Макс подумал, что механик решил сделать перерыв. И что теперь? Может, подойти к рабочему и расспросить его о том водителе? Теперь, когда все коллеги знают, о ком идет речь, они о нем и слова доброго не скажут. Может быть, возмущение развяжет им языки?
Но может быть и нет. Возможно, начальник или даже полицейские приказали сотрудникам компании молчать о происшедшем. Макс никак не мог решиться, но ему было ясно, что нужно что-то предпринять. Он не мог дожидаться благоприятного момента, на это уйдет много времени.
Унгемах уже протянул руку к дверце, когда на дорогу на большой скорости вылетел серебристый автомобиль. Водитель резко затормозил перед въездом на территорию компании, так что во все стороны полетел гравий. Машина остановилась, из нее выпрыгнул коренастый толстяк и целеустремленно направился к одному из контейнеров. Несмотря на морось, дверь автомобиля он не закрыл.
Механик наблюдал за происходящим. Бросив сигарету на землю, он затушил окурок и вернулся в дом.
«Странно», — подумалось Максу. Выйдя из машины, он запер дверцу и осторожно приблизился ко двору. Справа от контейнеров он увидел три грузовика, припарковавшихся у тисовой изгороди, которую Унгемах раньше не заметил. Прячась за изгородью, Макс на цыпочках двинулся к машине, старенькому «Сеат-Леон». Внезапно дверь контейнера распахнулась, и водитель «сеата» выскочил наружу. Его лицо исказилось от ярости. Мужчину сейчас интересовало только здание компании, поэтому Макса он не заметил.
— Хорст! — завопил он, едва дойдя до двери.
Макс прошмыгнул вдоль задней стенки контейнера. Там валялись старые шины, за которыми легко было спрятаться. Край контейнера от дома отделяли всего четыре метра, и Унгемах решил устроиться именно там. Место оказалось выгодным, да и поспел он вовремя. Из дома как раз вышел тот же механик. В правой руке он сжимал разводной ключ.
Механик остановился, расправив плечи и выдвинув вперед подбородок. Этот приземистый мужичок с пивным животом и большой задницей вряд ли мог произвести на кого-либо впечатление, но его жесты и мимика не оставляли сомнений в том, кто здесь начальник.
— Как ты мог меня уволить?! — завопил водитель «сеата», остановившись в трех метрах от механика.
Он трясся всем телом, сжимая и разжимая кулаки.
— Я что, неясно выразился по телефону? — хрипло осведомился механик.
— Ясно, но я хочу, чтобы ты сказал мне это в глаза!
— И скажу! — Толстяк шагнул вперед, похлопывая разводным ключом по открытой ладони. — Убирайся отсюда вон, иначе я тебе череп проломлю, мерзкий извращенец!
Водитель «сеата» замер на месте, но уже через мгновение взял себя в руки.
— Хорст, что все это значит? Я что, плохо работал? Я всегда тебе помогал, когда было нужно! И что теперь?
— Ты солгал мне! Я никогда не принял бы тебя на работу, если бы знал о твоем прошлом. Знаешь, таких ублюдков, как ты, нужно четвертовать! А теперь убирайся отсюда, последний раз тебе говорю! Не выводи меня!
Ключ мерно поднимался и опускался на ладонь. Водитель уставился на своего бывшего начальника. Возможно, одних слов и разводного ключа было недостаточно, чтобы окончательно прояснить ситуацию, но выражение глаз механика не давало усомниться в ее исходе.
— Ты совершаешь ошибку. Большую ошибку! — попятившись, водитель покачал головой.
— Ты мне еще угрожать будешь?! — вдруг сорвался на крик механик. Сделав шаг вперед, он замахнулся разводным ключом.
— Хорст! — женский голос доносился из контейнера.
Макс не видел, что это за женщина, но окрика хватило для того, чтобы остановить механика. Тот замер в комичной позе, с занесенным над головой разводным ключом. Водитель «сеата» тоже застыл на месте, выставив вперед руки. Если бы не женщина, дело дошло бы до драки. Во двор выбежала толстушка в джинсах и розовой кофточке, распираемой ее необъятной грудью. Сразу стало понятно, что командует тут вовсе не Хорст, а эта дамочка.
Женщина, смешно семеня, подобралась к водителю «сеата» и, схватив его за плечи, оттащила прочь.
— Да я же едва подоспела! — заорала она. — Ему что, обязательно кидаться на тебя, чтобы ты убрался отсюда?! Выметайся! Документы получишь по почте, мы выплатим тебе зарплату до конца месяца плюс отпускные. И не смей даже заикаться о трудовом законодательстве, а то ни евро не получишь! А теперь пошел вон! — Женщина толкнула его, да так сильно, что тот споткнулся и чуть не упал в грязь.
Отпрянув за контейнер, Макс пробежал мимо шин, протиснулся между двумя досками в заборе и очутился у ворот. Присев за забором, он увидел, как мужчина сел в «сеат», хряснул дверцей и сорвался с места. Дождавшись, пока машина выедет со двора, Макс метнулся вперед. Ему было все равно, увидят его или нет. Выбежав из ворот, он пропустил грузовик, перескочил через дорогу и запрыгнул в свой автомобиль. Его никто так и не окликнул, а значит, его не заметили.
Заведя мотор, Унгемах развернулся и поехал за «сеатом». Тот уже успел отдалиться метров на двести-триста. Макс вдавил педаль газа в пол. У его БМВ был очень мощный двигатель, и уже через две минуты он почти догнал серебристый «сеат». Между ними маячили еще два автомобиля, но в этом районе нельзя было превышать скорость семьдесят километров в час, да и движения на улицах почти не было, поэтому Унгемах не боялся отстать.
Зазвонил телефон.
Переключив мобильный на громкую связь, Макс услышал голос Колле:
— Ты где?
— В Ганновере. Еду по адресу той транспортной компании, — солгал Макс.
— Ты выяснил, как она называется? — удивился тренер.
— Да.
— Не совершай необдуманных поступков, — с нажимом произнес Колле.
— Не буду, не волнуйся.
— И перезвони мне, если что.
Попрощавшись, Унгемах отключился, нажав на кнопку на руле.
Глава 28
Франциска и Пауль показали свои удостоверения, и Рольф, снимая перчатки, наконец вышел из темной, провонявшейся рыбой пристройки. Готтлоб заметила кровь на его переднике и спросила об этом Вилкенса.
— Это рыбья, — хрипло пояснил он. — Когда отрезаешь им головы, можно забрызгаться.
— Вы сами ловите рыбу? — поинтересовался Пауль.
— На меня что, кто-то донес? И тут же явилась полиция? — возмутился Вилкенс.
— Пожалуйста, отвечайте на поставленный вопрос, — ледяным тоном заявила Франциска.
— Да, я сам ловлю рыбу. Выезжаю из дома в три часа утра, в шесть возвращаюсь. У меня есть лицензия от рыболовецкого ведомства, меня регулярно проверяет окружная ветеринарная служба, все в порядке. А теперь не могли бы вы объяснить мне, что все это означает? Вы отвлекаете меня от работы.
— Кому вы продаете рыбу? — спросил Адамек.
— Гостиницам, ресторанам, частным клиентам. Мои копченые угри и форель славятся по всему Ганноверу. Никто не готовит рыбу лучше меня. Все дело в способе копчения. Это старый фамильный секрет!
— И получается прожить на полученные деньги?
— Труд нелегкий, но на жизнь хватает.
— Где вы были в ночь с субботы на воскресенье? — выпалила Франциска, видя, что собеседник отвлекся.
— А что? — прищурился Вилкенс.
— Пожалуйста, отвечайте на вопрос. — Готтлоб невозмутимо смерила его взглядом.
— А, вот в чем дело… — протянул Вилкенс. — Цирковски на меня донесла, да?
— Господин Вилкенс, пожалуйста…
— Эта тупая сучка никак не оставит меня в покое! Но теперь она зашла слишком далеко! Я подам на нее жалобу за клевету! Немедленно! Нельзя же позволить, чтобы эта фригидная тварь просто так ходила и обливала дерьмом порядочных людей! — Вилкенс настолько разозлился, что у него покраснели уши и лицо. Он размахивал руками, будто пытаясь поймать очередную рыбу.
— Господин Вилкенс, успокойтесь, пожалуйста. Никто на вас не клеветал. Мы проводим рутинный опрос во время расследования. Просто скажите нам, где вы были в ночь с субботы на воскресенье.
— В ту ночь, когда из интерната похитили девочку, да? Значит, все дело все-таки в Цирковски. Лучше бы ее саму проверили! У них в интернате не хватает сотрудников, чтобы присматривать за детьми, а ночью за ними и вовсе не смотрят. Я это еще тогда говорил. Любой мог пробраться…
— Господин Вилкенс! — перебила его Франциска. — Пожалуйста, отвечайте на вопрос! Где вы были в ночь с субботы на воскресенье?
— В «Остром угле», — немного подумав, ответил он.
— Что это?
— Пивная. Отсюда до нее минут пять пешком.
— И вас там видели?
— Ну а вы как думаете? Я что, в одиночку пью? Конечно, меня там видели.
— Как долго вы там пробыли?
— Я уж и не помню. Набрался тогда, это точно.
— Ну хоть приблизительно?
— Может, часов до десяти. Мне на следующий день нужно было вставать в пять.
— А потом?
— А что потом? Я напился. Это же не запрещено, верно? Пришел домой, немного посмотрел телевизор и завалился спать.
— Кто-нибудь может это подтвердить?
— Нет, кто же сможет? Я живу один.
Франциска вздохнула.
— Вы не очень-то стремитесь облегчить нам задачу. Сложно поверить в такое алиби. Вы согласитесь сдать пробу слюны для генетического анализа?
— Чего?
— Я пришлю к вам команду криминалистов, или можете сами зайти в участок, если хотите. Так вы полностью докажете свою невиновность.
Покосившись на Пауля, Вилкенс ухмыльнулся.
— Я знаю свои права. Такую пробу можно взять только с моего согласия. Я не дам обвести себя вокруг пальца.
— Вы не хотите сдать пробу?
— Именно. Хотя бы для того, чтобы досадить этой сучке Цирковски.
Отойдя на шаг, Франциска посмотрела ему в глаза, но Вилкенс спокойно выдержал ее взгляд.
— Если вы не докажете свое алиби на момент похищения девочки, — а вы не можете этого сделать, — я возьму ордер на принудительный анализ крови.
Во взгляде Вилкенса мелькнула неуверенность, но в итоге он только пожал плечами.
— А мне плевать. Берите свой ордер. Я пока посоветуюсь с адвокатом. А сейчас не мешайте мне работать.