– Тоже слово, – закончил за него Кривой. – Ты же тоже не можешь от своего слова отступить, я же тебя насквозь вижу. Ты улыбаешься, про своих детей рассказываешь, даже вон про старшего – что хорошо все у него. У него? Хорошо? Это ты пытался, чтобы тебе хорошо было, чтобы облегчение наступило, откупался от боли своей, от совести откупался ребенком.
Хорек слушал молча, не отводя взгляда.
– Напился я… – жалобно пробормотал Кривой. – Не могу оставить Рыка без компании и напиваюсь.
Хорек молчал. Лицо его было бесстрастным, только между бровей залегла складка.
– Поеду я, – сказал, наконец, Хорек. – Все уже погружено, можно ехать.
Он обнял Кривого, прижался на миг щекой к давно не бритой щеке ватажника и пошел к двери, набрасывая по ходу на плечи серый плащ с волчьим подбоем.