рудника здесь нет, и еще долго не будет. Если вообще здесь что-то останется… Хорошо, что Смотритель успел… Вывел людей из долины и послал сообщение… Вот только мы слегка припозднились… проклятая погода… потом вы… Мы ведь еще ночью хотели выступить, но появились вы, наскочили на темных, пришлось все разведывать, потом собирать остатки светлых… Спасибо вам, в общем…
Рык, оглянувшись на стоявших вокруг воинов, потянул Серого за плащ, развернул его к себе и в самое лицо выкрикнул:
– Ты не забыл, что той ночью погибло трое наших? И еще на тракте из-за тебя…
– Его там не было! – вмешался Хорек.
– Какая разница? Его не было, был другой Серый Всадник… Так ведь? Без разницы?
Им приходилось наклоняться друг к другу, чтобы расслышать слова.
– Это все равно… – согласился Смотритель. – Если бы там был я – все было точно так же. Мы не можем рисковать. Не имеем права!
– Дети-то вам слепые зачем? – крикнул Рык, и Хорек сообразил, что вожак ничего не знает, что не видел, кто едет в санях.
Он подошел к Рыку, тронул за плечо, тот резко повернул голову, но спросить ничего не успел: два человека, облепленные снегом, появились прямо перед Смотрителем.
– Сколько ты привел людей? – вместо приветствия спросил один из подошедших.
На нем тоже был серый плащ, но даже сквозь налипший снег было видно, что плащ покрыт пятнами: темно-красными – кровью, и черными – от копоти. Одна пола была разодрана на тонкие лоскуты и полоскалась на ветру, как дружинный бунчук.
– Десяток светлых! – ответил Смотритель. – И четверых разбойников.
– И все?
– Еще полторы сотни темных, но они движутся медленно, сам понимаешь. А при такой погоде…
– До ночи успеют?
– Не знаю! Рыжий обещал, но ведь он чудес творить не может! – Смотритель обнял подошедшего за плечи и кричал ему в самое ухо:
– Мог бы и не приезжать! У меня из двух сотен светлых и двух сотен местной наемной дружины осталось чуть больше полусотни. Всего!
– Теперь здесь почти семь десятков и два Серых Всадника! – крикнул Смотритель.
– Я счастлив, что умру не один!
– А я-то как счастлив, Соболь! – засмеялся Смотритель. – С тобой рядом…
– Пойдем со мной! – ответил Соболь, указал рукой куда-то вперед. – Там еще сохранилась изба стражи. Сможем нормально поговорить… Своих ты куда денешь?
– Пока пусть будут возле меня. Считай, что их еще нет. Что черные?
– Подожди до избы… Не могу кричать – горло сорвал.
– Нам за тобой? – спросил Рык.
– Да, держитесь возле меня.
– Чтобы, значит, видел, – Враль толкнул Кривого в бок. – Не верит нам господин Серый Всадник…
– Заткнись, – посоветовал Кривой и пошел за Смотрителем.
Через двадцать шагов они уперлись в бревенчатую стену.
Пронзительно скрипнула дверь, перекрыв на мгновение рев ветра. Ватажники вошли внутрь следом за Смотрителем, шедшим последним, Кривой захлопнул дверь, притянул ее и повернул щеколду. Стало темно и почти совсем тихо. Хорьку даже захотелось закричать, чтобы убедиться – не оглох ли.
В комнате было пусто – ни стола, ни лавок. Соболь стряхнул с плаща снег, снял с головы шапку и несколько раз ударил о колено.
Теперь Хорек рассмотрел, что в нескольких местах плащ был опален, из дыр торчали обгорелые волоски волчьей шкуры.
– Вот тут можно поговорить! – громко, будто продолжая соревноваться с ветром, сказал Соболь, закашлялся, потом засмеялся. – Как после рассвета круговерть началась, так кричу, не переставая.
– Что черные? – спросил Смотритель, тоже отряхнув снег.
– Днем мы их сдерживали более-менее спокойно, ночью… – Соболь покачал головой. – Сам понимаешь… В первую ночь я потерял почти половину людей. Десятка три своих и больше сотни наемников – этим же не объяснишь сразу, кто на них попрет и как с таким справляться… А тут еще старший в дружине уперся: мол, его люди будут сражаться только вместе – поставил всех плотным строем. Их и смяли. Думал все, конец пришел – там мои три десятка и легли… Но остановили. Старшего дружинника, наконец, убили, так что стало чуть полегче. На следующую ночь мы уже начали жечь дома: вначале возле самого рудника, потом подальше. А теперь вот дров не хватает. Спалим эту хибару – и конец. Я приказал собрать сейчас все – не до конца сгоревшее, остатки заборов, столов, скамеек, саней… Сейчас вон рубят, укладывают в костры…
– Черные не лезут?
– Сейчас – нет. Ветер воет, снег шуршит – для них тоже не самая лучшая пора. Они тоже соображают…
– Кто? – спросил Враль.
Соболь странно посмотрел на него, но не ответил.
Раздался скрежет, и в комнате стало чуть светлее: кто-то снаружи отодрал ставни с окон – один за другим.
– Сейчас крышу разберут – и все, поговорить будет негде. Тебе мой сын все рассказал?
– Сын? – переспросил Смотритель и посмотрел на Рыка.
Тот отвернулся.
– Твой сын? – переспросил Смотритель. – Не знаю, может, и не все. Ему плохо стало, потерял сознание.
Соболь ударил в стену кулаком:
– Ему еще повезло… Беспалый и Гулёна отбили его, спасти успели, а сами… Я его и послал к тебе… Как-то долго вы…
– Долго, – кивнул Смотритель. – И привел я младших. Полторы сотни младших…
Соболь снова ударил кулаком в стену, застонал:
– Отряд из Загорья так и не вернулся?
– Пока – нет. Был гонец; им оставалось всего неделя пути, но проклятый дождь… Все развезло и там тоже…
Послышался треск над головой – с хрустом сломалась доска.
– Я даже и не знаю, радоваться буре или плакать, – сказал Соболь. – С одной стороны, черные не лезут, с другой – твой обоз может и опоздать. Если к ночи все это вдруг стихнет, то…
Удары наверху участились, и трещало беспрерывно.
– К руднику подходы нормальные?
– Нормальные. Подъем небольшой, темные пройдут даже без провожатых. А вот в руднике… Там ведь ствол основной один под гору идет, а вот выходов из него десятка два, не меньше, это то, что я знаю, а там ведь и заброшенные могут быть, и полузасыпанные… Руднику лет двести, если не больше… Перекрывать нужно ствол – туда темные дойдут, – но черные-то лезут через все выходы. Придется чистить все боковые ветви. А у тебя только полторы сотни молодняка.
С хрустом просела потолочная доска, снег начал влетать в комнату.
– Все, пошли наружу, – сказал Соболь. – Тут пришибить может ненароком.
Ватажники расступились, пропуская Серых Всадников.
– Мы догоним, – сказал Рык.
Над головами стучали топоры, трещали и хрустели доски, доносились крики и вой ветра.
– Так это мы его сына перехватили? – сказал Враль тихо.
Ему никто не ответил – все и так было понятно.
– Что молчите? – спросил Враль. – Хоть кто-нибудь понимает, куда мы влипли? Черные, темные, светлые…
– Светлые – это конники, – сказал Кривой. – Возле обоза говорил, и сейчас: десяток светлых, сказал, и четырех разбойников…
– А темные? – снова спросил Враль. – Те, кого в санях везут?
– Слепые, – еле слышно пробормотал Хорек. – Парни и даже девки, лет по шестнадцать, не старше. Может, даже меньше… Я их прошлой ночью разглядел…
– Мать твою, – проорал кто-то на чердаке, доска просела, и в щели появилась нога по колено. Послышались и другие голоса, призывающие неудачника не орать, терпеть, чай, не подохнет. Но тот не унимался: – Ногу, ногу осторожнее!
– Выходит, – тихо сказал Враль Рыку, – что ты прав был. Ночью наших перехватили слепые…
– Они в темноте видели… – Хорек всхлипнул. – Темнота, а они…
– А они – слышали. Как певец в подземелье. Если человек с детства слепой, то может на слух многое делать, – пояснил Рык. – Когда Полоз засвистел, мы сразу к реке побежали, думали, погоня за нами будет… Слепые. Темные.
– Это ж как получается? – сам у себя спросил Кривой, и по лицу его прошла судорога как от боли. – Берешь детенка малого, глаз его лишаешь и делаешь из него бойца? Чтобы на слух дрался, в темноте? Зачем? В безлунную ночь, в подвалах – еще понимаю, хотя факел зажечь – и все, и никто из них никуда не уйдет… Зачем они нужны? И зачем столько?
Распахнулась дверь, и заглянул один из воинов Смотрителя:
– Давай на двор!
– Что так? – осведомился Враль. – Соскучились?
– Смотритель зовет. Ветер вроде стихает, – Воин вышел, хлопнув наружной дверью.
– Вот сейчас и посмотрим, против кого слепых готовят, – сказал Рык.
– Ерунда какая-то… – пробормотал Кривой.
На дворе ветер почти стих, только легкая поземка напоминала о бушевавшей совсем недавно непогоде. С верхушек сугробов слетали тонкие белые струйки и бессильно падали неподалеку.
– Полдень проскочил незаметно, – сказал Враль. – Еще немного – и ночь.
Тень от стены, перегораживавшей проход, медленно ползла в глубину долины, цепляясь за черные обгорелые палки, торчавшие из снега. Это вначале Хорьку показалось, что палки, а потом он разглядел – и тошнота подступила к горлу.
– Людей-то зачем жгли? – спросил Кривой. – Ну, отнести назад, за дом, за стену. В снегу бросить, если не получается, но палить?..
Соболь, стоявший неподалеку, резко обернулся к ватажнику:
– Жалко покойничков?
– Жалко не жалко, только уважать нужно…
– А горелые покойники живым выжить помогают. Черные не только хорошо слышат – еще и нюх у них тонкий, куда там собачьему! А когда горелым несет, им живого унюхать труднее… Понятно?
Гора с рудником была неподалеку, всего шагов, может, сто, ну, сто пятьдесят самое большее. Буря вылизала снег, выровняла его от избы до горы. Грязные, закопченные и окровавленные люди торопливо разгребали снег, выволакивали наружу бревна, палки и доски, складывали из них кучи.
– Не зажжете костров, – сказал Кривой. – Промерзло все. Будете зажигать, только вода потечет.
– Ничего, – отмахнулся Соболь. – Уже умные. Уже все знаем. Натопили жира в прошлые ночи, вон в бадейках стоит.
Кривой не стал спрашивать, из чего топили жир, только сплюнул в снег и оглянулся.
– Есть рогатины или копья? Серый ваш говорил, что щиты нужны…