— Ну, конечно. Я возьму все, что ты достанешь. В понедельник нам понадобятся, по крайней мере, пять, может, и больше, если Артур решит подключить еще кого-нибудь для страховки. А я бы хотел иметь два про запас — в тачке, понимаешь? Так что, если на деле придется палить из одной «пушки», можно потом убрать отпечатки и выбросить одну «пушку» в реку, а другая останется в кармане. Короче, если все пойдет удачно, мы, наверное, утопим все те восемь, которые ты мне принесешь в понедельник вечером, то есть следующий комплект мне понадобится очень быстро.
— Ну у меня же есть в запасе неделя, — сказал коренастый.
— Слушай, — сказал второй, — если мне удастся держать Артура в узде, у тебя, возможно, будет в запасе целый год. Этот идиот ни за что не согласится выбрасывать «пушки». Он их любит. Он испытывает к ним страстную привязанность. Уж не знаю, сколько раз я ему втолковывал: избавься ты от этого ствола, а он мне: «Нет, я заплатил за этот пистолет сто „зеленых“ — не знаю, сколько на самом деле, — а еще ни разу из него не выстрелил. Нет смысла выбрасывать!» А через три дня после дела в Лоуэлле его вяжут, с ним его «пушка», и им даже не надо доказывать, что он участвовал в лоуэлльском налете. Ему с ходу дают «трояк» за «ношение без разрешения». А потом хохочут ему в рожу. Он такой упрямый, каких я еще не встречал. Но, думаю, эта посадка его хоть чему-то научила. Он уже отбарабанил сколько… двадцать месяцев за «пушку», которая стоила ему каких-то сто «зеленых». Он, значит, сэкономил по пятерке в месяц. Ты за пятерку в месяц можешь сидеть дома при полной иллюминации, а Артур пыхтит в тюряге. Смешно! Но ты говоришь, я могу рассчитывать на эти тридцать стволов к Рождеству? Тогда давай, принимайся за работу.
— Лады, — сказал коренастый. — Когда они тебе понадобятся? Не завтра, надеюсь?
— Не понял… А, ты про это… Да нет, конечно, через неделю. Но получить их я бы хотел завтра к вечеру.
— В том же месте?
— Боюсь, завтра мне там будет несподручно… — задумался второй. — Мне надо еще кое-куда сгонять. Вот что, я тебе позвоню, ты выедешь, и мы встретимся. Я тебе позвоню и скажу, где я буду.
— Меня завтра может не быть дома, — сказал коренастый.
— О’кей. Я звякну Диллону, как только буду знать свой маршрут на завтра, сообщу ему, что я сказал своей жене, что еду к нему, и попрошу его, если она ему позвонит, передать, что я уже уехал, но вернусь и тогда ей позвоню. А он перезвонит мне и скажет, что она звонила. Номер я ему оставлю. Это будет до девяти. Ты позвонишь Диллону и скажешь ему, что ты звонил мне домой, а моя жена сказала тебе, что я у Диллона, так что он ничего не заподозрит. Он даст тебе мой номер, ты сможешь там меня застать, и мы где-нибудь пересечемся. Идет?
— Надеюсь, она симпатичная, — ухмыльнулся коренастый. — Коли мне нужно пускаться на такие хитрости для того, чтобы твоя жена не знала, где ты, тогда я очень надеюсь, что она симпатичная. Больше мне тебе сказать нечего.
Глава четвертая
— Ты помнишь Эдди Кривопалого? — спросил Дейв. — Эдди Койла? Парня, которому изуродовали пальцы на левой руке после того, как Билли Уоллеса отправили в места не столь отдаленные: Билли погорел на «пушке», которую Эдди у кого-то для него купил. Эдди вляпался в историю в Нью-Хэмпшире, когда вез несколько ящиков ворованного виски. Дело было как раз год назад.
— Это тот, который берет банки? — спросил Уотерс. — Парень из Натика?
— Это его кореш, — сказал Дейв. — Арти Ван. Артур Валантропо. Эдди не работает с банками. Он простой вор. Он не любит серьезные дела, хотя не исключаю, что если бы ему приперло, он мог бы обделать любое дело.
— Нет, я имел в виду совсем другого, — сказал Уотерс. — Он тоже тусуется вокруг Арти Вана. Ван сел за ношение оружия, и тот парень приезжал к нему на свидания. У него такая рожа, словно он оспой болел или еще чем-то таким.
— Мне это ни о чем не говорит.
— У него еще итальянская фамилия. Я потом вспомню. Вертится на языке — что-то вроде Сканлона, — но не Сканлон, это точно.
— Да, — сказал Дейв, — Так вот, мне тут звонил Койл, и я с ним встречался.
— А мне казалось, мы тебя перевели в Управление по борьбе с наркотиками, — сказал Уотерс.
— Перевели. До сих пор не могу найти слов благодарности. Но вот всплыл этот Койл, и я подумал: может, он чего скажет мне про наркодела.
— Как же! — сказал Уотерс.
— Я был страшно разочарован, — сказал Дейв. — Так я ему и заявил.
— И что ему надо было?
— Он отправляется на вынесение приговора в Нью-Хэмпшир сразу после Нового года, — сказал Дейв.
— И ему нужны рекомендации?
— Об этом он и хотел меня попросить. Во всяком случае, так он сказал.
— Что он может предложить?
— Черных террористов, — сказал Дейв, — Утверждает, что ему известна некая группа, которая собирается купить партию автоматов.
— Ты поверил?
— Думаю, он мне не соврал. Во всяком случае, то, что он мне рассказал, похоже на правду. Он сказал, что знает мало — так оно и есть — об этом деле, во всяком случае.
— Может, там и знать-то нечего. С тех пор, как мы стали заметать «крутых ребят»[26], у нас появилось много стукачей на черных террористов. «Пантеры»[27] для мафии прямо как манна небесная. Они готовы сдать нам десяток черномазых за одного своего в любой день. По-моему, это прекрасно.
— В этом есть смысл, — сказал Дейв, — По мне уж лучше пусть «крутые» сдают нам «пантер», чем обделывают с «пантерами» дела.
— Поговаривают, что так оно сейчас и происходит, — сказал Уотерс.
— Вряд ли. Во всяком случае, не у нас. Не сомневаюсь, что они толкутся у одной кормушки, но вместе дела не делают. Пока. «Крутые ребята» ведь расисты — сам знаешь.
— Скализи! — вспомнил Уотерс, — Парень, который крутится вокруг Арти Вана, — Скализи. Джимми. Тот еще фрукт. Сукин сын, каких мало. Диллан и Морисси — ребята из Управления полиции штата — начали раскалывать Арти Вана, когда тот сидел в Биллерике. И вот Арти уже начал давать слабину — как вдруг, представь себе, заявляется этот Скализи с дружками навестить Арти. Так после того свидания Арти как воды в рот набрал. По-моему, этот Скализи большой дипломат с пистолетом за пазухой.
— То-то и оно! Почему я так удивился, — сказал Дейв, — Уж не знаю, все мне говорит Эдди Кривопалый из того, что ему известно о черных террористах, или нет. Он знает, конечно, что я легавый, что я федеральный агент, поэтому смекает, что у меня на «пантер» большой зуб. Правда, он даже ни разу и слова-то «пантеры» не произнес. Но Эдди не дурак. Что-то у него на уме есть. И мне очень интересно узнать: только ли он думает о том, как получить рекомендацию от «дяди» накануне вынесения ему приговора, или еще о чем-то. Думаю, что не только.
— Почему? — спросил Уотерс.
— А как этот Эдди Кривопалый вдруг узнал, что какой-то черномазый покупает автоматы? — сказал Дейв, — Он что, тусуется с черными? Нет, это не его компания. Так кто же тут еще замешан? Некто, кто торгует автоматами. Так. А с чего это Эдди Кривопалый тусуется с парнем, торгующим автоматами?
— Эдди Кривопалый пытается перекупить несколько стволов, — предположил Уотерс.
— Точно! — сказал Дейв, — Эдди не любит автоматы, но он уже однажды лопухнулся на торговле оружием. Вот тогда-то ему руку и изуродовали. Мне кажется, Эдди опять занялся бизнесом. И вот что я думаю: он пришел ко мне специально на тот случай, если вдруг его возьмут на торговле оружием — ему все сойдет: он же, мол, работает на нас!
— Неплохо бы сцапать парня, с которым он делает бизнес, — сказал Уотерс. — Он ведь снабжает оружием мафию — это по меньшей мере, а может быть, и «пантер». Я хочу с ним познакомиться. Мы можем привязать Эдди Койлу хвост?
— Конечно, и он его заметит через пять минут — ну, через шесть. Эдди не самый храбрый парень на свете, но он не дурак и в последнее время стал очень осторожным. Нет, так не пойдет.
— А как пойдет? — спросил Уотерс.
— Перво-наперво сними меня с охоты за торговцами наркотиками, — сказал Дейв. — Вряд ли в Управлении будут слишком сильно упираться. Ведь я пока что добыл им наркоты не больше, чем любой старшеклассник сумеет произвести в домашних условиях за один день лабораторных опытов.
— Посмотрим, как это у меня получится. Ну, предположим, я тебя верну к нам. И что ты тогда будешь делать?
— Эдди Койл весь соткан из застарелых привычек, — сказал Дейв, — Попробую сыграть на этом.
Глава пятая
В семи с половиной милях от Палмера шоссе номер 20 делает поворот к северу как раз у подножия горы, потом резко отклоняется к югу, так что площадка для отдыха остается близ сосновой рощи. Поздним вечером бородатый молодой водитель двухдверного «карманн гайа» свернул с шоссе на усеянную щебнем площадку для парковки, выключил фары и стал ждать. Изо рта у него шел пар и превращался в мелкие капельки испарины на внутренней стороне лобового стекла, и вскоре декабрьский мороз покрыл инеем металлическую окантовку стекла.
В кромешной тьме Джеки Браун съехал с массачусетского шоссе у Чарлтона, и его «роудраннер» теперь бросало из стороны в сторону на крутых виражах. Он ехал на полной скорости в западном направлении, к шоссе номер 20. Он прибыл на площадку для отдыха минут через пятнадцать после того, как там остановился бородач на «карманн гайе», встал рядом, заглушил мотор и прождал минут пять. Правый подфарник «карманн гайи» мигнул. Джеки Браун вылез из машины.
В салоне «гайи» сильно пахло пластмассой, маслом и свежей краской. Джеки Браун сказал:
— Хорошо, хоть ты предупредил, что у тебя новая тачка. А то я бы тебя не узнал. Что случилось с твоей старушкой?
— Получил счет на страховку, — объяснил бородач, — Был в ездке, и пришлось мне оплатить просроченный счет. Это мне обошлось слишком дорого, так что я решил — на фига! Чертова машина сжирала все мои бабки.