— Скажу, что наврал я вам все, дяди. На самом деле я в школе учусь и книжек начитался.
— Не смешно. — Однорогов поморщился. — Ты все сказал? Или чего про запас в рукаве придержал?
— Конечно, придержал, — немедленно подхватил Гаймаков, отпуская моё пальто и разминая пальцы. — Федя ведь у нас парень ушлый, не смотри, что дураком прикидывается. Да, Федя?
Однорогов опять поморщился и сказал:
— Тут подумать надо… Долго надо думать!
— У нас время есть. Подумаем, проверим. Федя пока в гостях у нас поживёт. Да, Федя? Ты никуда не спешишь? Лучше не спеши, все равно опоздал. Мы люди ж гостеприимные, пока самим не надоест, никого не отпускаем. Правда, Левыч?
— Да я за тем и шёл, — отозвался я.
— Да? Ну и прекрасно! Считай, что мы нашли общий язык… Пока! Пока нашли… Боря, позвони ребятам, скажи, пусть приезжают.
Водитель вылез. Прохаживаясь вокруг машины, он позвонил по радиотелефону, поговорил, а потом сел обратно.
— Через десять минут будут. У них там заморочка маленькая…
— Потом расскажешь. Ни к чему Феде наша головная боль, у него своей хватает.
Я поймал себя на мысли, что Гаймаков вызывает у меня сильную неприязнь: идиотским выражением лица и манерой говорить, растягивая слова и произнося их слащавым тоном. Но выбирать мне не приходилось; какой бы ни был, всяко лучше, чем Марголин.
Микроавтобус продолжал стоять посреди дороги, мигая аварийными огнями, и водители редких машин относились к этому с пониманием, объезжая препятствие по дуге.
Ждать пришлось немного дольше обещанных десяти минут. Гаймаков, слава Богу, замолчал, занятый своими мыслями, и ожидание не тяготило меня. Напротив, впервые за последние дни я почувствовал какое-то подобие спокойствия.
Рядом с нами остановился тёмно-серый «рэндж-ровер», и по оживившемуся лицу Гаймакова я понял, что это те, кого мы ждали.
— Пересаживайся, — сказал Однорогов, — погостишь у нас несколько дней. Пушка твоя, естественно, у нас останется.
Я пересел на заднее сиденье джипа, где сидело двое здоровых угрюмых мужичков. Гаймаков вылез из «вольво» и прошёл к микроавтобусу, оглаживая бороду и посматривая по сторонам с видом доброго помещика. Из автобуса вылез блондин, который подходил ко мне первым, и они о чём-то поговорили, поглядывая на меня. Грузчики убрали куда-то коробки и теперь стояли около фургона. Особой бдительности они уже не проявляли; им не терпелось поскорее уехать.
Расставшись с Гаймаковым, блондин направился к нашему джипу, легко запрыгнул на высокое сиденье рядом со мной и радостно сказал:
— Видишь, какая у нас дружба получается! Ни на минуту не расстаёмся. Привет, Славик! Здорово, Сеня! Поехали?
Водитель Сеня флегматично включил передачу. Машину он вёл так, будто мы были не на заснеженной городской улице, а на летней автостраде, и не обращал внимания на другие автомобили. У меня создалось ощущение, что он пропускает их под колёсами своего высоченного джипа. Вскоре мы выбрались за город, и Сеня вдавил акселератор от души. Я уснул и проснулся от толчка блондина.
— Вставай, приехали!
Машина вкатилась в распахнутые ворота на огороженную высоким кирпичным забором территорию усадьбы. Я увидел двухэтажный, из того же белого кирпича дом с высокими сводчатыми окнами, занесённые снегом деревья сада, какие-то хозяйственные постройки и гараж. Сеня остановил «ровер» у крыльца и, не глуша мотор, обернулся:
— Мы, наверное, сразу поедем. Обойдётесь тут без нас?
— Разберёмся, — кивнул блондин, спрыгивая на землю и потягиваясь. — Завтра заедете?
— Как получится. А вообще-то вряд ли.
— Как знаете. А то бы на охоту сходили, шашлычок организовали…
— Какая сейчас охота? — усмехнулся второй пассажир.
— Не знаю. — Блондин развёл руками, и я подумал, что по манере вести себя он напоминает Гаймакова. — Какая-нибудь, я думаю, есть… Ну, бывайте! Пошли, Федя!
В доме нас встретили двухметровый амбал Саша и худощавый, гибкий и подвижный Коля. Пока мы выбирались из машины, Саша вышел на крыльцо, позевывая и почёсывая живот, держа в руке помповое ружьё.
— Закемарил немножко, — добродушно пояснил он, пропуская нас и запирая дверь.
— А ворота чего, так и будут открытыми? — спросил мой спутник.
— Попозже закрою. Кто сюда сунется?
Коля сидел в комнате и смотрел телевизор. Наше появление его не заинтересовало. Он оторвался от экрана, чтобы поздороваться, и сразу же сел обратно в кресло. На полу, около его ног, стояли пустые пивные бутылки и валялась упаковка от солёных орехов. По лицу блондина было заметно, что увиденное ему очень не нравится, но он сдержался и не стал делать замечание охранникам в моём присутствии. Только пробормотал:
— Смотрю, расслабились вы тут совсем…
— Да брось ты, Леха, — отозвался Саша, поигрывая ружьём на манер дубинки, — здесь, бля, сидишь круглыми сутками, от скуки дуреешь… А на фига? Я сюда не рвался…
— Ладно. Сготовьте чего-нибудь пожрать. Только не как в прошлый раз, я тогда полночи блевал, думал, кишки вылезут! Попроще, без всяких китайских наворотов.
— Это к нему, — Саша махнул помповиком в сторону напарника. — Слышь, Николай, тебя зовут!
Коле очень не хотелось отрываться от телевизора, он недовольно сморщился и указал рукой в коридор:
— Там в холодильнике все есть. Разогреть сами не можете?
— Не можем. — Блондину Лехе надоело, и он решил показать свою власть. — Иди и сделай. А ты закрой ворота и дом обойди, чтоб ни одного окна незапертого не осталось.
— Кто же их открывает-то в такой мороз?
— Вот иди и проверь. Не знаете, что в городе творится?
— Кто сюда доберётся? — пробормотал Саша, взял ружьё и вышел в коридор.
Коля, демонстрируя недовольство, выключил телевизор и отправился на кухню.
— Располагайся, — блондин кивнул в сторону дивана. — Потом я покажу тебе твою комнату. Извини, спать тебе придётся под замком. Вдруг ты лунатизмом страдаешь?
Я уселся на диван, наблюдая, как Алексей поправил дрова в камине, а потом, раскалив конец кочерги, прикурил от неё сигарету.
— Замечаешь, какой здесь воздух?
— Где? Здесь, по-моему, только дымом и пивом воняет.
— Да не здесь, а на улице! В городе такого нету…
— А здесь такого, как в городе, не найдёшь.
Сидя на корточках перед камином, блондин долго смотрел на меня, а потом спросил:
— Чего ты на меня так взъелся-то? Чего я тебе плохого сделал?
— Ничего.
— Сам ведь к нам пришёл, мы тебя не звали!
— А я и не жалуюсь.
— А-а, вижу я. — Алексей махнул рукой и поморщился. — Сам в то дело влез и нас ещё всех впутал!
— Я не специально.
Он выругался и отвернулся.
Через несколько минут Коля позвал нас ужинать. Я съел пару консервированных котлет с картофельным пюре, выпил стакан сока и рюмку коньяка. Алексей настойчиво предлагал мне налить ещё, но я отказался. Я вдруг почувствовал себя абсолютно опустошённым. Мне хотелось скорее добраться до кровати и уснуть. Но блондину нужен был собеседник, и он, прихватив коньяк, затащил меня в гостиную, где мы устроились перед камином в глубоких кожаных креслах.
— Знаешь, на чьей «ауди» ты рассекал?
— На твоей, что ли?
— Ага. Меня тут подрезали маленько, пришлось её на пару месяцев бросить. Пока в больнице валялся, пока отдыхать ездил. Жалко, офигенная была тачка! И все из-за тебя, мудака, так получилось.
За брючный ремень на правом бедре у него был заткнут пистолет, и, разговаривая, он подвигался ко мне этим боком, провоцируя захватить оружие. Дёшево. Сам он до этого додумался или посоветовал кто? Если Гаймаков, мои шансы плохи. С таким уровнем оперативного мышления он в нынешней ситуации долго не протянет. Или, наоборот, это что-то изощрённо-хитрое, что-то такое, чего я даже представить себе не могу?
— Ты молодец, что к нам пришёл, — бормотал Леха, пропустив три вместительные рюмки. — У нас своя команда подбирается, из бывших ментов. Из тех, кто работать умеет. Санек — бывший омоновец, в Чечне был. Коля на вокзале постовым служил, я — командиром взвода четыре года оттрубил…
— А чего уволили-то?
— А-а, — он махнул рукой и икнул. — Сам знаешь, раз на чем-нибудь прокололся, и все. Хорошо хоть дали «по собственному желанию» уйти.
Он напивался и нёс уже чепуху, вспоминал какие-то истории, не мог их досказать, громко ржал над своими анекдотами и называл меня то Федей, то Сергеем. Саша, который иногда заглядывал в комнату, укоризненно качал головой. Я подумал, что, реши я отобрать у блондина пистолет, проблемы это не составило бы — тот даже не заметил бы этого…
Саша вынул магазин, передёрнул затвор, ловко поймав вылетевший патрон, опять сурово покачал головой и убрал оружие в задний карман своих камуфлированных брюк.
— Пошли, я тебе комнату покажу, — сказал он и добавил извиняющимся тоном: — С ним всегда так. Совсем пить человек не умеет. Пробку понюхает — и готов…
Предоставленная мне комната располагалась на втором этаже рядом с лестницей, была скупо обставлена, но зато имела маленькую душевую кабинку. Окно отсутствовало. Дверь из крепкого дуба с массивными замками. Ручки на внутренней стороне двери не было.
— В баре выпивка, если захочешь. В шкафу — чистое бельё. Кровать можешь не перестилать, её недавно меняли и никто ещё не спал.
— Спасибо.
— Если надо будет, телевизор завтра притащим. Сейчас неохота возиться…
Он поставил ружьё к стене, достал из нарукавного кармана пачку «винстона» и предложил мне. Мы закурили.
Я чувствовал, что он хочет что-то мне сказать.
Так и было.
— Ты в пятнадцатом работал?
— Да.
— Опером?
— А ты что, меня знаешь?
— А ты меня не помнишь?
Я присмотрелся повнимательнее и виновато улыбнулся.
Он понимающе кивнул:
— Я ж тогда в форме был. Конечно, не запомнил… Прошлой зимой мы одного хрена с наркотой притаскивали. Вместе с гаишниками тогда работали и тормознули, он на джипе каком-то навороченном ехал. Героин там, что ли, был.