Детективы решили войти в храм. У дверей стоял человек, оглядывал желающих войти и взимал входную плату. Это был приземистый толстяк с заячьей губой. По его лицу катил градом пот. Короткие черные волосы росли на его круглой, словно сильно надутый шар, голове так густо, что напоминали синтетические. Туловище его тоже казалось раздутым, словно он весь был резиновый. Небесного цвета костюм сверкал металлическим отливом.
— Два доллара, — сказал он детективам.
Могильщик вручил ему два доллара и прошел в комнату.
За ним двинулся и Гробовщик, но толстяк остановил его.
— Два доллара.
— Мой товарищ заплатил.
— Правильно. Заплатил за себя. Теперь с вас два доллара, — сообщил толстяк, брызгая слюной.
Гробовщик капитулировал и тоже уплатил два доллара.
Внутри было так мало света и так много черноты от одежды, кожи, волос собравшихся, что детективы лишь видели, как причудливо поблескивают белки глаз собратьев, словно в произведении поп-арта. А затем они увидели металлические отблески голубого костюма, когда его обладатель, толстяк с заячьей губой, занял место на возвышении и начал проповедь: «Мы накормим их плотью черного Иисуса так, что их будет рвать…»
— Иисус Детка! — крикнул кто-то из зала. — Я тебя слышу.
— Вы ведь прекрасно сами знаете: черного Иисуса белому не переварить, — продолжал металлический толстяк. — Они так и не сумели переварить плоть своего белого Иисуса, хотя и вкушают ее каждое воскресенье.
Детективы повернулись и ушли. Им нужно было как-то убить время до полуночи. Они заглянули в закусочную и заказали по две порции свиного жаркого с гарниром из капусты, лука, моркови и с картофельным салатом.
В двенадцать они были снова на площади Малькольма Икса. Обстановка и там и в закусочном баре заметно изменилась. Перекресток был заполнен людьми, возвращавшимися с шоу в «Аполлоне» и с киносеансов у Лоу и Р. К. О. Улицы были заполнены автомобилями, сновавшими во всех направлениях. У стойки бара толпились голодные мужчины и женщины, кто парочками, кто поодиночке. Работали новый бармен и две коричневые официантки. Вид у официанток был злобный — исключительно по той простой причине, что им приходилось работать изо всех сил. Новый бармен тоже выглядел очень женственно. Детективы хотели потолковать и с ним, но тут к ним подошел их старый приятель. Он уже сменился. Он снял фартук и расстегнул белую куртку, так что была видна его голая грудь. Он облизывал губы, улыбался и трепетал ресницами. Детективы заметили, что он уже успел намазать губы коричневой помадой.
— Ну что, нашли его? — спросил он у детективов.
— А то как же! — уверил его Могильщик.
— Вы сказали ему, что я его люблю?
— Не могли. Мы не знали, как тебя зовут.
— Жаль, что я вам не сообщил.
— Так скажи нам сейчас. Скажи свое настоящее имя. То, которое ты вынужден сообщать полиции, даже если она тебя не любит.
— Разве вы меня не любите? — заморгал бармен.
— Мы-то любим. Потому и вернулись. Ну, как тебя зовут?
— Джон Бабсон, — застенчиво сказал бармен.
Детективы окаменели. Потом Могильщик сказал:
— Ну что ж, Джон Бабсон, дружище, надевай свои самые красивые штанишки, составишь нам компанию.
Глава четырнадцатая
У жилого комплекса «Амстердам Апартментс» на 126-й улице между Мэдисон и Пятой авеню остановился грузовик-фургон. В тусклом свете уличных фонарей с трудом читались слова на борту:
«ЛУНАТИК ЛИНДОН.
Я ДОСТАВЛЯЮ И УСТАНАВЛИВАЮ ТЕЛЕВИЗОРЫ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ ДНЯ И НОЧИ».
Из фургона вылезли двое служащих в фирменной униформе. Подсвечивая фонариком, они стали разбирать адрес в журнале доставки. На какой-то момент их темные лица в лучах фонарика превратились в африканские маски, но затем видение исчезло. Они оглядели улицу. На ней не было ни души. Черные геометрические формы домов выделялись на более светлой черноте неба. Нью-йоркские улицы, пересекающие авеню, особенно темны ночью.
Но тут в черных прямоугольниках окон забелели щелочки глаз, зажелтели полумесяцы зубов. Словно тыквы в праздник Хэллоуина. За стеклами замаячили головы.
— Кого ищете-то?
Водитель поднял голову и крикнул:
— Где тут комплекс «Амстердам Апартментс»?
— А вот, прямо перед вами.
Ничего на это не сказав, водитель и его напарник стали выгружать деревянный ящик. На боку его имелась надпись «АКМЕ. Телевизор „Спутник“ кв. 406».
— Что это там за номер? — спросил кто-то из жильцов.
— Четыреста шесть, — откликнулся самый востроглазый.
— Что в ящике-то? — крикнул еще один жилец.
— Телевизор, — коротко отозвался водитель.
— Кому это понадобился телевизор ночью?
Водитель промолчал.
— Может, это та птичка, что живет на четвертом этаже? — предположил мужской голос, — Та, к которой шастают мужчины.
— Тоже мне птичка! — презрительно фыркнула женщина, — Если она птичка, то я рыбий глаз. У меня у самой уже дочка крутит романы.
— Пусть смотрит телевизор на здоровье, — крикнул мужской голос, — Пока вы, старые карги, скандалите из-за швабр.
— А вы только послушайте этого героя-любовника. Когда у тебя была последняя любовь?
— Спорим, у него ее никогда и не было.
— И не будет, помяни мое слово.
— По крайней мере в этой жизни.
— Вы прямо меня удивляете, — сказала женщина с улицы. — Мы ищем покойника, а вы говорите о какой-то ерунде.
Двое из фургона молча тащили тяжелый ящик, но небольшая толпа у дома им мешала.
— Эй, дамы, уберите ваши прелести и поищите покойника где-нибудь еще, — сказал водитель. В его голосе чувствовалась ничем не прикрытая злоба.
— Прошу прощения, — откликнулась одна из женщин, — А он часом не у вас?
— Я что, похож на человека, который таскает трупы в кармане?
— Покойник? Какой такой покойник? — с любопытством воскликнул человек из окна, — В какую это вы игру играете?
— Ни во что мы не играем, — сердито возразила женщина, — Он был такой же человек, как и мы.
— Кто?
— Покойник, вот кто.
— Такой же, как и мы? Это в каком смысле? Чем он промышляет?
— Ничем. Он помер.
— Посадим на могилке цветочки.
— Это не ты, мамочка, заказала телевизор? Ну-ка, слови что-нибудь лихое.
— У тебя на уме только женщины и хиты!
— А что в этом плохого?!
— Где ваша совесть? Белые полицейские убили одного из наших, а вы несете околесицу! — упрекнула их женщина с улицы.
— Где убили-то?
— А мы откуда знаем? Вот мы и ищем, где.
Грузчики тем временем подтащили ящик к подъезду и поставили его, чтобы перевести дух.
— Лучше помогите кто-нибудь втащить его, — сказал водитель, — Все равно ведь не спите.
В покойника никто как-то не верил, а вот телевизор выглядел вполне правдоподобно. Из окна на первом этаже выбрался на улицу здоровяк в голубом джинсовом комбинезоне.
— Ладно, давайте помогу, — сказал он. — Я техник-смотритель. Куда тащить-то?
— Четвертый этаж. Мисс Барбара Тайне.
— Что я вам говорила! — ликующе воскликнула женщина.
— Почему бы тебе не приобрести такую же штучку? — спросила женщина, говорившая презрительным голосом. — Или у вас с ней разные вкусы?
— Видать, разные, — захихикала еще одна женщина.
— Оставьте мою жену в покое, — проворчал из темноты мужчина. — У нее есть все, что полагается.
— Мужу виднее!
В темном холле возникла фигура в белой ночной рубашке. На яйцевидной голове волосы поблескивали, как отполированный темный металл.
— Давайте, я вам помогу, — сказал человек.
— Такие помощники ей ни к чему, Слик, — донесся откуда-то сверху лукавый женский голос, — Она любит беленькое, так что ты тут ни при чем.
— На мне есть кое-что белое, — парировал Слик.
— Ладно, ребята, взялись, — сказал водитель, приподнимая ящик.
Четверо мужчин подняли ящик и втащили его в вестибюль.
— Этот чертов телевизор сделан из свинца, — пожаловался здоровяк-техник.
— Ты, видать, слишком сильно трудился ночью, — пошутил водитель, — Хозяйка из тебя все соки выжала.
— Может, это не телевизор, а золотые слитки, — сострил кто-то из зрителей, — Дела у нее явно в порядке.
— Давайте распакуем и поглядим, — предложил кто-то из темноты.
— Вот доставим хозяйке, тогда откроем ящик и вы все увидите, — пообещал водитель, — Нам все равно надо забрать обратно старый телевизор.
— Первый раз такое вижу. Чтобы телевизоры привозили и забирали ночью! — женщина была явно оскорблена в лучших чувствах.
— Разве это преступление? — не преминул уколоть ее кто-то.
— Я этого не говорила, — возразила женщина. — А от кого ей этот телевизор-то?!
— От Лунатика Линдона, — сообщил водитель.
— А, тогда все понятно, — смягчилась женщина, — Кто же еще может заявиться с телевизором в такое время в Гарлеме.
Лифт, как обычно, не работал, и четверке грузчиков пришлось тащить ящик по лестнице. Они потели, задыхались, ругались. За ними следом тащились любопытные зрители, желавшие всласть полюбоваться необычным зрелищем.
— Ф-фу! Давайте передохнем, — сказал Слик, когда они поднялись на площадку второго этажа. Затем он посмотрел на толпу любопытных и, презрительно ухмыльнувшись, сказал: — Ну, вы даете! В Гарлеме даже нельзя расстегнуть ширинку. Тут же соберутся зеваки посмотреть, что человек вынет из штанов.
— Откуда нам знать, что он вынет, — хихикнул мужчина. — А вдруг нож?
— Лично у меня в штанах ножа нет, — сказал Слик.
— Жаль, — сказала женщина, — Лучше бы был. А куда вы идете-то?
Тут снова подала голос та самая женщина с улицы, которая, по ее словам, искала покойника.
— Что вы, негры, за народ! Тут человека убили, а они обсуждают, что у кого в штанах спрятано.
— Ступай, милая, обратись в похоронное бюро, может, там он и находится, — предложил кто-то.
— Нет, этой бабе нужен не покойник, а живой мужик, чтобы она заткнулась.
— Живой и крепкий.
— Ладно, ребята, поехали, — сказал водитель, обхватывая ящик, словно японский борец соперника. — Словами груз не поднять.