щеке и Абросимов с кровоподтеками на опухшем от ударов лице.
Мягкова в джинсах и футболке стояла посреди гостиной. Затворничество последних дней неизбежно сказалось на ее внешности. Без прогулок на свежем воздухе она стала бледной, под глазами появились тени; укладка не была безупречной, как обычно; к тому же без красной помады и золотых украшений Мягкова не выглядела эффектно и не казалась преуспевающей.
– Ваша задача… – сказала она, бросив взгляд на сверкающий крупный бриллиант в кольце. – Ваша задача явиться первыми в кафе, дождаться Лунева и… убить его. Вот и все. – Она устало посмотрела на охранников. – Если все сделаете, как велено, то двести тысяч разделите между собой. Думаю, это более чем щедрая премия за такую работу.
– Да, – кивнул Любимов, проведя рукой по поврежденной скуле. – Очень щедро с вашей стороны.
– Еще бы! – поддакнул Абросимов и поморщился оттого, что кивнул травмированной головой со слишком большим энтузиазмом. – Спасибо, Ангелина Эдуардовна.
– На здоровье. Теперь давайте обсудим технические детали.
– Технические? – переспросил Любимов, и стало ясно, что с техникой он не дружит.
Хотя, насколько знала Мягкова, гуманитарные науки его тоже не привлекали. Как, впрочем, и Абросимова. Чтобы эти двое ничего не перепутали, Мягкова говорила медленно, произнося короткие фразы и делая паузы, позволяющие хорошенько осознать ее инструкции. Потом она обменялась с охранниками миниатюрными микрофонами, которые они тут же прицепили к одежде и опробовали. В уши охранники вставили крохотные наушники, чтобы получать от Мягковой указания. Когда с этим было покончено, экипированные Любимов и Абросимов вышли на улицу.
– Вот это повезло, так повезло! – сказал Любимов, причмокнув губами.
– Да уж, – кивнул Абросимов, осторожно ступая по гололеду. – Такого подарка судьбы мы и не ждали.
– Я имею в виду, что Леське со мной повезло! – Любимов цокнул языком. – Когда замуж за меня согласилась пойти, то у меня еще таких денег не было…
– Так их пока и нет у тебя. – Абросимов натянул на голову черную вязаную шапку. – Рано пока говорить об этом. Сначала надо дело сделать.
– Да как два пальца об асфальт! – Любимов нажал на кнопку брелока с автомобильными ключами. – Я таких гнид, как Лунев, всю свою жизнь давил. – Он открыл дверь и, усаживаясь за руль, добавил: – Никуда, сучок, не денется.
– Если бы все было так просто, – сказал Абросимов, – Ангелина не отвалила бы нам такие бабки.
– Хорош ныть! – Любимов раздраженно ударил по рулю руками. – Все настроение портишь! И это вместо того, чтобы подумать, какая нас ждет жизнь с такими деньгами… Что с тобой?
– Ладно, ты прав, – примирительно произнес Абросимов. – Просто башка с утра раскалывается. Наверное, поэтому не в настроении.
– Главное, что башка на плечах, – захохотал Любимов. – А остальное – дело времени.
– Ты прав, – кивнул Абросимов. – Сто штук – это серьезные деньги. Совсем другую жизнь начать можно. Кафе, например, открыть.
Любимов завел двигатель, и их джип тронулся с места, хрустя морозным снегом под колесами.
– Кафе? – Любимов пожал плечами. – Тоже тема. Но я лучше в банк положу и буду проценты получать.
– Не-е-е-е… – Абросимов покачал головой. – Банки – это не надежно. Сегодня банк есть, а завтра лопнул. Бабки в оборот пускать нужно.
– Ну, пока что у нас есть время подумать. – Любимов мечтательно улыбнулся. – Я Леське отдам, пусть распоряжается. Она баба умная, и хватка у нее деловая есть.
– Гонишь? – Абросимов снял шапку и почесал лоб. – Один мой кореш тоже своей бабе деньги отдал. – Он нахмурился и многозначительно замолчал.
– И че? – заволновался Любимов.
– И ниче… – Абросимов швырнул шапку на заднее сиденье. – Она ему рога наставила, а бабки своему любовничку отдала.
– Да пошел ты со своими корешами… – Любимов заиграл желваками. – Моя Леська не такая…
– А я и не говорю ничего. – Абросимов пожал плечами. – Я так просто, для примера…
– Пошел ты со своими примерами!
Абросимов обиженно засопел и уставился в окно. Любимов сжал руль с такой силой, что костяшки его толстых пальцев побелели. Нахмурив лоб, он смотрел вперед, но казалось, что он замечал там что-то невидимое для других. Каждый из охранников думал о своем. Один – о неверных женах, а второй – о радостях холостяцкой жизни. Но вместо пьянящего предвкушения богатства оба чувствовали напряжение и волнение перед неизвестностью. Словно обоим предстояло впервые прыгнуть с парашютами. Или даже без парашютов, но все равно с очень большой высоты.
Глава 18Лисица в капкане
За последнюю неделю снега намело немало, а за городом сугробы в некоторых местах доходили до пояса. Но, к счастью для Алены и Насти, ночью мороз немного ослаб, а полная луна прекрасно освещала дорогу. До наступления темноты женщины сидели в машине, включив обогреватель. Теперь им предстояло пробраться в дом матери Алены, Натальи Степановны, проживавшей в деревне Сосновке. Машину они оставили за околицей, чтобы не привлекать к себе внимания. Дальше нужно было идти пешком.
– Ну что, пошли, Настя?
– Пошли, тетя Алена…
Легче сказать, чем сделать. Алена шла впереди, протаптывая дорогу для Насти, выбившейся из сил на половине пути.
– Ну, давай, Настена… – приговаривала Алена, оглядываясь на девочку. – Еще чуть-чуть. Уже почти пришли.
– Вы это уже давно говорили… – чуть не плакала Настя, ступая в глубокие следы ног Алены. – А деревни все нет и нет…
– Как же нет! – воскликнула Алена и тут же добавила негромко: – Вот же она, наша деревня. – Она остановилась, глядя на мерцающие вдалеке редкие огоньки освещенных окон. – Слава богу, пришли.
Алена снова двинулась вперед. Поправив сползшую набок шапку, Настя последовала за ней. Деревня оказалась ближе, чем можно было подумать сначала. Огоньки приближались на удивление быстро. Наконец, перейдя через мостик над узкой речушкой, женщины оказались на месте.
Когда Алена увидела перед собой родной дом со светящимся в темноте окном, то усталость как рукой сняло. Ноги сами понесли ее к калитке. Подойдя к двери, она застыла. Подумав, Алена спустилась со ступеней и осторожно постучала в окно, за которым мигал телевизор.
Занавеска открылась. За стеклом показалось встревоженное лицо матери. Приложив руку к груди, она тут же пропала за занавеской. Через мгновение щелкнул засов, скрипнув, открылась дверь.
– Заходи, дочка, – взволнованно сказала Наталья Степановна. – Что-то случилось? В такую ночь приехала…
Она вглядывалась в лицо дочери, словно надеялась найти там ответ.
– Не волнуйся, ты же видишь, что я в порядке. – Алена подтолкнула Настю в дом. – Проходи. – Видя вопросительный взгляд матери, она сказала: – Знакомься, это Наталья Степановна.
– Здрасьте, – пропищала Настя. – А меня Настя зовут.
– Проходите, потом знакомиться будем, – велела Наталья Степановна. – Закрывайте двери, холодно. – Она отступила в дом. – Вы пока разувайтесь, мойте руки, а я пойду чай поставлю и на стол накрою.
Шаркая тапками, мать удалилась. Алена осмотрелась. Все здесь было неизменно вот уже много лет: кадушка с квашеной капустой в сенях; ведро для помоев, которыми поили поросят, в тесной кухне под старомодным рукомойником; икона в углу; скрип половиц, крашенных в извечный коричневый цвет; полосатые потертые коврики на полу; деревянные маленькие окошки и знакомый с детства запах, от которого Алена почувствовала легкое головокружение.
Вымыв руки, Алена на минуту остановилась перед старинными ходиками с кошкой. В детстве она могла, казалось, часами наблюдать, как у кошки бегают глаза. Улыбнувшись своим воспоминаниям, Алена повела Настю в спальню, чтобы снять верхнюю одежду.
Проходя через комнату, она выключила телевизор, по которому показывали какой-то нудный сериал. В спальне тоже ничего не изменилось. На стенах висели все те же коврики с лебедями и Красной Шапочкой, на трюмо стояли раскрашенные фотографии немногочисленных родственников. Раздевшись, женщины пошли в кухню, где гремела посудой мать.
– Голодные, небось? – спросила она, стоя вполоборота, помешивая что-то на сковороде. – Ох, Алена, похудела ты, осунулась!
– От ужина не отказались бы, – согласилась Алена, пропустив реплику матери мимо ушей. – Помочь тебе, мам?
– Нет, я уже привыкла сама справляться. Сейчас картошечку разогрею. – Наталья Степановна заглянула в маленькую кастрюльку в цветочек. – Здесь немного борщика осталось, капустку квашеную достану, грибочки маринованные открою…
– Я люблю грибы! – оживилась Настя. – Особенно маринованные.
– Вот и хорошо, – кивнула Наталья Степановна, бросив многозначительный взгляд на дочку. – А за ужином вы мне подробно расскажете, что вас ночью сюда привело… Как беглянки какие-то.
– Да уж, – вздохнула Алена. – Как беглянки.
Когда наконец все было нагрето, нарезано и выставлено на стол, гостьи с большим аппетитом принялись за ужин. На маленьком столе, накрытом клеенчатой скатертью с узором из больших маков, оказалось много аппетитной простой, здоровой еды, которой не бывает в городах.