ем сказать правду. Это полностью твоя заслуга, и я очень хочу, чтобы все об этом узнали.
– А есть другой вариант?
– Честно говоря, его нет. Мне только что звонил Мортимер, за мое самоуправство он пригрозил вышвырнуть меня из участка.
– Но он же этого не сделает, да? – спрашиваю я, виновато заглядывая в глаза Кевина.
Мне уже доводилось приезжать на задержание или же на место преступления в составе группы ФБР. И сейчас, сидя на переднем сиденье «мустанга», я откидываюсь на спинку своего кресла и, глядя в зеркало заднего вида, спокойно наблюдаю за происходящим, будто сама являюсь частью этой группы людей. С их появлением тихая и уютная улица вдруг ожила и озарилась таким светом, что соседям близлежащих домов потребуется плотно затянуть шторы, чтобы хоть как-то спастись от этих ярких красных огней, назойливо бьющих в окна.
Я насчитала пять мини-фургонов и еще около трех легковых машин, столпившихся у входа в серую секцию пестрого кондо. Если не подвело зрение, среди прочих сотрудников ФБР мне удалось разглядеть Рори Блэкмана. Одетый в черное пальто, он размашистой походкой прошел внутрь дома и вот уже несколько минут как не выходил и, что самое главное, не требовал скорого знакомства с истинной виновницей этих событий. Если бы у меня был выбор, я бы предпочла отсидеться в тени. Амбициозной отличницы и любимицы профессора Лимермана, уверенной в своей исключительности и природном чутье, уже больше нет. Зато есть неуверенная, сопереживающая и растерянная молодая женщина, которая привыкла подвергать сомнению каждый свой шаг и каждое решение.
Пять лет назад, работая над своим первым делом, я ошиблась и, сколько бы раз доктор Крамер не пыталась оправдать этот проступок отягчающими обстоятельствами, жизнь Одри Зейн уже не вернуть. Это был жестокий урок, который преподала мне жизнь. И я сделала выводы.
– Ты не замерзла? – спрашивает меня Кевин, неожиданно садясь за руль. Я качаю головой, не понимая, что происходит. – Я все уладил, мы можем ехать.
– Прости, я не хотела, чтобы так все вышло.
– Все нормально. Так даже лучше. Завтра все это закончится, и мы отметим это походом в ресторан. Ты обещала! – подмигивая, говорит он, выруливая на дорогу. – А пока я отвезу тебя домой.
– Ты не рассказал им про меня? – с надеждой в голосе спрашиваю я.
– Нет, я сказал так, как мы и договаривались. Блэкман хочет лично встретиться и поговорить с тобой. Так что завтра милости просим к нам в участок. Только прошу тебя, никакой самодеятельности.
– Не волнуйся, все будет в лучшем виде. Я умею быть убедительной, тебя не в чем будет обвинять.
Тонко улыбаюсь, провожая взглядом вспыхивающие огни полицейской иллюминации.
Глава 29
Закрыв кабинет для спиритических сеансов на обеденный перерыв, я, как и было договорено, приезжаю в полицейский участок. Мне уже доводилось выходить в город в образе жрицы мира мертвых Джены: в цветастой многослойной юбке, с косынкой на голове, с красной помадой на губах и черно-зелеными тенями на глазах, с огромными перстнями на каждом пальце и цепями, плотно закрывающими тот фрагмент декольте, который остался не покрыт тканью. Я привыкла ловить на себе самые разные взгляды, от любопытства до удивления, но в Девятом полицейском участке Нью-Йорка меня встречают, не скрывая своего отвращения. Парень, что стоял у входа, провожая меня взглядом, громко сплюнул себе под ноги; охранник, что обычно приветливо здоровался со мной, когда я приходила к Кевину, сегодня сделал вид, будто вовсе не узнал. Мужчины, что стояли в коридоре и шумно что-то обсуждали, замолкли, едва один из них увидел меня и подал остальным знак глазами. Я же, не оборачиваясь, продолжаю свой путь по коридору, пока мне на встречу с обеспокоенным лицом не выходит Кевин.
– Мерида, что-то случилось?
– В смысле? Мы же договорились встретиться.
– Да, но ты в таком виде.
– Не хочу никого вводить в заблуждение, – отвечаю я, замечая, как из дальнего кабинета в нашу сторону идет верзила со шрамом над правым глазом. По мере приближения ухмылка на его лице становится все более ехидной и идиотской. И прежде чем он поравняется с нами, я успеваю сказать Кевину: – Не реагируй.
– О, ну наконец-то, – щелкая языком, приветствует меня Мигель, и я тут же ощущаю противный запах жареного масла и какого-то кислого соуса, следы которого все еще можно разглядеть в уголках его рта. – Правильно, незачем притворяться нормальной бабой, когда ты чучело огородное.
– Пасть закрой, – выдавливает Кевин, и я вижу, как напрягаются его мускулы.
– А ты бы не тявкал тут, а то снова посадят на скамейку запасных, так и до патрульного докатиться недолго, – ухмыляется Мигель, наслаждаясь своим превосходством. – Я все никак в толк не возьму, у нас на районе своих бросали ради горячих телок, но чтобы увиваться за пугалом… Это днище, чувак…
Кевин замахивается кулаком, и я тут же встаю между ними. Еще одной драки я не допущу.
– Рада, что повеселила тебя, – говорю я верзиле. – А теперь уже иди отсюда.
– Днище-е-е, – злорадно улыбаясь, говорит Мигель, показывая какой-то странный жест рукой и с противно высунутым языком, значение которого остается загадкой для меня, но, вероятно, хорошо знакомо Кевину. Я чувствую, как деревенеют его мышцы под моими ладонями, как учащается пульс в груди.
В этот момент дверь кабинета открывается, и на пороге появляется седовласый высокий худощавый мужчина. Смерив нас оценивающим взглядом, он протягивает мне руку в знак приветствия.
– Полагаю, вы и есть та самая Дженифер Рид, – говорит он хриплым низким голосом.
Я коротко киваю, и он продолжает:
– Приятно познакомиться, я спецагент ФБР Рори Блэкман.
Я предполагала, что Кевин будет присутствовать при нашем разговоре, однако в кабинет Блэкман пригласил только меня. В комнате довольно тесно из-за стеллажей с папками, расставленных вдоль каждой стены, и даже единственный источник света – окно под потолком – поджато стеллажом под самый край. А лампа с зеленым металлическим абажуром, что стоит на письменном столе, светит хуже ритуальных свечей. Однако света вполне достаточно, чтобы рассмотреть пробковую доску с фотографиями фигурантов расследуемого дела. Сейчас на ней только два кандидата: Ривер и доктор Дэвис.
– Здесь мрачновато, – поясняет Блэкман, усаживаясь за стол. – Но зато тихо, и никто в спину не дышит.
При этих его словах я почему-то оборачиваюсь назад и смотрю на плотно закрытую дверь. Тонкая полоска света явственно дает понять, что Кевин меня не ждет. Снова ровно сажусь на стуле и, встретившись с колючим взглядом Блэкмана, тонко улыбаюсь, не зная, с чего начать. Точно маленькая девочка, которой повезло воочию увидеть своего супергероя, я испытываю трепет и восхищение, еще немного, и, может быть, даже осмелюсь попросить автограф.
– Детектив Дорр мне рассказал о вашем частном расследовании, но я бы хотел услышать все из первых уст, если вы не возражаете.
– Да, все так и было, – невпопад отвечаю я, но Блэкман меня не перебивает, а молча слушает, и я продолжаю: – Попросила Кевина проехать со мной по этому адресу, сказав, что это может иметь отношение к моему личному делу, то есть он не думал, что я все еще занимаюсь расследованием убийства Линды Саммерс и других женщин.
– Как давно вы поняли, что это не единичное убийство?
– Да наверное, сразу, как только увидела репортаж с места убийства… – задумчиво тяну я, вращая массивный перстень с красным камнем на указательном пальце. – Хотя нет, это случилось позже. Когда я узнала о некросадизме, о том, что женщине посмертно отрезали все половые признаки. В этом акте отчетливо читался символизм, которого обычно не бывает в убийствах на почве страсти, ненависти…
– Допустим, и этой особенности оказалось достаточно для того, чтобы вы объединили в одну серию сразу несколько эпизодов. Я так понимаю, когда детектив Дорр запрашивал дела из архивов разных штатов, он действовал по вашей указке, так?
– По моей указке?.. Ну, я бы это так не назвала… Кевин отличный детектив, и он никогда не пошел бы у меня на поводу, если бы сам не допускал такой возможности.
– Допустим. Я правильно понимаю, что вы и есть та клиентка, которой Ривер делал татуировку в момент, когда к нему в салон ворвался детектив Дорр и его напарник сержант Камадро?
Блэкман смотрит на меня в упор, и от этого его взгляда становится не по себе. Когда Кевин говорил мне о том, что он никому не доверяет, я наделила его слова несколько иным смыслом. Не доверяет не значит – подозревает, не значит – расчищает дорогу… То благоговение и восхищение, которые я испытывала в его присутствии еще в начале нашей беседы, бесследно исчезли, оставив после себя странную настороженность и даже тревогу. Это уже второй прямой вопрос, в котором главным фигурантом выступает не убийца, а Кевин.
– Для чего вы меня позвали? Чтобы я помогла вам написать рапорт на детектива Дорра? – спрашиваю я, глядя ему в глаза и опуская руки на стол.
– Считаете, я должен это сделать?
– Я привыкла считать вас одним из самых крутых криминальных психологов. Профайлером, которому удалось поймать таких ублюдков, как Джозефа Гудо – «Алфавитного душителя», Брюса Лонга – «Мясника из Техаса»…
– Энтони Мейсона – «Лесника из Мэна», – подхватывает Блэкман, продолжая буравить меня холодным взглядом. – А вы, я так полагаю, решили начать свой список с «Нью-Йоркского скопца»?
– Не нужны мне никакие списки, – выдавливаю я, чувствуя в горле горечь обиды. – Профессор Лимерман рассказывал нам о вас как о легенде, и знаете, мне хочется верить, что вы действительно заслуживаете всех его восторженных слов и такого откровенного восхищения.
Блэкман смотрит на меня с каменным лицом, ни одной эмоции, ни одной подсказки. Но вот левая часть его лица медленно начинает приходить в движение, точно первые ростки пробуждаются после затянувшейся зимы, я замечаю мелкие морщинки у глаз, легкое натяжение уголка губы, стремящееся вверх.