на Слепца поверх задранных кверху усов. - Оказалось, что палач простыл и сейчас лежит, терзаемый бредом и лихорадкой. Никто не пожелал занять его место, так что придется вам всем кончить мучительной смертью. Вас привяжут к Станку, и снипсы прожрут ваши потроха!
Его палец, украшенный огромным оловянным перстнем с жуткой рожей на печатке, указал на каменный постамент среди стальных стержней. Вароппе криво ухмыльнулся и хмыкнул.
– Помнится, Пумита любил подвергать этой казни своих врагов, и весело смеялся, глядя на их мучения. Посмотрим, как он станет хохотать со снипсом в своем огромном жирном брюхе!
Старый Наставник, храпя и брыкаясь, заметался у стены, колотясь о нее спиной с глухим стуком. К нему приблизились два воина: один схватил толстяка за голову, второй залепил нос комком теплой сырой глины. Затем еще двое помогли им держать Пумиту, пока пятый откручивал болты на браслетах. Старик, едва только почувствовал себя свободным, рванулся изо всех сил, однако все воины были рослыми и молодыми людьми. Тем не менее, управлялись они с трудом. Пиная и молотя куда попало кулаками, они протащили бывшего Наставника к месту казни, заставили встать на колени и впечатали лицом в каменный постамент.
Слепец почувствовал тепло на своей груди. Как жаль, что он не может дотянуться до нее рукой! Но тепло не желало ждать: оно само стало расползаться по телу, проникая в самые отдаленные его уголки. Разум окутала приятная пелена, знакомое чувство всесилия и непоколебимой уверенности в себе. Казалось даже смешным, что совсем недавно он был поражен ужасом, унынием и обреченностью. Он могуч, участь жалкого узурпатора решена, и помощь ходячего трупа ему не поможет. Слепец вдохнул воздух полной грудью; закрыв глаза, он кинул безмолвный клич и тут же ему откликнулись тысячи таких же неслышных голосов. Серебристые доспехи крошечных воинов Воды возникали тут и там по всему пространству подвала. Они витали в воздухе, копошились на телах людей и усеивали стены, пол и потолок. Они ждали приказа.
Слепец задрожал, своими собственными мышцами ощутив всю мощь невидимого и несокрушимого войска. Никто не мог противостоять его неисчислимым полчищам! Он был повелителем, по какой-то нелепой случайности стоявшим в оковах…
Четыре ручья воды, возникших прямо из воздуха, пролились за шивороты солдат, удерживавших старого Наставника на каменном постаменте. Крича и размахивая руками, они отскочили в разные стороны, при этом дико вращая глазами в поисках неведомых шутников. Рычащий Пумита резко выпрямился на коленях - и в тот же момент из черной дыры в камне выпрыгнуло верещащее черное создание, похожее на ящерицу. Схватив его в полете обоими руками, толстяк разорвал узкое тельце пополам и швырнул останки в лица опешивших воинов. Люди на балконе встревожено загалдели. Вароппе, вздрогнув так, что это было хорошо заметно снизу, уставился на происходящее с раскрытым ртом. Слепец повернул голову и вперил в его огромные черные зрачки взгляд своих прозрачных глаз, наполненных мечущимся оранжевым отсветами пламенем факелов.
– Едевей! - испуганно воскликнул Вароппе, не в силах отвести взора от странного пленника, на которого он поначалу не обратил особого внимания. - Убей человека с бесцветными глазами!
Труп старого мага немедленно выполз из своего темного убежища под балконом. Его безжизненный взгляд обратился на одну цель, и в тот же момент мозг Слепца словно бы оказался в тесном горшке, давящем сразу со всех сторон с страшной силой. Перед глазами поплыло: реальность стала теряться, расползаясь мутными пятнами, будто слезы обильно заливали взор. Воздух превратился в вязкую смолу, отказывающуюся проникать в легкие, невыносимый жар впился в тело сразу со всех сторон и раздирал плоть.
Хотя Слепец и не ожидал такой яростной атаки, она не смутила его, только разозлила еще больше. Он издал полный ненависти и жажды крови крик, от которого все люди вокруг задрожали и в ужасе заткнули уши. Тяжелые слова, словно камни, вылетающие из потолка и сотрясающие пол своим падением, заполнили подвал нестерпимым грохотом.
– Я… Я рожден повелителем Мира. Люди, птицы, звери, деревья и камни, воздух и само солнце есть ничто иное, как продолжение моего разума. Я играю ими по собственному желанию. Только мое желание управляет дуновением ветра, падением дождя, рождением и смертью. Никто не в силах мешать мне. Я отдаю приказы. Я дарю жизнь и награждаю смертью. Я один.
Дальнейшее происходило словно в странном сне, и Слепец не мог определить, что же это такое - странное видение, одно из тех, что частенько посещали его разум во время слепоты и после обретения зрения, или же реальность?? Он превратился вдруг в великана, заполнившего разом весь подвал и поглотившего в себе скрючившихся от ужаса людей. Огромными руками он вцепился в мучающие мозг тиски и разорвал их в клочья, черным туманом растаявшие внутри разбухшего тела. Вокруг все по-прежнему оставалось размытым и не имевшим никакого значение - только тонкое зеленое облачко, смутно напоминавшее очертаниями фигуру сгорбленного старца, дрожало впереди. Чудовищные руки великана, в которого обратился Слепец, потянулись к ней, и огромные когти, росшие прямо из ладоней, впились в призрачную плоть старика. Дым от костра можно разметать, развеять быстрыми ударами меча или даже палки. Точно так же когтистые лапы обратили в ничто зеленое облачко. Тихий стон, больше похожий на облегчение, чем на боль, родился и тут же пропал. В то самое мгновение Слепец снова оказался обычным человеком, прикованным к стене.
Страшный труп Едевея, стоявший у балкона, мелко задрожал и вдруг оплыл, как попавшая в топку печи свечка. Желтая слизь сползала с костей, падавших одна на другую и рассыпавшихся в пыль, и вскоре на месте ходячего мертвеца осталась лишь куча праха посреди зловонной лужи. Слепец, встряхнув головой, сбросил с себя остатки транса, в который погрузился с помощью неведомых для него самого сил. Оторвав взгляд от останков Едевея, он оглядел подвал: вопящие и толкающиеся воины спешили покинуть его через проход с аркой; люди на балконе жались к стенкам, и только Вароппе с отчаянной решимостью двинулся вниз по лестнице. Приложив к вискам сложенные щепотями пальцы, он шепотом произносил неразборчивые слова. Повинуясь им, стальные пруты, до того торчавшие из пола, стали один за другим вылетать оттуда с глухим, протяжным звоном. Медленно вращаясь в воздухе, они нацеливались концами на пленников, каждый на своего. Слепец, не теряя времени, обратился в призывом к своему невидимому войску. Те крошечные воины Воды, что прятались в мельчайших трещинах каменной кладки у него над плечами, выстраивались в шеренги и расправляли маленькие плечи. Напор был так велик, что камни разлетелись в крошку. Крепления браслетов вылетели наружу, и руки Слепца оказались свободными. Он нагнулся - и оказалось, что очень вовремя, ибо первый стальной прут, с гудением разрезав воздух, вонзился в стену у него над головой. Остальные тоже отправились в короткий полет к цели, но все внезапно обросли густыми ледяными шубами и тяжело рухнули на пол у ног вопящих от страха пленников. Пораженный своей неудачей, Вароппе застыл на месте. Вокруг, если не считать редких стонов и тяжкого хрипения сидевшего на полу Пумиты, воцарилась тишина. Медленно разогнувшись, Слепец смерил противника долгим, презрительным взглядом, и мысленно приказал своему воинству покинуть территорию врага.
Сначала Вароппе даже не понял, что с ним творится. Он недоуменно поглядел на руки, с которых обильно стекала вода, будто бы он вспотел сверх всякой меры. Крупные капли, соединяясь друг с другом в потоки, сбегали у него со лба, да и одежда на всем теле разом намокла и обвисла, будто колдуна-узурпатора только что выкупали в ванне.
– У-аа-а-аа!! - взвыл Вароппе, принявшись царапать пальцами грудь, разрывая свой богатый кафтан и путаясь в висевшей на груди длинной золотой цепи. Потом он перешел к лицу и немедленно разодрал щеки и лоб, однако, крови в ранах не было. Каждая царапина раскрывала сухую, мумифицированную плоть. - Пощади!!
Последний вопль превратился в сухое хрипение, ибо волшебнику приходил конец. Его фигура окуталась облаком пара, расползающегося по сторонам, ручьи убегали от него по полу. Наконец, Вароппе мелко затрясся, совсем как Едевей незадолго до него, и от этих судорожных движений с кистей рук и лица полетела шелушащаяся кожа. Будто бы крошечные листья валились с дерева, уносясь прочь ветром и уплывая в ручьях. Наконец, Вароппе застыл. Его иссохшее тело представляло собой скелет с навешанной на него одеждой, скелет, облепленный тонкой пленкой, бывшей когда-то человеческой плотью. Некоторое время он стоял со скрюченными конечностями, потом покачнулся и упал на спину. От падения останки рассыпались в пыль, а звук был такой, будто на пол уронили большой мешок, плотно набитый луковой шелухой.
Слепец отвернулся, обведя взглядом поочередно всех пленников. Череда маленьких, быстрых разрывов покрыла стену, после чего прикованные к ней люди оказались свободными.
– Раскручивайте болты и снимайте браслеты! - скомандовал Слепец и сам первым подал пример. Остальные не торопились ему последовать, так как не могли прийти в себя от увиденного. Разве что Фило, почти что невозмутимый, да смертельно побледневший Морин… Слепцу некогда было помогать или подбадривать. Обернувшись к балкону, он крикнул:
– Эй вы, наверху! Не шевелитесь, если хотите жить!
Темные фигуры, не решающиеся даже приблизиться к краю балкона, и не думали двигаться. Воины, подвергавшие экзекуции Пумиту, вовсе сбежали. Бывшие пленники наконец пришли в себя и стали со свирепыми ругательствами раскручивать болты на оковах. Со звоном и скрежетом те летели прочь, подпрыгивая на каменном полу. Старый Наставник с громким кряхтением поднявшийся с пола, опасливо обогнул останки Вароппе и Едевея, ступил на лестницу и заковылял по ней вверх. Раскрыв объятия, он со всхлипыванием повторял: "Сынок, сынок!". Поднявшись, он скрылся в тени, слился там в одно бесформенное пятно с фигурой своего отпрыска. Шорканье подошв и шелест одежд продолжались недолго: Пумита вдруг громко охнул и отшатнулся. Он снова оказался на свету, огромный, вытянувший перед собой образующие полукруг руки, сгорбленный. Шаг, второй - и толстяк свалился с балкона на пол, вызвав его сильное сотрясение. По грязной белой рубахе, показавшейся из-под разорванной верхней одеждой, расползалось черное кровавое пятно.