Он вновь усмехнулся.
– Спасибо, Никки. Ты тоже не похожа ни на одну женщину, которые меня окружают.
– Тем, что не пытаюсь залезть тебе в штаны? ― спросила с иронией, и Сейдж внезапно громко расхохотался.
– Что―то вроде того. И знаешь, мне это нравится! Нравится, что я могу быть просто большим парнем, помешанным на регби, с которым ты клёво проводишь время, а не объектом твоего сексуального вожделения.
Я улыбнулась, ловя себя на мысли, что мне нравилось, как он смеётся ― искренне, чисто, человечно. И я поняла, что очень хотела бы иметь такого друга.
А, может быть, он уже у меня был?
Когда Сейдж уехал, я зашла обратно в дом и, пройдя мимо придурка, поднялась к себе. Когда спустилась полчаса спустя, кухня встретила меня тишиной. Тарелки отмывались в посудомойке, а на столе лежала записка ― «уехал по делам».
– Да плевать. Это ведь на моё дело и не моя семья, верно, Мак?
Смяла в пальцах листочек и гордо выбросила его в урну.
Решила, что готовить сегодня не стану. И завтра. И послезавтра. Пусть придурок сам с этим разбирается. Нанимает повара, если нужно, или заказывает готовую еду на дом. Он ведь не за это мне платит, верно? Значит и лезть в это я больше не буду.
Обойдусь йогуртом и салатом.
К двенадцати часам приехала клининговая компания. Пока мы с Тейлор занимались на тренажёрах, они чистили бассейн. Не сказать, чтобы я очень любила физические нагрузки ― скорее ненавидела ― но поздние ужины понемногу начинали сказываться на фигуре, а менять размер своей одежды в ближайшее время я не планировала.
– Как ты это делаешь? ― спросила она, когда мы переместились на мат. ― Ну, рисуешь «вслепую»? Это ведь невозможно.
Я улыбнулась.
– Так многие думают.
– Расскажешь?
Я закусила губу, а затем кивнула.
– Я использую специальную технику ― разбиваю полотно на определенные оттеночные зоны. Это помогает полагаться исключительно на ощущения. Краски всегда использую только текстурные. После нанесения они оставляют на холсте выпуклый след. Таким образом я могу прощупать цветовые границы пальцами. ― Я усмехнулась. ― А ещё за столько лет практики я научилась определить цвета наощупь.
– В смысле? ― сморгнула Тейлор. ― Просто потрогав краску, ты можешь определить её цвет? ― я кивнула; она вылупилась на меня. ― Шутишь?
– Нет.
– Ладно. Допустим. ― она ещё не до конца понимала. ― Но как получилось, что ты начала рисовать «вслепую»? И зачем? Если можешь делать это, видя краски и холст?
– Мой дядя… хотел, чтобы я была особенной. Но знаешь, наверное, главная причина, по которой я всё ещё рисую вслепую в том, что, когда я надеваю на глаза повязку, мир кажется более цветным. Думаю, это меня и привлекает.
Когда мы закончили тренировку, потная и уставшая я отправилась в душ. Проходя мимо комнаты, в которой работала, невольно бросила на неё взгляд ― замерла, остановилась, вернулась. На полу стояло больше десятка банок с краской, которых там раньше не было, а на столике рядом лежал конверт с надписью ― «твой аванс».
Мне хватило трех секунд, чтобы сложить два и два.
И ещё трех ― чтобы найти Мака. На кухне. За столом. Глотающего пиво.
– Ты вычел стоимость краски из моего аванса?
Ни здравствуйте тебе, ни как дела ― сразу к сути.
Не видела его весь день, и ещё столько же бы не видела.
– Нет.
– Сколько я тебе должна?
– Ни сколько.
– Сколько, Мак? ― настаивала я. ― Я не привыкла быть в долгу.
Он посмотрел на меня. На его скулах забегали желваки.
– Я же сказал ― ни сколько.
– Мне не нужны подачки. Если хочешь загладить вину, просто извинись.
Мак резко поднялся и не знаю, почему, я так же резко отшатнулась. Наверное, иногда он просто пугал меня своей внушительностью. А ещё я не знала, способен ли он был ударить женщину. Хотя и чувствовала, что нет.
– Я нанял тебя красить стены, ― объяснил он, но подходить не стал, ― значит и все расходы на материалы ― моя забота. Вполне понятно?
Ну вообще…
– И да. Извини. ― добавил он. ― Я не должен был так с тобой говорить.
Я сморгнула, совсем не ожидая услышать подобное. Да, я сама сказала ему извиниться, но не всерьёз же… просто не думала, что он считает себя не правым.
– Э―эм… забыли. Пустяки.
Врала. Из―за этих самых «пустяков», я полночи не спала, придумывая, чем бы испортить жизнь придурку Маккейну. И, кажется, даже придумала, но вырубилась, и так до сих пор и не вспомнила, что именно.
– Можешь взять Тейлор на сегодняшний матч. Она бы этого хотела.
Вообще―то я не собиралась идти.
Вернее… сразу после слов Мистера я―самый―крутой твёрдо решила, что останусь дома. Затем, поговорив с Сейджем, подумала, что приду, чтобы его поддержать. Затем, пока придумывала план мести, снова десять раз передумала. А теперь понимала, что пойду, но только ради Тейлор. Потому что скорее всего без меня Мак никуда её не отпустит.
– Ладно. Какой цвет?
– Цвет?
– Да. Вашей формы. Болельщики ведь должны соответствовать.
На мгновение мне почудилось, что уголки губ Маккейна дёрнулись.
– Желто―синяя.
– Желто―синяя, ― повторила я, кивая, ― окей. Мы придём.
Мак и Никки
Аврора сдержал слово и приехал на игру. Ушибы оказались незначительными, и ребята расслабились, поняв, что зря колыхали воздух.
В этот раз мы играли, как долбанные гладиаторы ― не на жизнь, а на смерть.
Ягуары были сильными и быстрыми, но им не хватало сноровки. И этот изъян давал нам не слабое преимущество.
Я заметил Никки ещё до нашего выхода на поле. Они с Тейлор сидели в первом ряду, кричали, срывая голос, и махали желто―синими шарфами.
Я усмехнулся.
Где, черт подери, эта девчонка их достала?
Явно не в ларьке стадиона ― там таких не было. Я знал.
Тогда где?
Понимая, что думаю не о том, дал себе пару мысленных затрещин и сосредоточился на игре.
В облегающей желто―синей форме придурок выглядел, как античный Бог.
Я заметила это сразу, как он вышел на поле. Наполненные стадионы гудели, болельщики поднимали вверх плакаты, махали шарфами, свистели, кричали. И я поняла, что впервые в жизни испытываю такое сильное возбуждение. И не от мужчины. А от игры.
– Круто, правда? ― крикнула Тейлор, задорно мне улыбнувшись.
Я согласно кивнула, но лишь потому, что была не в силах кричать. Сорвала голос ещё до начала матча, раздирая горло поддерживающими кричалками ― «Вам на поле черт не страшен, не сдержать атаки ваши! Вы могучи, вы бодры! Рвитесь в бой! Вперёд, Бобры!». А после ― «Сине―желтые бегут! Ягуары, вас порвут!».
Я довольно быстро подхватила ритм, а затем поняла, что остановиться уже не могу.
Первый тайм был жестким, опасным, нервным, но закончился с победным счётом ― Бобры вели.
Во время пятнадцатиминутного перерыва Тейлор вышла за напитками, а я осталась.
– Эй, рад тебя видеть, ― подлетев к трибуне сбоку, Сейдж улыбнулся во все свои тридцать два белоснежных зуба, ― нравится игра?
– Потрясная, ― улыбнулась ему в ответ, ― никогда не думала, что бег с мячом по полю может быть таким увлекательным.
Сейдж усмехнулся.
– Это ты ещё Мака в полную силу не видела. Сейчас Ягуары окончательно высосут его терпение, и он их по полю размажет.
– Мак нападающий?
– Флай―хав. ― объяснил Сейдж. ― Наш десятый. Мозг нашей команды. Лидер атаки. Мак для нас, как дирижёр для оркестра ― без него игры не будет.
– Или будет, но неслаженная.
– Быстро схватываешь, тыковка.
Если бы кто―то другой называл меня тыковкой, то уже давно остался бы без передних зубов. Но Сейдж произносил это так… по―домашнему, что приложить его чем―нибудь тяжелым мысли не возникало.
– Торрес! Дуй в раздевалку! ― раздался стальной голос Роба. ― Заигрывать с фанатками будешь только, если выиграешь сегодняшний матч!
– Не скучай, ― улыбнулся он, а затем пронёсся мимо меня к двери.
Второй тайм был ещё напряженнее, чем первый. Близился финал ― и ощущение взрыва играло на расшатанных нервах.
На моих так точно.
Сейдж оказался прав ― Ягуары выжали терпение Мака до суха, сделав его настоящим зверем. И лично я бы хорошо подумала прежде, чем вступить с ним в реальную схватку.
Он раскидывал противников так легко, словно они были картонными фигурками. А с ним, на минуточку, боролись мужики весом под 100 килограммов, не меньше.
Я плохо понимала все эти регбийские термины – точнее, совсем не понимала – и уж подавно не разбиралась в том, кто какую позицию занимал и какие функции выполнял. Но понимала, что Сейдж, как и Мак, был ключевым игроком команды. И именно от этих двоих в первую очередь зависел конечный результат.
– Никс, я выйду ненадолго, ладно?
– Что? Куда? До конца матча три минуты.
Я заметила, что Тейлор мнётся, хотя всё ещё отчаянно пыталась наблюдать игру.
– Говори правду и не смей выдумывать.
Ну вот, заговорила как мамочка. Приплыли.
– Ну… там Си―Джей приехал. Мак не разрешает нам видеться, так что…
Если быть честной, и я бы не разрешала. Это был тот самый случай, когда, не зная человека, ты понимала, что он полное дерьмо.
– Тейлор, я не уверена, что твоему брату это понравится.
– Знаю. Поэтому и прошу тебя меня прикрыть.
– Я не стану этого делать.
– Но Никс…
– Прости, Тейлор, но нет. Я не имею права идти наперекор решению Мака. Не в этом случае.
То, что я видела сообщения от этого Си―Джея, и он показался мне гребаным мудаком – упоминать не стала.
– Я думала, ты на моей стороне.
– Когда это правильные решения.
– Ты ведь совсем его не знаешь! Как можешь судить! – вскрикнула она.
– Тейлор…
– Мне казалось, ты меня понимаешь. Но ты такая же, как Мак!
Ответить я не успела. Младшая Маккейн вскочила с кресла и резво понеслась к выходу.
– Тейлор! Тейлор, вернись! Че―е―ерт.
Ещё раз мысленно прокляла тот день, когда мы перепутали чемоданы, и я впуталась во всю эту голливудскую ерунду, а затем, понимая, что пропущу последний гол, застонала и побежала за ней.