– Что вы нашли?
– Скальпель. Он, правда, сразу пошел в отказ, мол, впервые его видит. Ну там видно будет.
– Вы его арестовали?
– А ты что, не видела? Я же его в машину к Рику загрузил, – говорит Кевин, глядя на меня. – Ты теперь понимаешь, чем это могло все закончиться?
– Думаю, ты ошибаешься, – тяну я. – Я звонила тебе утром, чтобы рассказать о своей находке. Все те случаи, которые, как и убийство Линды Саммерс, закончились оскоплением, не остались «глухарями» в системе, их расследовали и виновные были наказаны. В каждом из этих убийств довольно быстро появлялся подозреваемый, у которого в момент обыска находилась какая-то веская улика: фотоаппарат жертвы, трусики со следами крови, нож, теперь вот скальпель.
– Ты опять пытаешься соединить эти дела?
– А по-твоему, Рори Блэкман приехал сюда, чтобы ловить твоего обычного душегуба? У него нюх на серийных убийц. Поэтому да, эти дела совершенно точно связаны, нравится тебе это или нет.
Если бы не сегодняшнее происшествие, я бы, наверное, попросила Кевина держать меня в курсе расследования, и, разумеется, рассказывать о догадках и гипотезах, которыми, возможно, будет делиться с ним Рори Блэкман, но увы. Я не могу снова поставить все на карту, я не могу снова подвести свою семью.
Мне нужен отдых.
– Что ты знаешь про него?
– Про Блэкмана? – уточняю я, и Кевин коротко кивает. – Ничего такого, чего бы ты не смог найти, просто вбив его имя в поисковик. Поработать с ним – это большая удача. Я тебе завидую.
– Так вот, значит, какие мужчины тебе нравятся: высокие, седовласые, немолодые, молчаливые…
– Не говори глупости, – огрызаюсь я и тут же добавляю: – Но я рада, что ты больше на меня не злишься.
– Злюсь! И даже очень, просто стараюсь об этом не думать.
– Ладно. Мне уже пора, – говорю я, хватаясь за дверную ручку.
– Подожди, – останавливает меня Кевин. – Ты сказала, что хочешь отдохнуть, почему?
– Устала. К тому же ты сам предлагал мне это, так почему теперь удивляешься?
– Может быть, потому что обычно ты меня не воспринимаешь всерьез?
– Неправда, и ты это знаешь. Мне просто нужно немного времени, чтобы привести мысли в порядок.
– Если нужна будет компания, только позови. Похоже, у меня скоро будет масса свободного времени.
В голосе Кевина чувствуется горечь, и я невольно вспоминаю недавнюю стычку в полицейском участке. Он никогда не рассказывал мне о том, как складываются отношения в коллективе и с руководством, во многом, конечно, потому, что меня это никогда не интересовало. Когда-то я знала их всех, но с тех пор кто-то ушел, переехал, продвинулся по службе… но для меня они все просто умерли, а за жизни покойников, не вызывающих во мне профессиональный интерес, я берусь только за гонорар. И все же в свете последних событий я чувствую себя немного виноватой.
– Мне правда очень жаль, что все так вышло, – говорю я. – Но знаешь, я бы на твоем месте не делала ставку на то, что это Ривер. Я почти уверена, что скальпель, который вы нашли, окажется тем самым, которым делали оскопление Линде, но вот делал его не он. Да, он подходит под нужный профиль, но не более. Это точно не Ривер.
– Я думал, ты хочешь отдохнуть.
– Так и есть, считай, это просто дружеский совет. Нужно найти что-то общее между жертвами. Не то, что объединяет их посмертно, а то, что позволит их поставить в одну цепочку при жизни.
Глава 15
Последний раз я была на приеме у доктора Крамер два года назад, тогда она арендовала кабинет в частном медицинском центре в Нижнем Манхеттене, теперь же она оборудовала свое рабочее место в одноэтажном частном доме в Квинсе.
Первый раз на прием к ней, в далеком 2015 году, меня привела мама. Разумеется, не по собственной воле. Я была уверена, что сопровождаю ее на прием к ее лечащему врачу, но пациентом в тот день оказалась я.
Доктор Глория Крамер – невысокая худощавая женщина с проницательными голубыми глазами – как-то сразу смогла пробиться сквозь мою броню отчуждения. И я осталась. Сначала на час, потом на два, а в результате проходила к ней больше года.
Она ушла из моей жизни так же легко и неожиданно, как когда-то появилась. Я забыла сразу записаться на следующий прием, обещала себе позвонить и исправить эту оплошность, но так этого и не сделала.
Два года тишины, внутреннего баланса, и вот я снова на дне, и снова в кабинете доктора Крамер.
Несколько минут назад я закончила рассказывать ей о том, как встретила свое 30-летие в этом году, и теперь сидела в гнетущей тишине, нарушаемой только шумом дождя за окном и приятным щебетанием домашнего питомца доктора Крамер. Когда я увидела попугая по кличке Манго впервые, его тело было плотно покрыто густым бело-розовым оперением, сейчас же он больше похож на пузатика с заметными проплешинами. Манго сидит на краю журнального столика и, не обращая ни на кого внимания, увлеченно чистит перышки.
– Что ты испытала в тот момент, когда прочитала послание на зеркале? – ровным голосом спрашивает меня Глория.
– Страх. Боль. У меня случилась истерика.
– Как думаешь, зачем он это сделал?
– Он психопат, которого я никак не могу вычислить… я только могу предполагать…
– Хорошо, какой была твоя первая идея?
– Издевка. Насмешка. Унижение. Он хотел показать, что мне не спрятаться от него.
– А разве ты хотела спрятаться?
– Нет, не так… – отвечаю я, откидываясь на подушки.
Обхватываю голову руками, зачесывая короткие пряди назад. Легкое натяжение волос словно разряд током. Убираю руки и снова встречаюсь взглядом с доктором Крамер.
– Я думала, что это он прячется от меня.
– Два года назад ты говорила о том, что произошедшее не было случайностью, – напоминает мне Глория, сверяясь со своими записями. – Ты была убеждена в том, что этот ублюдок был из твоего круга общения. Но твое окружение пять лет назад и сегодня сильно изменилось, ты считаешь, что он все эти годы был рядом с тобой?
– Нет, – качаю головой я, все еще страшась признать такую возможность.
На самом деле я об этом думала, но так и не смогла в это поверить.
Я никогда не питала глупых иллюзий: по статистике чаще всего насильниками оказываются люди из близкого окружения (родственники, друзья, коллеги, соседи), а не случайные прохожие. Ублюдок, уничтоживший мою жизнь, не был незнакомцем, он знал, кто я, где живу, и, быть может, даже бывал в моей квартире. Он не выслеживал меня как случайную добычу, точно охотник, притаившийся в кустах. Из всех девушек Нью-Йорка он выбрал именно меня своей целью, терпеливо ожидая нужного момента. И вламываясь тогда в мою квартиру, он точно знал, что Ника нет дома, как и то, что у меня день рождения. И это был его извращенный подарок мне.
– К чему это театральное возвращение спустя столько лет? Ты думала об этом?
– Я же сказала, он хотел меня напугать. Он же психопат… он питается страхом своих…
Слово «жертва» застревает у меня в горле, словно рыбная кость. Трудно глотать, трудно дышать. Кашляю в кулак, пытаясь избавиться от противного ощущения.
– Хорошо, он тебя напугал, а что дальше? Какова его цель?
– Я не знаю… потрепать мне нервы…
– Джена, я могла бы принять этот ответ от кого угодно, но только не от тебя, – говорит Глория, снисходительно улыбаясь. – Какова его цель на этот раз?
«Какова его цель на этот раз?» – повторяю я про себя.
Первое и самое простое, что приходит на ум, это желание поиздеваться надо мной. Но я вовремя успеваю прикусить себе язык. Закрываю глаза и будто снова оказываюсь на пороге своей квартиры, у входа стоит букет белых лилий. Я открываю дверь и первое, что вижу, это одежда, разложенная на полу, в точности такая же, какая была на мне в тот роковой день. Стараясь справиться со своими эмоциями, я поднимаю глаза и читаю мерзкое послание на зеркале: «С годовщиной».
– Он хочет, чтобы я жила прошлым, – выдыхаю я. – Он воспроизвел тот день с таким вниманием к мелочам, чтобы я точно знала: он рядом, и он следит за мной…
Я встаю с дивана и начинаю ходить по комнате. Глаза бегают от стеллажа, забитого профессиональной литературой, до серого окна, за которым бушует стихия.
Я точно заперта между двух миров: незыблемой теорией и неподвластной мне реальностью. В растерянности кручусь на месте, пытаясь вновь нащупать мысль, так неожиданно посетившую меня секунду назад.
– Что, если он действительно все эти годы был где-то рядом и следил, упиваясь тем, как я разрушаю свою жизнь? Он уничтожил не только тело, но и все, что было важным для меня, – рассуждаю я вслух, закрывая уши руками, чтобы не отвлекаться на внешний мир. – Я думала, что это его способ сказать мне, что он вернулся. Но что, если он никогда и не уходил?
– Ты спрашиваешь меня? – доносится откуда-то издалека голос доктора Крамер, но я не обращаю на нее внимания.
Упираюсь взглядом в фигуру попугая. Мои резкие движения, вероятно, заставили его остановить свой ритуал чистки перьев, и теперь он с интересом разглядывает меня.
Я наклоняюсь к нему, так близко, что кажется, будто вижу только его большие умные глаза. Глаза – блюдца.
– Он хочет, чтобы я замкнулась в себе. Хочет видеть меня одинокой и раздавленной… – продолжаю рассуждать я, опускаясь на диван.
– Зачем ему это?
– Знаешь, убийцы любят возвращаться на место преступления и проживать заново все то, что они когда-то сотворили. Это своеобразный ритуал, чтобы ничего не забыть, чтобы снова напитаться страхом и болью своих жертв. Это его место силы.
– Может быть, тогда стоит все-таки переехать? Зачем ты себя так мучаешь?
– Нет. Это ничего не изменит. Его место силы – не стены, а покалеченные жизни. Я уверенна, что он был там в тот день и наблюдал за моей агонией. Может быть, стоял за одной из дверей этого чертового дома и мастурбировал, глядя в глазок. Почему нет? Он с такой легкостью попал ко мне в квартиру, что мешало ему сделать это с любой другой?