ую девушку вызывали на собеседование.
Ферапонт прокашлялся и сказал:
— Да простит меня глубокоуважаемая Ольга Ивановна, но я считаю, что никакого проку от этих курсов нет. Один вред.
— Позвольте узнать почему? — вскинув голову, вопросила Ардашева.
— Учение много времени отнимает.
— Женские гимназии вы тоже предлагаете закрыть?
— Обязательно! Ведь девочка вместо учебников могла бы овладеть множеством разных рукоделий. И ей интересно, и семье польза. Два класса вполне достаточно. Чтобы читать могла, считать и расписываться. Всё остальное за неё муж сделает.
— А вы, однако ж, ретроград.
— О, матушка, и ещё какой! — поддакнул супруг. — И моралист!.. Стало быть, ретроградный моралист…
Пантелей Архипович не успел договорить фразу. Мирно спящий на солнце щенок вдруг подскочил и, тявкая, бросился к забору.
— Кого это наш Гром ловить собрался? — подняв очки, осведомилась Ольга Ивановна.
— Небось кота соседнего почуял, — предположил Ферапонт.
В сад вышла горничная. Тревожно бегая глазами, она сообщила:
— Городовой явился. Он приехал на полицейской пролётке. Клима Пантелеевича к следователю вызывают. Ждёт. Говорит, срочно велено доставить.
— Жаль, эклер я так и не попробовал, — вздохнув, улыбнулся младший Ардашев.
— Не беспокойся, сынок. Даст Бог всё будет хорошо, я тебе такой тортище закажу — всей семьёй с ним не сладим. Ещё и соседей позовём!
— Что этому злыдню от тебя нужно? — расстроенно выговорила Ольга Ивановна.
— Приеду — узнаю. Да вы не переживайте. Всё будет хорошо.
— Клим, я еду с вами, — решительно заявил псаломщик.
— Полицейский не позволит. Наверняка, он приехал на двухместной пролётке.
— Так я пешком добегу. Не беда. И дождусь вас.
— Ещё чего не хватало! — возмутился Пантелей Архипович. — Будущий дьякон будет по улицам бегать, как какой-то посыльный? Нет, Ферапонтушка, ты должен степенно передвигаться и смотреть на всех с высока. Потому даю тебе два двугривенных. У меня это серебро в кармане халата завалялось. Всё забываю в копилку бросить. Собираю себе на полированный дубовый гроб с медными резными ручками.
— Ох и баламут! — покачала головой супруга.
— Благодарю, Пантелей Архипович, нет надобности. Я пешком привык.
— Не перечь. Пока ты обратно доплетёшься сына уже в тюремный замок упрячут. Если вдруг Клима арестуют, то я об этом должен узнать ещё до того, как его в суд повезут. Понял? Так что не испытывайте моё терпение, Ваше высокопреосвященство[59].
— Как скажете, — пожав плечами, согласился псаломщик
— Как это арестуют? — воскликнула хозяйка — Не дай бог!
Клим оказался прав. Городовой не разрешил Ферапонту моститься в двухместной пролётке. Но псаломщик нанял возницу и приехал почти сразу. Теперь он маячил под окнами камеры судебного следователя и был хорошо виден Ардашеву, который сидел перед следственным чиновником. Славин молча что-то писал, не обращая внимания на студента. Не отрывая глаз от бумаги, он спросил:
— Надеюсь, догадываетесь, зачем я вас вызвал?
— Ни сном, ни духом.
— Тогда поясню. Мы задержали вашу знакомую, Анну Беседину, на станции, в пятнадцати верстах от Ставрополя. Она пыталась добраться до Невинки и уехать в Ростов. Барышня только что допрошена. Я не стал сажать её в одиночку и поручил городовому охранять задержанную до вашего появления. Насколько я понимаю, вы не успели договориться с ней об общей позиции на следствии, и поэтому её свидетельства после первоначального допроса не соответствуют вашим, данным ранее показаниям. Я обязан это противоречие устранить путём проведения очной ставки.
— И чем же наши показания разняться?
— Скоро поймёте. Всему своё время.
Судебный следователь вышел из камеры. Минуты через три он вернулся вместе с Анной. Её лицо было испуганным. На Клима она старалась не смотреть. Усадив её напротив Ардашева, Славин спросил у девушки:
— Назовите ваш адрес постоянного проживания.
— Ростов-на-Дону, Первая Успенская, дом 5.
— Вы узнаёте этого человека?
— Да, его зовут Клим. Фамилию я… забыла.
— Где и когда вы с ним познакомились?
— 15 июля, когда добиралась с железнодорожной станции в Ставрополь. Мы ехали в одном экипаже.
— Кто ещё с вами ехал?
— Магнетизёр Вельдман и ещё какой-то купец. Фамилию я не помню.
— Потом вы с Климом… Ардашевым встречались?
— Всего один раз.
— С кем вы находились, когда обнаружили тело магнетизёра Вельдмана?
— С Климом… Ардашевым.
— С какой целью вы приехали в Ставрополь?
— Хотела посмотреть город.
— Где вы остановились?
— В гостинице «Лондон».
Славин обратился к Ардашеву:
— Вы подтверждаете свои показания, что сидящая напротив Анна Беседина сообщила вам, что приехала в Ставрополь погостить к родственникам?
Клим молчал.
— Так подтверждаете или нет?
— Да, подтверждаю.
Судебный следователь повернулся к Анне и спросил:
— Почему вы сказали господину Ардашеву, что приехали к родственникам?
— Потому что не хотела сообщать первому встречному, в какой гостинице поселилась. Мне показалось, что он неравнодушен ко мне и я не хотела, чтобы он ко мне наведывался.
Следующий вопрос адресовался Климу:
— Вы подтверждаете, слова Анны Бесединой о том, что магнетизёр Вельдман ехал вместе с вами из Невинномысской в Ставрополь?
— Подтверждаю.
— Кто ещё в том экипаже?
— Павел Петрович Дубицкий, купец II гильдии.
— Откуда вы знаете его имя и фамилию?
— Он представился.
— Анна Беседина показала, что встречалась с вами один раз. Вы подтверждаете её показания?
— Да, если не считать, что на сеансе Вельдмана она призналась мне в любви.
— Я находилась под действием гипноза, — привстав, возмущенно воскликнула Анна.
Славин ухмыльнулся и, поглядывая на каждого участника следственного действия, сказал:
— Хороши. Оба. Врут и не стесняются… А разве сегодня, молодые люди, вы не встречались?.. А? Что же вы молчите? Госпожа Беседина, извольте отвечать.
— Нет, не встречались.
— А вы, что скажете, господин Ардашев?
— Я бы не назвал это встречей. Увидев Анну, проезжающую мимо в экипаже, я её окликнул. Экипаж остановился. Анна сказала мне, что уезжает и пожелала всего хорошего. Ни о чём другом мы не говорили. Если это и можно назвать встречей, то лишь мимолётной. Анна, вероятно, не придала ей значения, потому и забыла. И, соответственно, так вам ответила. Насколько я понимаю, вы допросили кучера и готовите опознание. Не вижу в этом следственном действии смысла. Ни я ни Анна не будут отрицать, того что мы виделись мельком. Если вы уточните вопрос, уверен — госпожа Беседина ответит утвердительно.
— Не сметь! — стукнув по столу кулаком, вскричал следователь. — Не сметь подсказывать свидетельнице ответы! Не сметь указывать мне, как вести очную ставку! Думаете вы самый умный? Заблуждаетесь!
Судебный следователь подскочил и спросил:
— А что за дьячок с вами был, а? Уж не тот ли, что составил вам компанию в музеум? — Показав пальцем в окно, он добавил: — Вон он! Стоит в тенечке под липой. Госпожа Беседина, помните его? Не стесняйтесь, подойдите к окошку.
Анна глянула в окно и ответила:
— Да, стоял рядом с Климом какой-то человек в подряснике. Он это или нет, я не знаю.
Ардашев пожал плечами и осведомился:
— Простите, господин судебный следователь, а что это меняет? Ферапонт — псаломщик, живёт у нас. Он, кстати, участвовал в отпевании Целипоткина. Вы абсолютно правы в том, что мы оба посетили паноптикум Шульце. Мы и шагали туда, когда мимо проезжала Анна. Что в этом преступного?
Славин вернулся на место.
— Хорошо, — нервно дёргая щекой, ответил он. — Раз вы невиновны, я вас отпущу. Но только после того, как свидетельница ответит на последний мой вопрос. Всё будет зависеть от её честности. Вы готовы госпожа Беседина?
— Извольте.
— Почему сегодня вы вознамерились покинуть город?
— Мне стало страшно после того, как я столкнулась с трупом.
— Убийство магнетизёра случилось шестнадцатого числа. Что же не уехали на следующий день?
— Мне нездоровилось.
— Вам было известно, что вас разыскивает полиция?
— Нет.
Расплывшись в улыбке, следователь изрёк:
— А вот и солгали, милочка моя. Хозяин гостиницы, в которой вы остановились, не сразу сообщил в полицию о заезжих постояльцах. Его уже оштрафовали за нерадивость. Вот потому-то полиция и не могла вас отыскать трое суток. Сегодня утром горничная, убирающая также и в «Варшаве» проболталась вам, что полиция ищет некую Анну. Но невдомёк ей было, что коридорный услыхал ваш разговор. Он-то и сообщил нам, что вы в «Лондоне» обретаетесь. Правда, не сразу. Припоздал малость. Потому и пришлось посылать за вами помощника пристава II части на пароконной двуколке. Еле Поляничко вас догнал… Запомните: если вы будете изобличены в умышленном сокрытии преступления, то и задачу ложных показаний тоже понесёте ответственность.
Анна промолчала. Славин дописал последний лист протокола очной ставки и, протянув его Анне, сказал:
— Прошу ознакомиться.
Девушка скользнула по бумаге быстрым взглядом и, подняв глаза, уточнила:
— А что писать?
— Протокол очной ставки прочитан мною лично. Замечаний и дополнений не имею.
— Хорошо, — кивнула она, и перо побежало по белому листу.
— Ох и почерк у вас — одно загляденье, с завитушками. Не документ теперь, а хохломская роспись, — усмехнулся следователь и, обратившись к Ардашеву, велел: — Теперь вы.
И у Клима не оказалось замечаний. Он тоже поставил подпись.
Славин достал другой типографский бланк и молча его заполнил. Придвинув бумагу Ардашеву, велел:
— Соблаговолите расписаться, что уведомлены.
— Что это?
— Обязательство свидетелю о явке по вызову.
— Тут указано, что в случае неявки, я буду подвергнут приводу. Так вы меня уже дважды этим самым приводам подвергали. А второго дня — даже среди ночи, — заметил Ардашев, ставя подпись.