— Что это? — изумился Григорий.
Ирина быстро схватилась за сумочку, висевшую на плече, повернула её и достала бутылочку с водой. Некоторое время ошеломлённо сидела и смотрела, не веря… Неужели этой ветке требуется вода?! Уже сейчас?
Представила, как остальные молодые волхвы сидят сейчас, ошарашенно глядя на свои посохи-саженцы, бесшумно рассмеялась. А за нею и Григорий, уже с восхищением глядя на неожиданно живую ветку. Ирина же, отлив чуточку воды из бутылочки на ладонь, смочила посох по всей длине.
В следующий миг чуть не ахнула вслух!
На месте, ближе к бывшей рукояти бывшей трости, зазмеилась тонкая веточка, одновременно выпуская мелкие пока ещё листочки, блестящие от клейкости!
— С ума сойти, — прошептала она, сияя от восторга.
— Точно, — пробормотал старший брат, не спуская глаз с зелёного чуда.
Она чуть не уронила посох, когда лежащий рядом, на сиденье, между ними, мобильный запел, требуя её внимания.
— Ирина, мой посох! — жалобно сказала Диана. — С ним что-то происходит! У него листья!
— Диана, всё правильно, — не выдержала-таки Ирина и засмеялась, глядя на счастливо ухмыляющегося брата. — Так оно и должно быть. Можешь даже прямо сейчас немного смочить его водой.
— Уже, — явно улыбаясь, ответила девушка.
Потом позвонили радостный Володя и слегка испуганные Алиса и Влада.
Другие не звонили, но Ирина подумала, что листья на посохах стали для них новым подтверждением того, кто они сами.
Ирина снова выглянула в окно. До появления солнца — считанные минуты.
Быстро отвела взгляд от беснующейся толпы у дверей в магазин и бегущих по улице людей, что-то кричавших. Не хотелось портить какой-то светлой радости от проклюнувшихся листьев на сухой недавно палке созерцанием чьей-то злобы… Брат вообще сидел, закрыв глаза и, кажется, задрёмывая.
Их место, к которому они стремились, находилось за торговым центром — небольшая аллея между центром и какой-то школой. Девушка очень надеялась, что на той аллейке не будет никого в этот ранний час. Как она успела убедиться, люди в основном собирались толпами у зданий, как будто именно дома, особенно с разными магазинами или предприятиями, их заставляли нервничать и психовать. Нет, Григорий, конечно, рядом придавал уверенности, что всё обойдётся, но, случись им столкнуться с целой толпой… Ой, лучше не надо!..
— Где вас оставить? — не оборачиваясь, спросил таксист.
— Ближе к газону при торговом центре, — попросила Ирина.
И только они вышли, как такси, по впечатлениям, сбежало подальше от грохота и воплей толпы, издалека словно приплясывающей — причём каждый под свою музыку.
— Не бежим, — предупредил Григорий, тревожно скашиваясь на толпу. — Сейчас там все на взводе: дай только повод — сами побегут за кем угодно.
— Да знаю, — тихонько проворчала Ирина. — Меня больше волнует, точное ли место я найду. — А потом взглянула на брата и разулыбалась во весь рот. — Гришка-а… Ты рядом. Ты живой и разговариваешь!
— Ага, скажи ещё, что я живой и ходить умею, — подначил брат.
— Нет, Гриш, ты не понимаешь. Мы ведь уже столько с тобой, живым, а поговорить и времени нет. Гриша-а, как здорово, что ты здесь, со мной!
Она крепко взяла его за руку, и он повёл её к аллее, больше похожей на узкую тропинку, правда асфальтовую и заботливо с обочин обложенную низким бордюром. В самом начале дорожки Григорий осторожно высвободил свою ладонь и сказал:
— Теперь первой иди ты. У тебя чутьё на этот посох. Ты должна узнать, где его посадить. Иди.
И она пошла — медленно и прислушиваясь к собственным ощущениям.
Нашла место! Часть дорожки, где встанешь и окажешься между двумя берёзами, будто не хотела отпускать её дальше. И девушка остановилась.
Григорий немедленно подошёл.
Зазвонил мобильный. Вцепившаяся в посох Ирина чуть не выронила телефон, и Григорию пришлось взять мобильник и поднести к уху сестры.
— Ирина? Это Игорь. Я нашёл место.
— Хорошо. Дождись, когда покажется край солнца и начинай сажать посох. Он дал зелень?
— Дал.
— Замечательно.
— Ирина? Это Володя. Я на месте. Блин, так здорово! А может, ещё чего-нибудь поискать? Мне понравилось! Лёнька, отдай телефон!..
— Хорошо, Володя! Жди солнца.
— Ирина, я нашёл место Точней — мне кажется, оно меня нашло!
— Прекрасно, Красимир. Жди солнечного сигнала.
— Ирина, мы на месте. И это так здорово!
— Ирина, это Дима. Я жду солнца.
— Ирина, это Ольга. Я нашла место.
— Ольга, а твой посох — с ним всё в порядке?
— Если ты имеешь в виду листья на нём, то я не знаю, порядок ли это? — засмеялась девушка, а Ирина с облегчением вздохнула. Оставались всё-таки сомнения, волхв ли сестра Жени.
— Ирина, я на том месте, которое нужно.
— Ирина, я нашёл место…
Вскоре отзвонились все. И вовремя — засиял горизонт на востоке. Облака, которые будто договорились заранее, полностью пропали с чистого неба. И горизонт сиял белым тёплым пламенем. И вот уже показался солнечный край — громадной дугой.
С замиранием сердца девушка медленно погрузила посох в землю, с новым облегчением принимая дар посоха: он показал, где его корни, а где — крона, потянувшись листьями кверху. Чуть покачав его, Ирина быстро раскрутила крышку бутылочки и вылила воду вокруг древка-ствола. И растерянно оглянулась на брата. Что дальше?
А дальше из посоха решительно полезли новые веточки, и Ирина, забыв обо всём на свете, следила за их ростом, за тем, как они быстро выкидывают свежую зелень. Ей хотелось бездумно смеяться, глядя на них…
А когда солнце полностью встало над горизонтом, необычно огромное и благодушное, девушка внезапно передёрнула плечами: её будто обвеял ветер, насыщенный ароматами леса. Она учуяла в этом порыве запахи листьев, только-только вылезших из почек; запах тонкоиглой ярко-зелёной травы, прокалывающей пожухлые прошлогодние листья; бьющие в нос сладкие ароматы сирени и горечно-пронзительные, пряные — рябины, а также земли, ещё не просохшей, а в глубоких лесных оврагах ещё и держащей уплотнённый от времени снег.
И она знала, что тот же порыв ветра чувствуют и остальные волхвы.
Более того, она теперь, благодаря ли Раде, или происходило это всё с ней самой, отчётливо чувствовала всех волхвов — всех одиннадцать. Она чувствовала, что дышит с ними в одно дыхание. И вместе с ними смотрит прямо сейчас на торжественно встающее солнце, не моргая, будто приветствуя его своим безотрывным взглядом. И сердце каждого стучит в одном ритме, как будто они, отдалённо стоящие друг от друга, настроили сердца на одно время, на одни и те же секунды!
И только одно врывалось горечью во всеобъемлющую радость. Мысль, ещё плохо оформившаяся, но уже сейчас заставлявшая сжиматься: неужели, когда ритуал закончится, когда их старшие встанут на ноги, они, молодые, всё забудут?
… Женя вернулся в холл, постоял немного, неуверенно глядя на кресла: поспать ещё? Или всё-таки выждать, когда вернутся волхвы и хранители?
— Что задумался? — спросил подошедший Никита и зевнул. — Ну и весело было… А спать-то всё равно хочется.
— Слушай, ты не сбивай меня, лады? — засмеялся Женя. — Я и так с трудом держусь, а ты тут ещё… Или и впрямь снова прилечь? Хотя бы в кресле, что ли?
— Ты как хочешь, но я в подвал не пойду! — заявил Никита. И вздохнул. — Всё понимаю, что — живые. Но смотреть на них — слёзы одни. Давай лучше здесь будем сидеть и стеречь? Здесь сразу и ребят встретим. Нет, а мне понравилось! Я помню, ты как-то мельком сказал, что у тебя, кажется, автописьмо идёт… Но чтобы так мощно! Тоже, что ли, попробовать в себе такой навык?
Женя ещё слабо усмехнулся, что никакого автописьма лучше бы не надо.
Он присел на поручень кресла и задумался. А правда, что будет с автописьмом, когда всё с волхвами закончится? Останется ли оно? Да и нужно ли будет в будущем? Сможет ли он автописьмом выручать от смерти только тех, кто в самом деле нуждается в этом? А если… А если автописьмо появилось лишь как дар Святобора современному охотнику, чтобы он, Женя, сумел помочь волхвам?
— Так-так-так! — ухмыляясь, сказали издалека, и Женя вскинулся взглянуть на лестницу, ведущую на второй этаж. — Какие люди здесь интересные! Люди, а вас кто-нибудь сюда звал? Вы тут на незаконных основаниях, а, охотничек?
С лестницы спускался Демьян-младший. За ним — вся его кодла.
25
Первая мысль: «Влипли!»
Вторая: «Браслет! Никите!»
Даже рукой дёрнуть не успел — Никита без звука свалился рядом, как подкошенный.
Только и сумел поймать его за рукав и не дал удариться головой о пол, пусть даже покрытый толстым и мягким ковром…
Пока вся компания на расстоянии, рывками перетащил под мышки довольно тяжёлого Никиту подальше, уложил его на пол же, рядом с креслами, надеясь, что до бессознательного человека Демьяну дела нет.
И быстро пошёл назад, больше боясь за друга, чем за себя.
По дороге кинул короткий взгляд на окна с распахнутыми поутру шторами. До появления солнца, возможно спасительного для него, где-то с полчаса.
Пока он заботился о Никите, свита Демьяна тоже времени зря не теряла. Двое выдвинули на середину холла кресло, в котором вольготно, закинув ногу на ногу, уселся самодовольный Демьян. Восемь загонщиков почтительно застыли за ним и по сторонам от кресла. Девушек с ними на этот раз не было.
— Итак, любезнейший, поговорим, — лениво и растягивая слова предложил Демьян.
«Позиция неудобная, — думал Женя, предпочитая оказаться от него на расстоянии метров этак за семь-восемь. — Сидит — стою. Блин, я как провинившийся перед ним. Как будто он меня отчитывает… Шут с ним — перетерплю. Время бы хоть до приезда наших потянуть. Лишь бы Никиту не тронул. Получится ли только?»
Мельком вспомнилось о волхвах и хранителях. После чего строго-настрого запретил себе думать о них — из какого-то подсознательного суеверия: они услышат — он в беде, прибегут сюда, забыв о ритуале — и тогда пропало всё. Старшим не встать.