«Тысяча один…»
Атират повращал плечами, засмеялся:
– Кто-то из твоих друзей? Неужели они не знают, что их пушки больше опасны для тебя, чем для меня? Я почти готов позволить ядру приземлиться, просто чтобы посмотреть, что произойдет.
«Тысяча пять».
– Почти, – повторил Атират.
Что-то взметнулось из его ладоней и перехватило снаряд в воздухе, в каких-то двадцати шагах над ними.
Чего он не ожидал, так это что в снаряде будет взрывчатка.
С громовым ревом, сотрясшим башню до основания, снаряд разорвался. Зеленый пузырь, накрывавший башню, разлетелся на куски. Гигантов посшибало с ног. Кипа перевернуло и шмякнуло о землю. Он завозился, на ощупь отыскивая кинжал.
Все остальные отреагировали мгновенно. Кип услышал щелчок пистолета Каррис, увидел, как Гэвин швыряет желтые дротики в каждого из гигантов и в лицо Атирата. Из ладоней Гэвина полыхнули языки пламени…
…и потухли.
Не обращая внимания на своих умирающих гигантов, Атират отмахнулся от направленных на него дротиков, словно они были сотканы из дыма: вправо, влево… Гэвина снова сковало, зеленый пузырь восстановился на прежнем месте.
Гэвин – поверженный, зарытый в зеленую слизь; Каррис вот-вот падет, Байя Ниэль уже пал…
Кип почувствовал, как в его суставы возвращается прежняя сила. Он прыгнул на спину Атирата, вытянув перед собой кинжал – и уже в воздухе ощутил, как снова каменеют его кости.
Все толстые мальчики знают, что такое инерция.
Кинжал Кипа вонзился Атирату прямиком в основание черепа.
Люксин, сковывавший Киповы кости, развеялся, словно туман. Налетев на Атирата, Кип сбил его с ног, приземлился сверху и провернул кинжал в голове бога, слыша, как хрустят кости и хлюпает мозг.
Все еще стоя на коленях, он воззрился на кинжал в своей руке. Зеленый и синий камни на клинке полыхнули ярким огнем – и спустя мгновение угасли. До Кипа донесся звук падающих тел: это были гиганты, лишенные своих форм и жизней.
Каррис засмеялась, и только тут Кип осознал, какая тишина вдруг воцарилась на верхушке башни. Он убрал кинжал и встал.
– Орхоламова борода, Кип, – проговорил Гэвин. – Отличная работа!
Возле их ног лежало тело человека – а точнее, отвратительной твари, которая некогда была человеком. Лишившись зеленого люксина, который он вплел в каждую часть своего тела, Дервани Маларгос превратился в освежеванный, безволосый комок мяса, мозгов и крови, сочившейся из его разбитого черепа.
Внезапно башня содрогнулась и просела шагов на пять, едва не сбросив их всех в море.
– И что, это значит, что остров теперь разрушится? – спросила Каррис.
– Боюсь, что так, – отозвался Гэвин.
– Я бы сказала, что это очень здорово, если бы мне не предстояло разбиться насмерть.
Гэвин рассмеялся:
– Ну с этим я могу помочь. Иди сюда.
И слух Кипа наполнился чудесным, замечательным звуком извлекаемого Гэвином люксина.
– Получилось! – завопил Хезик. – Мы их спасли! Я же говорил, что могу сделать этот выстрел!
Гвардейцы ликовали, глядя, как огромная башня оседает обратно в море. У них не было опасений: Гэвин Гайл справился с богом – уж, разумеется, он сможет спастись с какой-то падающей башни!
Но Тея не могла отвести глаз от лица командующего. Железный Кулак какое-то время стоял совершенно неподвижно, а потом рухнул на колени, словно тонна кирпича.
Тее не приходилось встречать людей, настолько же огромных и устрашающих, как Железный Кулак. И уж точно ей не приходилось видеть, как такие люди плачут.
– Эльрахи, элишама, элиада, элифалет, – повторял он снова и снова; очевидно, это была какая-то парийская молитва. Встретив ошеломленный взгляд Теи, командующий сказал: – Он видит меня. Он слышит. Он слышит даже меня!
И, не обращая внимания на то, что могут подумать о нем люди, огромный париец распростерся по земле, сотрясаемый рыданиями.
Глава 111
Флагман Андросса Гайла уцелел в морском сражении – разумеется, Красный люкслорд не стал подходить настолько близко, чтобы рисковать его потерей. Тем не менее корабль принял участие в спасательных работах после того, как зеленый остров развалился и пошел ко дну. И хотя Призму с Каррис, Кипом и Байей Ниэлем обнаружило другое судно, их тотчас переправили на флагман после того, как остатки флотилии подобрали всех выживших, кого смогли найти. Корабли Хромерии действовали наперегонки с кружившими вокруг пиратами, которые обшаривали обломки кораблекрушений в поисках добычи и подбирали потерпевших, чтобы насильно завербовать к себе в команду или продать в рабство.
Теперь, с наступлением темноты, Гэвин с Кипом сидели на баке огромного корабля, нахохлившись над жаровней. Одежда Кипа до сих пор не высохла. Хотя он уже знал, как высушить ее с помощью под-красного, после всего, что он извлек за этот день, ему не хотелось даже думать о люксине, не говоря о том, чтобы его извлекать. Назавтра его наверняка ждал тяжелейший приступ светоболезни. Гэвину-то, разумеется, выдали новую одежду и немедленно перевязали все его раны и царапины. Вот что значит быть Призмой!
Долгое время они оставались в дружелюбном молчании. Гэвин отпустил своих измотанных телохранителей – эти люди сперва участвовали в захвате форта на Руском Носу, а потом, после многочасовой битвы, весь день помогали спасательным командам; они заслужили отдых. Время от времени к Призме кто-нибудь подходил, чтобы поздравить его с победой. Поздравляли даже Кипа – Кипа Богоубийцу, как назвал его один из этих людей. Кипу это не очень-то понравилось: он ведь был богоубийцей разве что в самом техническом смысле. Ему удалось нанести решающий удар лишь потому, что он был наименьшей угрозой, потому что его не сочли достаточно важным, чтобы обратить на него внимание.
Поняв его мысли, Гэвин попросту сказал:
– Ты делаешь то, что должен сделать, Кип, и пусть тебя зовут как угодно. Ты этого все равно не изменишь. Людям нужны герои, и если время от времени это наименование клеят на тебя, ничего страшного. Главное, следи за тем, чтобы самому не поверить в это больше, чем нужно. – Гэвин покачал головой, как если бы собственные слова его не удовлетворили. – На самом деле ты сегодня показал себя настоящим храбрецом, Кип. Ты воплотил высочайшие идеалы Черной гвардии, и я горжусь тобой.
Он протянул Кипу кружку с глинтвейном. Кип взял ее, внутренне поморщившись. Это ведь не он! Это все нож. Он так и не рассказал отцу про свой кинжал. А надо бы. Он весь вечер пытался настроиться на этот разговор.
К их жаровне подошла Каррис, села рядом с Гэвином и положила руку ему на колено. Она поглядела на Кипа и улыбнулась ему.
– Привет богоубийцам!
Она, конечно, поддразнивала его, но по-доброму. Почему-то в ее устах это не казалось неуместным. Кип пробормотал в ответ что-то уклончивое.
– Надо будет все же научить тебя драться на ножах как следует, – продолжала Каррис. – Небрежная техника, небрежная!
И снова подначка, но Кип только ухмыльнулся в ответ. К тому же фактически это звучало как обещание в будущем проводить с ним больше времени, а о подобном он мог только мечтать.
– Я совсем вымоталась, – сказала она Гэвину. – Пожалуй, спущусь вниз. Ты еще останешься на час-другой?
– Андросс хотел со мной поговорить, и у генералов, как всегда, есть ко мне дело, – угрюмо отозвался Гэвин. – Нам нужно придумать какой-то способ воспрепятствовать появлению новой погани. Так что да, как минимум час.
– Я горжусь тобой, – сказала Каррис. – Вот этим.
Гэвин, очевидно, понял, о чем она говорит – в отличие от Кипа. Чем она гордится? Тем, что Гэвин сидит тут с Кипом возле жаровни?
– Кто-то недавно сказал мне одну штуку про любовь, – ответил ей Гэвин. – Идея до сих пор кажется мне глупостью, но я все же решил попробовать.
«А вот теперь он поддразнивает ее».
Улыбка Каррис озарила палубу.
– Я тебя люблю, – произнесла она. Такого теплого и нежного голоса Кип никогда у нее не слышал. Похоже, дело было нешуточное.
– Кажется, этот выбор должен быть сопряжен с какими-то действиями? – спросил Гэвин.
– Я собираюсь спуститься в каюту и немного поспать, – отозвалась Каррис. – Но ты, э-э… можешь разбудить меня, если захочешь.
Она подмигнула ему, не слишком стараясь это скрыть. Кип залился румянцем.
– М-м, – одобрительно промычал Гэвин.
Каррис встала и отошла от них. Гэвин смотрел ей вслед.
– Кип, – произнес он, – если тебе когда-нибудь посчастливится найти такую женщину… не будь таким же идиотом, как твой отец.
– Слушаюсь, сэр! – ухмыльнулся Кип.
Они помолчали.
– Сэр… – снова начал Кип. – И что теперь будет дальше?
– Ты имеешь в виду сатрапии?
Кип кивнул.
– Мы потеряли две. На Тирею остальным сатрапиям всегда было плевать, но Аташ? – Гэвин покачал головой. – Боюсь, мы так сильно старались избежать войны, что сделали ее почти неизбежной.
Он говорил «мы». Кип знал, что его отец боролся изо всех сил, чтобы вынудить Хромерию к действиям, пока еще не слишком поздно, и все же он был готов разделить с ней ответственность за поражение. «Мой отец – великий человек», – вновь подумал Кип.
У Кипа сегодня почти не было времени, чтобы подумать, но достаточно, чтобы понять одно: кинжал был чем-то очень важным. Важнее некуда. Он высосал люксин из тела той гигантессы! Кип должен был рассказать отцу о кинжале сразу же. Однако по доброй воле рисковать навлечь на себя отцовский гнев… это казалось невозможным. «Каждый раз, когда все начинает складываться более-менее благополучно, Кип, ты раскрываешь свой болтливый рот!»
Но по крайней мере, обычно это случалось непреднамеренно. На этот раз ему придется сделать это специально.
Он уже набрал в грудь воздуха, чтобы заговорить – ну, может быть, выждав еще минутку-другую, – когда рядом с ними раздался масляный голос:
– Господа…
Конечно же, это был Гринвуди.
– Люкслорд Гайл ожидает, когда вы окажете ему любезность. Услышав, что вы на верхней палубе, он самолично поднялся наверх ценой значительного усилия для своей персоны.