Зеленое Гнездо, находившееся ближе к донжону, получило свое имя после того, как на протяжении долгого времени предназначалось исключительно для передач Флота, и было окрашено в соответствующий цвет линейной группировки Пацификус (астропаты этого различить не могли, хотя знали о таком факте). Основание «насеста» окружали старые кельи охранников и усиленные псайк-обереги, которые флотский персонал использовал для контроля перемещений вверх и вниз по башенке. Теперь, после отмены прежних ограничений, гнездо отвели для наиболее непредсказуемых псайкеров, нуждавшихся в самой тщательной охране и сдерживании.
Неопытные юноши или изможденные старики, напротив, несли службу в Гнезде Отголосков. Корнями эта башенка уходила в древние оружейные мастерские, перестроенные так, чтобы вмещать огромные хоры, которые отдавали свои силы либо менее уверенным астропатам, либо тем, кому требовалось вынести тяжелейший сеанс связи.
Фонарное Гнездо, расположенное вдали от остальных, у вторичных доков, обладало одними из самых хорошо сработанных механизмов, благодаря чему лучше других защищало разум псайкера от любых помех или ментальных возмущений, вызванных иными передачами. Оно предназначалось для астропатов, несущих Тихую Вахту: постоянно открытый прием незапланированных сигналов о помощи или предупреждений, а также дежурство на случай травмы или перегрузки соединения у кого-то из их коллег.
И, наконец, Гнездо Костей. Одновременно с тем, как Зеленое Гнездо уплыло от флота и стало рабочим местом псайкеров Бастиона, Гнездо Костей понемногу утратило прежнее значение личного «насеста» Мастера Башни. Согласно вечному закону Астра Телепатика, главой подобного комплекса мог быть только совершенно полноценный астропат, которому следовало регулярно исполнять служебный долг. Гонваль, предшественник Отранто, никогда особо не думал о персональном гнезде, а последнего Мастера это заботило ещё меньше. Таким образом, Гнездо Костей, расположенное так близко к краю донжона, что человек в вак-костюме мог бы, раскинув руки, коснуться обоих, теперь отводилось любому попросившему об этом псайкеру.
Это, разумеется, было совершенно неподобающе. При попустительстве Отранто позиция Мастера утратила значимость — в этом был твердо уверен старший астропат Туджик. Конечно, такое положение изменится. Оно уже начало бы меняться, если бы не чертово расследование Арбитрес; как только Туджик обретет полномочия Мастера, он обязательно займется делом. Астропат пообещал себе это, пока поднимался на лифте внутри башенки к Гнезду Костей в сопровождении адъютанта и витифера с пистолетом, обернутым красной тканью.
Туджика забрали на Черные Корабли в девятнадцать лет, и к тому времени он уже два года прослужил у собственного отца, приводя в порядок семейные заставы. Со Связывания души псайкер вернулся с белым огнем глубоко внутри и глазами, выжженными дочерна, но, по милости Императора, сохранил ясный разум и память. Да, то была милость, и не бесцельная. Столь многие астропаты лишались воспоминаний и даже высших мозговых функций, испепеленных в момент Связывания, но Император оставил Туджику все его прежние навыки — разве это не было знаком свыше? Ему суждено привести в порядок и эту гребаную заставу, прямо как в молодости.
Двери лифта открылись. К гнезду вел, в буквальном смысле, ребристый коридор: стены были отделаны человеческими ребрами, черепами и позвоночниками, а также длинными костями рук и ног, выложенными в мрачной симметрии. Древние, тщательно сбереженные останки. Туджик ковылял мимо них, то и дело останавливаясь, чтобы выпрямить сутулую спину и позволить адъютанту отрегулировать аугментические лонгеты, подкрепляющие усохшие ноги псайкера. Астропатическое послание для Санто-Певрельи будет готово приблизительно через два часа и пятнадцать минут… Он захромал дальше, размышляя на ходу.
В нем не было ни капли лености Отранто, который отдал половину власти над станцией этому выскочке, мелкому майордому с его дружками, или же идиотской претенциозности Святостали. О, конечно же, она была истово верующей, и Туджик, несомненно, назвал бы её первой среди равных в группе старших астропатов. Впрочем, он сохранял уверенность, поскольку всегда знал, что станет преемником Отранто. Титул «Мастера Башни» принадлежал Туджику; он заслуживал его.
Вздохнув, псайкер опустился на кушетку и приступил к мысленным упражнениям. Где-то внизу шифраторы выполняли последние этапы кодирования и сплетения данных, предназначенных для Санто-Певрельи. Они кодировали информацию для Туджика, чтобы астропат передал его через космос, тем, кто ждет в форте на высокогорье Певрельи.
Тем временем старший астропат Святосталь прогуливалась в Дымном Саду.
Там не было ни цветов, ни деревьев. Сад представлял собой древний отводной туннель, который шел вниз под углом от помещений, расположенных на средних уровнях донжона. Когда-то в них располагались орудийные батареи и пусковые установки, а в вентиляционную трубу всасывались продукты сгорания. Теперь туннель вновь был полон дыма — дыма благовоний и ароматных масел, курящихся и испаряющихся, смешанных в идеально точных пропорциях. Все эти препараты готовил Тикер Ренц, а размещали его помощники и ученики.
Пол сада-коридора имел углубление вдоль центральной оси. Две поднятых дорожки по бокам были покрыты негрубыми округлыми голышами, отполированными до гладкости шелка, так, чтобы не повредить босым ногам. Средняя, опущенная часть, находилась под слоем той же самой гальки, но над камешками стояла вода, доходившая до лодыжек. Её можно было разогреть так, что в туннеле начинало парить, и обогатить тем самым насыщение воздуха, либо охладить, чтобы кожа испытывала внезапное, очищающе-ледяное прикосновение.
Святосталь пришла в Дымный Сад сразу после неспокойного транса в Гнезде Отголосков. Больше трех часов она пыталась вытянуть до безумия тихое послание из матриц Телепатики на Каруане-W, поймать ментальными пальцами сжатые отрывки мыслей и забросить в собственный разум. Женщина заталкивала их в сознание, достаточно глубоко, чтобы по окончанию сеанса шифровка не рассеялась подобно туману. Разумеется, всё закончилось успешно: Святосталь не из пустого тщеславия считала себя астропатом первой категории. Псайкер надежно заперла мелодию в разуме, а затем выпустила наружу, — уже в виде слов и кодов, — прямо в уши транскрипторам и вокс-ловцам, пока сознание женщины успокаивалось, вернувшись за стены гнезда и под костяные своды её собственного черепа.
После напряженного транса Святосталь дрожала от утомления и постоянно ощущала психические отголоски. Она видела странно повторяющийся образ карты Судьи из Таро Императора, покрытой брызгами крови и черной краски, и чувствовала жар, обвивающий кости лица и шеи.
Астропат с удовольствием поддернула платье и босиком зашагала по водной дорожке, ощущая, как ледяная вода успокаивает ноги (чем выше, тем менее отчетливым становился эффект — в момент Связывания души отмерли нервные соединения в верхней части тела Святостали, так что её голова и плечи оказались навечно онемевшими; ступни, впрочем, прекрасно чувствовали холод). Проходя через клубы пара и ароматного дыма, женщина смутно различала их запахи, но, чтобы более четко осознавать их, ей пришлось бы поддерживать отказывающее обоняние психическим восприятием. Такая процедура потребовала бы усилий, к которым псайкер сейчас не была готова. Она просто шагала вперед.
По «берегу», стуча подошвами о гальку, шагала служительница, державшая в руках квадратный футляр с механическим вокс-ухом, которое благословила для астропата магос Ханнери. Впитывая окружающие звуки, оно направляло их в аугметические системы, свисавшие с ушей Святостали подобно лозам, а те передавали колебания в атрофирующиеся слуховые нервы. Витифер псайкера — или, по крайней мере, назначенный ей на сегодня — ступал рядом со служительницей, как всегда держа пистолет наготове. По другому бортику шла представительница посланника Лоджена.
— Господин Лоджен любопытствовал, нет ли у вас идей относительно того, почему Арбитрес ещё не общались с вами по поводу перехода власти? — спросила женщина, имя которой Святосталь не потрудилась запомнить.
— Мне всё равно, — ответила астропат. — Я занималась своей работой, не более того.
— Со всем уважением, дамуазель, мне не верится, что вас не посещали мысли об этом. Известно, что вы отличаетесь пылкой верой и честолюбием. Вы отмечены собственным призванием, как становится ясно по вашему имени.
Не было ничего необычного для астропата в том, чтобы взять себе после Связывания души новое имя, так или иначе отражающее часть испытанных ими ощущений. Святосталь редко видела металл до того момента; она знала это по смутным воспоминаниям, сохранившимся после того, как в неё ворвался белый огонь.
— Никто со мной не говорил, — резко бросила она, нарушив воцарившуюся тишину. — Никто вообще ни с кем не говорил. Сейчас арбитры в галереях, а больше я ничего не знаю. Наверное, вынюхивают что-нибудь в комнатах Отранто.
— Так вы следите за ситуацией? — с приятным удивлением спросила представительница. — Мастер Лоджен велел мне…
Из слухового ящика раздался мощный треск помех, и женщина, вздрогнув, умолкла. Святосталь спрятала улыбку: она научилась вызывать такие всплески крошечными разрядами ментальной энергии. Это неплохо помогало сохранять преимущество в разговоре.
— Девочка моя, я не сомневаюсь, что ты думаешь, будто занимаешься здесь страшно важными делами. Слышала, как ты назвалась моему ассистенту «представительницей посланника Лоджена». Что ж, если он так взбудоражен насчет передачи власти, пусть явится сюда и сам поговорит со мной. Для официального посланника твой господин как-то уж очень часто прячется на своем маленьком кораблике и очень редко, так сказать, посольствует.
Женщина начала что-то отвечать, но её заглушил очередной «жжж-хррр!» из коробки.
— А до тех пор я, пожалуй, буду помалкивать, — продолжала Святосталь. — Если тебе известна моя репутация, тогда ты знаешь и об этом напыщенном болване Туджике, и о том, что, хоть он и болван, но за нами двоими нет ни одного достойного преемника Отранто. У твоего господина будет достаточно времени поговорить и с нами обоими, и с этой женщиной-арбитром. Когда Лоджен решится на это, пусть попросит меня уделить ему немного времени.