На этот раз оба шулера, игравшие в одну руку, сделали все, чтобы банк взял Глеб. Как он ни старался испортить игру, ему это не удалось.
«Да, ребята, у вас класс довольно высок, играете в поддавки на уровне мастеров спорта».
Сон как рукой сняло.
– Ваша очередь сдавать.
Глеб хотя и умел перепускать карты из рук в руки не хуже заправского шулера, потасовал колоду как обычный лох, а затем раздал карты. Ставки в банке пока не повышали.
– Успеется, – рассмеялся шулер в маскарадных очках, – дорога длинная, к тому же, я по собственному опыту знаю, что поспать удается только в двух случаях.
– В каких же? – поинтересовался Глеб, заранее зная ответ.
– Когда или вы все деньги выиграете, или они.
Мне сегодня что-то не везет. Ну да ладно, все-таки домой еду, можно и с пустым кошельком заявиться.
– А вот я в командировку, – забеспокоился лох, но, взглянув в свои карты, не смог скрыть довольной улыбки.
Сейчас шулера разительно отличались от тех невозмутимых мужчин, которых Глеб приметил еще в ресторане. Теперь их лица лучились улыбками, свои притворные чувства они выражали довольно бурно.
«На мой взгляд, они переигрывают, но для командировочного – в самый раз. Интересно, кто-нибудь из них хотя бы для приличия разочек сорвет банк полностью или же будут играть как против полных идиотов?»
По коротким вопросительным взглядам, которыми обменялись шулера, Сиверов понял, что именно это они в данный момент и решают. По отставленному мизинцу одного из них он понял, что банк решили все-таки забрать для приличия. Затянут время, зато выиграют психологически.
Игра продолжалась бурно, командировочный разошелся, у него даже подрагивали руки. Шутка ли, едва сел за стол, а уже выиграл столько, сколько лежит в кошельке. Можно позволить себе и гульнуть в командировке на деньги, о которых не знают ни жена, ни начальство.
Сиверов аккуратно подсчитывал в уме суммы всех проигрышей и выигрышей.
«Игра приближается к развязке, – понял Глеб, когда его кошелек опустел на две трети. – Сейчас дадут выиграть мне, потому что командировочный теряет голову и готов ставить на кон практически все. Но они не дожмут его до конца, оставят ему ровно столько, чтобы он мог поднять ставки в банке в следующем кону – так, чтобы своей неумелой игрой он заставлял меня повторять и повторять ставки. Вот тогда в последний момент они и рванут банк с моими и его деньгами. Может, оставят по десятке или двадцатке долларов, чтобы мы не умерли с голоду. Ну, ребятки, вы просчитались. Кажется, мне удалось убедить вас, что я полный лох в картах, так что вы не готовы к сюрпризам».
Пока игра оправдывала предсказания Глеба.
Банк отдали ему.
– Увы, два снаряда в одну воронку не падают, – засмеялся Глеб, складывая деньги аккуратной пачкой. – Раз сейчас я выиграл, значит, следующий банк возьмет кто-то другой.
Сквозь узкую щель приоткрытой двери купе он увидел, как по коридору прошелся длинноволосый, поигрывая эспандером.
«Заждался. Вы-то надеялись, что будете играть вдвоем против одного, а получилось два на два, хоть командировочный и не подозревает о таком раскладе».
– Ух, – выдохнул сосед Глеба, немного побледнев. Только сейчас до него дошло, что кошелек его изрядно истощился и оставшихся денег на прожитье не хватит. А значит, есть только один шанс – выиграть.
– Ставки повышаем или играем на фиксированной? – поинтересовался шулер.
– Конечно, повышаем, – воскликнул желающий отыграться командировочный.
Сиверов даже восхитился, с каким умением шулер в очках повышал ставки. Делал он это так тактично, что противиться ему было практически невозможно. А его напарник подыгрывал, то и дело качая головой, хлопая себя по ляжке:
– Разорите вы меня, ребята, ой, разорите! Хоть карта и плохая, но не могу остановиться.
Улыбка исчезла с лица командировочного. Он кусал губы, методично повышая ставки, чтобы перебить их, оставив за собой право диктовать условия игры. Глеб чуть прищурился, великолепно разглядев отражение карточных вееров в глазах игроков, сидевших за столиком, затем запустил руку в кошелек, вытащил все деньги, которые в нем оставались, и положил на стол.
– Ото! Игра пошла по-крупному.
– Крупные дома остались.
– Люблю так. И хочется, и боязно, словно с бабой в первый раз.
Лучшие карты оказались на руках у командировочного, но он распоряжался ими неумело. С одной стороны, из-за волнения, ведь ему ужасно хотелось сорвать огромный банк, с другой стороны, шулеры, играющие в одну руку, выманивали у него самые ценные карты. Лишь одна карта на руках у командировочного вызывала у Глеба сомнения. Но что такое одна карта, когда все остальные – словно экспонаты с ВДНХ в советское время? На это и рассчитывали шулера, но, как выяснилось, не только они.
– Ставлю все, – сказал шулер в очках и положил остаток выделенных на игру денег в блюдечко, которое уже полностью скрылось под купюрами: там были и доллары, и российские рубли, и даже несколько украинских гривен.
Теперь командировочному и Сиверову предстояло сделать выбор – выйти из игры, потеряв все, что успели поставить в банк, или ставить на кон оставшуюся наличность.
Дрожащей рукой командировочный бросил последние рубли на блюдечко.
– Тоже на все, – перебить ставку он уже не мог, денег не хватало, зато оставалась надежда открыть карты.
Но лишь в том случае, если бы Глеб поставил ставку меньшую, чем ставка шулера, уверенного в выигрыше. Глеб отлично разыграл одержимость азартом, и профессиональный шулер был уверен, что все деньги Сиверова уже лежат на столе.
Продолжать играть простачка Глебу уже не хотелось. Он посмотрел на соперников бесстрастным взглядом и вытащил две сотенные купюры из нагрудного кармана рубашки.
– Я разменяю, – тихо сказал Сиверов, положив деньги в банк. – Ставлю сто пятьдесят и пятьдесят сдачи.
– Мужики, вы что! – забеспокоился командировочный. – У меня же больше ни гроша! Как же так, дайте шанс отыграться!
Его никто не слушал.
– Не мешай, – шулер полез в карман пиджака.
Глеб знал, денег у них с собой немного, они не стали бы рисковать – на случай, если командировочный после проигрыша позовет милицию, но кое-что в запасе имеется, скорее всего, сотни две.
– Двести.
– А я пятьдесят. Открываем карты? – улыбнулся второй шулер, зная, что у него на руках одна из старших комбинаций.
Глеб спокойно дождался, когда оба профессионала откроют карты, затем положил на стол свои, прикрыв ими карты соперников. Во время игры он времени зря не терял: воспользовавшись тем, что его считают полным лохом, перед своей раздачей сделал вид, будто потягивается а сам припрятал две крупные карты под воротник куртки, которые затем незаметно и вставил в «веер», сбросив в колоду лишнее.
– Н-да, – только и смог сказать шулер в очках.
Командировочный сидел молча, еще не осознав, что проиграл все до последнего рубля.
С легкой улыбкой Глеб собрал деньги, сбил их в небольшую пачку и засунул в карман.
– С вами такое впервые? – участливо спросил он.
– Нет, второй раз в жизни вчистую проигрываюсь, – тяжело вздохнул командировочный. – Зарекался уже не играть.
– У вас совсем не осталось денег?
– Совсем.
– Вот вам двадцатник.
Поскольку командировочный не мог даже пошевелить рукой от огорчения, Глеб сунул ему двадцатку в нагрудный карман.
– Надо еще сыграть! – тут же оживился проигравший. – Ставлю двадцать.
– Нет.
– Почему?
– Я ухожу, – спокойно сказал Сиверов, – спать хочется.
– Э, мужик, погоди! Этот выпал из игры, но с тобой сыграть можно, – первая растерянность шулеров проходила. Мало того, что они не выиграли, так еще и просадили свои деньги. – Непорядок, всегда отыгрываться дают.
– Да катись ты! – Глеб вышел за дверь, быстро задвинул ее и прошел в тамбур, причем сделал это так быстро, что оба шулера, выбежав в коридор, не могли понять, в какую сторону он пошел. А потому разделились, рванув в противоположные концы коридора.
Глеб стоял в тамбуре, прислонившись к подрагивающей металлической стене, за круглыми стеклянными окошечками которой подрагивали стрелки манометров. Сквозь стекло в двери он увидел одного из шулеров, но тот заходить в тамбур не рискнул и тут же исчез.
"А командированный, – спокойно подумал Сиверов, – сидит себе в купе и не знает, что делать.
В такие моменты человек тупеет. Интересно, на что он надеется? Думает, сейчас кто-нибудь вернется и отдаст ему деньги, принесет «на блюдечке с голубой каемочкой»? Вроде бы и неглупый мужик, а берет в руки карты и тут же переходит на другой уровень мышления и поведения".
Тем временем трое шулеров совещались в другом тамбуре.
– Да я тебе говорю, – шипел лысый, сняв очки, – он карты из рукава вытащил!
– А вы куда смотрели? – длинноволосый опустил эспандер в карман.
– Кто же мог подумать? Я не проследил. Он лохом прикинулся, а потом поздно было что-то предпринимать, мы расслабились.
– Расслабляться никогда нельзя. Идем. Где он?
– В другом тамбуре стоит.
– Странно, – удивился длинноволосый, – я бы на его месте в одном из купе залег, там, где рядом люди есть.
– Может, деньги уже не при нем? – засомневался третий.
– А куда он их спрячет?
– Ну, не знаю, в люк на потолке или в распределительный щиток.
– Ничего, разберемся. Нас трое, а он один.
Никто из них не выделялся особо крепким телосложением, все-таки работа профессионального шулера скорее умственная, чем физическая. Они прошли мимо купе, в котором, окаменев, не отрывая взгляда от разбросанных на столе карт, сидел командировочный. Только эти карты и остались у него как воспоминание об игре.
Глеб абсолютно спокойно посмотрел на длинноволосого, шагнувшего в тамбур. Двое приятелей выглядывали из-за его спины. С минуту они молча буравили Сиверова глазами, словно изучали, оценивали.
– Значит, так, мужик, – наконец решился длинноволосый, опустив правую руку в карман пиджака, – ты отдаешь нам наши деньги, себе оставляешь деньги лоха. Так будет справедливо.