«Что я должна буду сделать?» – спросила Лив.
И вот она делает это – потеет, пыхтит, чувствует, будто ее вот-вот вырвет… Лив на мгновение приостановилась и взглянула на море: кажется, она что-то почувствовала… вроде бы до нее донесся какой-то звук…
Огромный зеленый остров вынырнул из морских глубин и теперь плавал посередине пролива. Корабли – крохотные точки – налетали на него и переворачивались. С его боков скатывались огромные волны. Из центра острова поднимался гигантский шпиль…
Сердце Лив взмыло; внезапно она ощутила в себе дикую, буйную силу. Зеленая погань!
С юга послышались звуки начавшейся битвы: со стены палили пушки и мушкеты, весь город содрогался от канонады. Солдаты на вершине пирамиды пока еще не заметили ни погани, ни Лив с ее командой – их взгляды были прикованы к сражению, разворачивавшемуся перед городскими стенами.
Тем не менее, несмотря на ощущение буйной силы, бег вверх по ступеням был изматывающим. Лив начала отставать, и тогда бойцы, бежавшие по бокам от нее, схватили ее под руки и тащили весь остаток пути. Они не насмехались над ее слабостью: они были бойцами, их тела получили необходимую тренировку, а она – нет. Однако это заставило Лив почувствовать себя слабой и беспомощной. В глубине души она ощутила скованность и желание вырваться, но подавила его.
Чуть-чуть не добежав до вершины, они замедлили движение. На самом верху пирамиды, практически невидимая снизу, располагалась квадратная площадка, служившая местом встреч для знати, а также проведения религиозных ритуалов. Именно здесь были убиты все члены королевской семьи Ру, а их тела сброшены со ступеней. Из корзин свешивались цветы фуксии, бассейны и фонтаны охлаждали знатных посетителей, рабы выносили изнутри пирамиды фрукты и вино.
Каждый из цветомагов в отряде Лив надел свои очки, и она сделала то же. Она начертила сверхфиолетовый корпус и наполнила его жидким желтым люксином, как ей когда-то показал сам Гэвин Гайл, – сейчас казалось, будто это было давным-давно.
– Кто вы такие? – спросил голос сверху.
Их заметил один из солдат! Копье синего люксина проткнуло его нос, пробило лицо, и кровь брызнула у него из глаз. Отряд Лив кинулся на приступ.
На вершине оказалось больше народа, чем предполагала увидеть Лив, но извлекателей среди них не было. Она швырнула свою люксиновую бомбу в середину толпы, и та взорвалась, ослепив половину тех, кто смотрел в их сторону. Люди из отряда Лив действовали беспощадно – пожалуй, это были лучшие цветомаги и лучшие бойцы из всех, кого ей доводилось встречать. Фирос вращал вокруг себя двумя топорами, больше похожими на секиры с укороченными древками, и повсюду, куда бы он ни двинулся, валились мертвые мужчины, мертвые рабы, мертвые женщины. Синие извлекатели сыпали короткими дротиками направо и налево, пронзая лица и шеи. Фипс Навид бросился на лорда Аравинда, крича что-то о мщении, но телохранители лорда остановили его.
Лив держалась позади и швыряла люксиновые бомбы. Собственное поведение казалось ей немного трусливым – но она ведь действительно была незаменимым кадром, а ее бомбы действительно имели эффект. Ей пришлось достать пистолет лишь единожды, когда на нее набросилась какая-то спятившая рабыня, размахивавшая цветочным горшком. Женщина рухнула возле ее ног; в центре ее груди зияла окровавленная дыра, окруженная пороховыми ожогами.
А потом внезапно все закончилось. Отовсюду доносились стоны раненых, но сопротивления больше не было. Отряд Лив сократился до пяти человек. Они расхаживали между павшими, осматривая тела и расправляясь с теми из раненых, кто пытался спрятаться или взяться за оружие.
– Десять солдат поднимаются по внешним ступеням, – доложил Фирос. – Я буду удерживать внутреннюю лестницу.
Фипс Навид всхлипывал, сидя рядом с троном. Лив подошла к нему. Его левый глаз был выбит, из живота торчало копье, другой конец которого выходил из спины, нога была согнута в колене под неестественным углом.
– Он не ушел? – спросил у нее Фипс. – Эта свинья Аравинд? Мы ведь его достали?
– Да, – ответила Лив. – Сперва он получил дротик в пах, а только что Фирос перерезал ему глотку.
Фипс резко хохотнул, однако смех тут же закончился всхлипом.
– Славно… славно. Четырнадцать лет я охотился за этим мерзавцем! Жаль, что я не смог сделать это сам… А еще… жальче… что это вообще понадобилось делать. Ты веришь в рай?
– Я верю в ад, – отозвалась Лив.
Кажется, он снова попытался засмеяться, но его лицо исказилось болью.
– Окажи мне услугу, ладно? – На его лице вновь появилась свирепая усмешка; он упрямо не давал ей раствориться в боли и страхе. – А я выясню этот вопрос для нас обоих.
Лив говорила себе, что это будет актом сострадания, но не могла сдвинуться с места до тех пор, пока еще раз не извлекла сверхфиолетовый. Это было необходимо сделать. И она сделала это, аккуратно перерезав ножом его сонную артерию и яремную вену. Потом отступила назад на трясущихся ногах – и отвернулась, не в силах глядеть на то, что совершила.
– Лестница здесь! – позвал Фирос.
Лив поспешила к нему и взобралась по приставной лесенке. Позади огромного полированного зеркала имелась небольшая приступка. Однако стоило Лив приблизиться, как она тут же поняла, что это не обыкновенное зеркало. Оно было не просто массивным – по меньшей мере пятнадцати шагов в поперечнике, – оно было безупречно чистым. На его поверхности не было ни пятнышка, ни малейшей царапинки. На железной раме были вычеканены древние руны, почерневшие от времени.
Отсюда, с вершины пирамиды, Лив могла видеть битву, разворачивавшуюся под городскими стенами. Высланные Владыкой пятьсот человек, уже лишившись десятой части своих бойцов, преодолели кровавый, дымный ад туннеля и шли по кварталу, улица за улицей пробиваясь сквозь кордоны солдат. Черный дым и треск мушкетов и вопли атакующих доносились даже сюда. «Кровавые плащи» неуклонно наступали, отвоевывая шаг за шагом. Еще полквартала – и они выйдут на рынок, где для их превосходящих умений откроется более широкий фронт. После этого им уже не потребуется много времени на то, чтобы добраться до ворот. Однако сражение еще не было окончено. Казалось, будто у аташийцев на вершине стены имелся бесконечный запас заряженных мушкетов: они палили из одного, и им тут же передавали следующий, и они вновь палили, палили, поливая атакующих нескончаемым смертоносным дождем.
…Лив заставила себя оторвать взгляд. Ее битва – здесь.
Она сузила глаза в щелки. Зеркало словно бы загудело в ответ на ее взгляд. Странно… Лив опустила взгляд к его основанию и увидела черную панель. Она ощупала ее сверхфиолетовыми пальцами – и ощутила, как зеркало содрогнулось. Казалось, будто внутри него расположены крошечные невидимые рычаги.
«Что я делаю?»… Она поглядела в сторону солдат, поднимающихся по ступеням пирамиды. Это было ее последним испытанием. Тем, для чего она была создана. Если она добьется успеха, Цветной Владыка вознаградит ее, даст ей больше, чем она когда-либо мечтала. Больше никогда она не будет кем-то незначительным. Никогда не будет ощущать себя стоящей в стороне, презираемой, бессильной.
Битву за город они, несомненно, выиграют; но битва на море там, вдалеке, каким-то образом зависела от того, удастся ли ей задуманное. Это был ее шанс отплатить Хромерии за все насмешки, за то, что ее использовали как орудие против ее отца, заставили ее нарушить свои клятвы, испоганили все, что только могли.
Тонкие сверхфиолетовые щупальца проникли в черную коробку, отыскали спрятанные внутри рычаги. Лив потянула за один – и зеркало повернулось, едва не снеся ей голову. Она отпустила люксин, и зеркало мгновенно остановилось. Лив извлекла снова и потянула за другой рычаг – зеркало изменило наклон. Она потянула третий – зеркало замерцало и стало синим.
– Поторопитесь, госпожа, они сейчас будут здесь! – крикнул ей один из извлекателей.
– Работаю! – гаркнула Лив.
При помощи сверхфиолетовых щупалец она нашла и потянула еще один рычаг, и поверхность зеркала затянулась зеленым фильтром. После этого все было уже проще: ей оставалось только двигать в разные стороны первые два рычага. Она поймала в огромную чашу зеркала свет восходящего солнца и направила его над заливом. Принялась поворачивать зеркало вправо и влево, вверх и вниз, гадая, как ей удастся понять, когда оно окажется в нужном положении… Или оно уже в нужном положении? Кажется, она что-то уловила, когда луч был направлен далеко в море, поверх Руского Носа, – но нет, это никак не могло быть нужным направлением. Должно быть, просто померещилось от излишка старания. Лив снова повернула зеркало над заливом… вверх… вниз… Ищем…
Вот что-то завибрировало, но она тут же потеряла это. Попробовала еще раз, повернула луч в ту сторону, двигая его крошечными шажочками…
Очевидно, на этот раз луч попал в цель. Он загудел, и спустя мгновение зеркало перестало быть зеркалом и превратилось в нечто совершенно другое. Собрав в себя весь солнечный свет, оно превратило его вибрирующий изумрудно-зеленый луч и направило в сторону погани. Луч был настолько ярким, что был ясно различим в воздухе.
Нет, это неправильно; это вообще невозможно! Зеркала никогда не сияют настолько ярко, чтобы луч был виден среди бела дня. Да, может быть, в тумане или в дыму их свет действительно можно увидеть, или ночью – но не спустя час после рассвета!
Тем не менее луч был виден.
Однако пока он вибрировал на этой идеальной частоте, издавая ровное, почти музыкальное гудение, восприятие Лив тоже прошло сквозь эту гигантскую линзу – и внезапно она увидела вырастающую из моря башню прямо перед собой, словно та была в какой-нибудь сотне шагов, а не в нескольких тысячах.
И когда Лив ее увидела, то поняла, что Койос Белый Дуб все же ошибся: проверку на компетентность она как раз прошла с легкостью, а сейчас проверке подвергалась ее преданность. Ибо на поверхности погани она увидела Кипа и Каррис, а с ними самого Гэвина Гайла – и поняла, что, повинуясь распоряжениям Цветного Владыки, обречет их всех на гибель.