Ривер одобрительно кивает, после чего молча закрывает дверь и, только встретившись со мной взглядом, поясняет:
– Чтобы не отвлекаться на других посетителей.
Мне это не нравится. Сама мысль быть наедине с незнакомым мужчиной уже заставляет мое сердце бешено стучать в груди, а тот факт, что он фигурирует в деле о жестоком убийстве, только усугубляет картину.
Однако я снимаю пальто и стягиваю свитер таким образом, чтобы правая рука была голой, а левая оставалась в рукаве. В помещении нежарко, а потому это не вызывает дополнительных вопросов. Повернувшись к нему спиной, я незаметно снимаю свои смарт-часы с запястья и сжимаю их в ладони. Это моя страховка: если что-то пойдет не так, я успею нажать на кнопку и отправить Кевину сигнал спасения.
Спрятав кулак под толстой манжетой свитера, опускаюсь в кресло со словами:
– Я готова.
– А ты давно Линду знаешь? Я тебя тут раньше не видел, – говорит Ривер, после того как мы определились с дизайном буквы, и он нанес анестезию и приклеил трафарет мне на плечо.
– Не очень. Пара месяцев, наверное.
– Тоже рисуешь?
– В некотором смысле, – уклончиво отвечаю я, предполагалось, что это он будет отвечать на вопросы, а не наоборот.
– Она была классной. С ней было интересно, – говорит он, включая свою машинку.
Инстинктивно кусаю губу, ожидая боли, но ее нет. Только легкое покалывание и какой-то странный неконтролируемый зуд в том месте, где он водит иголкой.
Когда я открываю глаза, он подмигивает мне, после чего снова концентрирует свое внимание на работе.
– Ты хорошо ее знал, Линду?
– Пару лет, наверное. Общались время от времени, она жила здесь раньше.
– Да, она рассказывала. Вроде бы у нее тогда мужчина был, она мало про него говорила, но мне казалось, она его любит…
– Да кто ж вас поймет?! Я вот удивлен твоему выбору. Такие, как ты, обычно выбирают места поукромнее, – говорит он, и я чувствую прикосновение его руки у меня внизу живота. – Где-то здесь, чтобы можно было спрятать под трусиками и блистать по особым случаям.
На словосочетании «особым случаям» он делает ударение, от которого у меня спотыкается сердце. Страх узлом связывает мои внутренности.
Я крепче сжимаю в руке часы.
Раз.
Соглашаться на эту затею было большой ошибкой.
Два.
Оставаться с ним наедине было безумием.
Три.
Я не должна была вообще спускаться сюда, не предупредив об этом Кевина.
Четыре.
Кевин, прошу тебя. Ты мне нужен.
– Даже так!.. У Линды там была татуировка? – спрашиваю я, глядя ему прямо в глаза, стараясь сохранять хотя бы внешнее спокойствие.
Он тонко улыбается, убирает руку, и я снова чувствую противное покалывание в плече, словно он водит иглой по одному и тому же месту, желая затереть мою кожу до дырки.
В каморке пронзительной трелью заходится мой телефон. От этого резкого звука я вздрагиваю, точно только что очнулась от глубокого сна. Поворачиваю голову влево, туда, где на маленьком крючке висит мое пальто, чувствуя вибрацию часов в ладони.
– Прости, но придется подождать. Я не могу отвлечься, а тебе лучше не двигаться.
Тяжело вздыхаю, упираясь взглядом в потолок. Яркий свет лампы, что висит у меня над головой, неприятно бьет по глазам. Жмурюсь, сильнее сжимая часы.
Это должен быть Кевин.
В комнатушке снова становится тихо, и я чувствую, как по щеке скатывается слеза. Чья-то рука промакивает мне глаз ватным диском.
Я встречаюсь взглядом с Ривером.
– Если хочешь, после работы могу угостить тебя русской водкой. Обычно она помогает расслабиться.
– Все нормально. Я не пью.
Телефон снова начинает звонить.
– Настырный кто-то. Твой парень?
– Наверное, я же не вижу, кто звонит.
– Я бы такую красавицу одну не отпустил.
– Почему? Разве мне здесь что-то угрожает? – спрашиваю я, натянуто улыбаясь.
Глаза шарят по поверхности столика, который стоит у стены и на котором разложены разные инструменты. Никогда не задумывалась о том, какой инвентарь использует в свое работе тату-мастер. На глаза попадаются лезвия, иглы и тонкие ножички, похожие на скальпель…
– Здесь? Разве что мне удастся уговорить тебя на что-то более рискованное и сексуальное, чем банальная буква на плече.
– Это вряд ли. Раздеваться я не стану, так что придется довольствоваться плечом.
– Все так говорят поначалу, – Ривер смеется, и я снова ощущаю противный запах травы. – А потом за уши не оттащишь!
Не уверена, что мы все еще говорим про татуировки, и от этого сомнения мне становится дурно. Я чувствую, как он крепко сжимает мою руку, движения машинки становятся интенсивнее, и я неумолимо скатываюсь в бездну. Туда, где вновь лежу распластанной на полу своей квартиры, неистово сопротивляясь ублюдку. Отчаянно мотаю головой, пытаясь вытолкнуть вонючий кусок ткани изо рта. Где-то вдалеке надрывается мой мобильный, а еще кажется, я слышу вой полицейских сирен. Но мне никто не поможет, я могу рассчитывать только на себя.
Я кричу, пытаюсь вырваться, но слышу только сдавленный хрип и частое тяжелое дыхание ублюдка, нависшего надо мной. Его ручищи, как крабьи клешни, держат меня за горло. Еще немного, еще чуть-чуть, и все закончится. Но вместо этого я резко открываю глаза, испуганно таращась на Ривера.
– Готово, смотри! – сообщает он, протирая мою руку каким-то раствором.
Я едва успеваю опустить голову, как дверь в каморку с грохотом бьется о стену, чудом оставаясь висеть на петлях.
– Руки! Убери от нее руки! – кричит Кевин, наставляя на Ривера пистолет.
Глава 14
Двадцать минут назад, не сказав ни слова, Кевин помог мне одеться, после чего лично проводил и усадил на сиденье своего «мустанга». Я пыталась с ним поговорить, что-то объяснить и хоть как-то исправить ситуацию, но он меня точно не слышал. Убедившись, что я в порядке, он полностью переключил свое внимание на Ривера и теперь уже отказывался меня даже замечать. Единственные слова, которые он мне сказал сквозь зубы, звучали как самый настоящий приказ:
– Без глупостей! Иначе я за себя не ручаюсь!
Я молча кивнула, хотя он мог этого и не говорить. На улице было уже довольно темно и холодно. С неба на мерзлую землю сыпал мелкий снег, от которого на душе становилось тошно. Я сидела на переднем сиденье, уставившись в одну точку, полностью отгородившись от внешнего мира. Мне было страшно закрыть глаза, я боялась вновь провалиться в бездну, где раз за разом проживала свой личный ад.
Случившееся в каморке явственно дало мне понять только одно: я не в лучшей форме. Взявшись за это дело, я уверяла себя в том, что оно помогает мне выбраться и не погрязнуть в личной драме, на деле же я продолжала скатываться вниз, в безмолвную бездну отчаяния.
«Сначала набросилась на случайного прохожего, теперь, оказавшись наедине с незнакомым мужчиной, расшатала свою психику. Что дальше?» – мысленно спрашиваю я саму себя, чувствуя, как по щекам катятся слезы.
– Я не знаю, как с тобой разговаривать! – неожиданно громко рычит Кевин.
Резко открываю глаза, не скрывая своего удивления. Я не слышала, как он открыл дверцу и сел рядом.
Еще один звоночек.
– Какого черта ты творишь?
Поджимаю губы, молча качая головой. У меня нет ответов.
– Он подозреваемый в жестоком убийстве женщины, и ты это прекрасно знаешь.
«До сегодняшнего дня ты даже не верил в его существование», – проносится в мыслях, но я продолжаю хранить молчание.
Кевин прав, как никогда прежде. И он имеет все основания злиться, и все же мне не нравится то, что он снова на меня кричит.
– Что, если бы я не успел? Что было бы тогда? О чем ты думала, спускаясь в этот салон? Как ты вообще здесь очутилась?
Вопросов слишком много. Я пытаюсь ухватиться хотя бы за один, чтобы что-то ему ответить, но в ушах стоит звон. Мотаю головой, глядя куда-то перед собой.
– Ты обещала мне!
– Этого больше не повторится, – выдавливаю я. – Ты был прав, мне нужно отдохнуть от всего этого.
– Что-то случилось? Он что-то сделал тебе?
– Дело не в этом. Я просто поняла, что ты был прав, я гоняюсь за призраком.
В машине неожиданно становится так тихо, что я слышу, как сыплет на ветровое стекло снежный песок, и наблюдаю, как он тут же тает, стекая струйкой вниз. Слышу цоканье женских каблуков и шарканье мужских ботинок. Слышу, как завывает ветер, путаясь в поредевших кронах деревьев. А еще я отчетливо слышу свой внутренний голос: «Мне нужна помощь!»
Всю дорогу до моего дома мы провели в тишине. Я была уверена, что так же молчаливо пройдет и наше прощание, но, паркуясь возле подъезда, Кевин глушит мотор, и я понимаю – мы еще не закончили. Отстегиваю ремень безопасности, но продолжаю сидеть на кресле, наблюдая за одинокой женской фигурой, гуляющей по скверу со своей маленькой собачкой.
– Я больше не занимаюсь этим делом, – наконец выдыхает Кевин. Резко оборачиваюсь к нему, но он продолжает смотреть куда-то вдаль, точно говорит это не мне. – Уж не знаю, что стало толчком: эта чертова статья или какой-то мой доброжелатель настучал, но факт остается фактом: федералы заинтересовались этим убийством, и сегодня у нас в участке развернули свой временный штаб.
– Почему? Ты же сказал, что алиби Шелдона не…
– Я прекрасно помню то, что сказал, но этого не случилось. Вместо этого меня вернули в участок для знакомства со спецагентом Блэкманом.
– Рори Блэкман? – ахаю я.
Это имя много значило для меня в прошлой жизни. Рори Блэкман – это живая легенда ФБР. Человек, которому удалось поймать и отправить за решетку «Лесника из Мэна», «Алфавитного душителя», «Мясника из Техаса» и, разумеется, самого жестокого серийного убийцу современности «Зверя из Денвера». И то, что он заинтересовался убийством Линды Саммерс, говорит только об одном – я не ошиблась.
Я не ошиблась!
– В общем, теперь я обо всем докладываю ему. С арестом Шелдона он решил не торопиться. Ну а сейчас я ему на блюдечке привезу Ривера и скальпель со следами крови, который мы у него нашли.