– Как тебе больше нравится, чтобы он жил калекой или умер по-быстрому?
Капитан сглатывает.
– Чтобы жил.
Я беру его саблю – необычную, ангарского образца, с утолщенным концом, расширяющимся так, что ее никаким образом не засунуть в ножны. Но мне доводилось убивать людей и более неудобными инструментами.
Взметнув клинок, я опускаю его на ногу капитанова брата, чуть выше колена и ниже завязанной веревки. Я худой и жилистый, но сильный и умею разогнать клинок до хорошей скорости. Сабля начисто отчекрыживает брату ногу.
Ну как начисто – кровища-то хлещет, конечно. От самодельного турникета проку не так уж много. Брат орет и дергает оставшейся ногой. У капитана такой вид, будто он вот-вот сблюет. Я отшвыриваю саблю и проверяю, насколько продвинулись шлюпки.
Люди в шлюпках уже сообразили, что дело нечисто; они слышали мой выстрел и теперь гребут с воодушевлением. Если мы и уйдем от них, то из-под самого носа.
Я переворачиваю одноногого и сыплю черный порох на его кровоточащий обрубок. Он подвывает, слабо трепыхаясь. Только с третьего раза мне удается высечь искру так, чтобы она подожгла порох. Наконец он вспыхивает, прижигая обрубок и наполняя воздух дымом и запахом жареной свинины – странное дело, но жареная человечина пахнет почти так же аппетитно.
Одноногий отключается на полу. Капитан смотрит на меня так, словно вообще не понимает, из какой дыры меня вынесло.
– Привяжите их к бочонкам, – командую я тем из моих людей, кто оказался рядом. – Да к пустым, идиоты!
Они повинуются – как раз в тот момент, когда с каждого борта с грохотом высовываются по пятьдесят весел. В три ряда. Больше весел в воде – больше скорость. Я вспрыгиваю на корму – штурвала на этом судне нет, к сожалению, только обычный румпель. Ну что ж, грабителям выбирать не приходится.
Капитан Буршвардт по-прежнему не сводит с меня глаз. Его трясет – только теперь не от страха, а от гнева.
– Старые боги возрождаются! – говорит он. – Все здесь уже начало умирать, пират. Врата Вечной ночи откроются, и мы обрушимся на вас, словно стервятники Казак-дуна! Мы не останемся в изгнании навечно, вор! Белая Мгла расступится перед нами. Наше время…
Я бью его по лицу. Делаю знак своим людям.
– Мот уже возрождается, пират! – вопит он, обливаясь кровью. – Неужели ты не чувствуешь? Мы явились, чтобы провозгласить его прибытие! Ваши дни сочтены!
Мот? В смысле синий бог? Нет уж, спасибо, у меня есть моя синяя богиня, и мне ее вполне достаточно.
Мои люди швыряют капитана и его брата за борт. Те с громким плеском падают в воду и тут же всплывают на поверхность благодаря плавучести бочонков. Бочонки, впрочем, норовят повернуться так, что они снова оказываются под водой. Им приходится бороться, чтобы дышать, – как и всем нам, каждый день.
Ангарцы в шлюпках что-то орут. Весла галеры погружаются в воду, делают медленный гребок.
– Это ваш капитан и его брат! – кричу я. – Спасайте их, если хотите! Или пускай тонут, мне все равно!
Предоставив людям в шлюпках выбор: спасать своего капитана или преследовать нас, я выигрываю для нас еще несколько секунд, пока они колеблются. Я вижу, как над бортом шлюпки возникает несколько мушкетных стволов, и пригибаюсь.
Грохот залпа. Азура! Как же я люблю этот звук! Паре человек даже удается выбить щепки из планширя. Отличные стрелки. Жаль, что они не в моей команде.
Первая шлюпка поворачивает к капитану, вторая отправляется вслед за нами.
– Друз! К рулю! – командую я.
Он берет руль, а я прыгаю на планширь и салютую гребущим за нами морякам.
– Доброго дня вам, парни! – кричу я. – Да будет вам известно, что вас обставил не кто иной, как капитан Пушкарь! Нет стыда в том, чтобы проигрывать лучшим! Вы еще расскажете об этом дне своим внукам – если останетесь живы! Так что лучше поворачивайте обратно. Ибо я – капитан Пушкарь, убийца акул и морских демонов, и, если желаете, могу прибавить вас к списку!
У меня наготове самодельная гренада, но я бы предпочел оставить ее в покое. Фитилем для нее служит тряпка, в которую я втер чуток черного пороха, а сам корпус – наполненная порохом бутыль с деревянной пробкой, накрепко вбитой в горловину. Такой снаряд запросто может взорваться у меня в руке или не взорваться вовсе.
Надо бы мне раздобыть себе цветомага. Правда, от магии я начинаю нервничать, словно отданная в наложницы девственница, но порой даже Пушкарю не удается самому добиться желаемого. Что поделаешь, в один день масло льется тебе в глотку, а в другой приходится смазывать им дырку в заднице.
Люди в шлюпке проклинают меня на все лады. Они уже разрядили свои мушкеты, но пара человек бросает весла, чтобы перезарядиться. Отлично. Чем меньше гребцов, тем меньше скорость. Я смеюсь над ними, и еще один перестает грести. Они принимаются ругаться, вопить друг на друга, требовать, чтобы другие гребли быстрее, клясться, что прикончат меня.
Рабы на нашей галере делают еще один гребок огромными веслами, потом еще один и еще. Этого достаточно. Мы набираем скорость. Я снимаю с головы шляпу, взмахиваю ею и отвешиваю поклон первоначальным владельцам галеры, остающимся за кормой.
Пару секунд спустя раздается пара мушкетных выстрелов. Люблю эту музыку!
Тем временем я уже повернулся к своим людям.
– Осмотрите здесь все, – командую я. – Капитан Пушкарь желает в течение недели захватить еще один корабль. Мне нужно знать, будет ли у меня достаточно пороха для этой задачи или мне опять придется обходиться невероятной силой своего обаяния. Да, и что там за адское зелье пьют эти варвары? Мед? Так и быть, вскрывайте мед! По чарке каждому, и еще по две в течение вечера, если сумеете меня как следует развлечь!
Глава 54
Тридцать пять стажеров стояли ровными рядами, сложив руки за спиной, и внимательно слушали. Обычно их тренировки и учения проводил инструктор Фиск, но сегодня к ним вновь обращался сам командующий Железный Кулак.
После разговора о надвигающейся войне двое учащихся, поговорив со своими спонсорами, покинули курс – но только двое. Тея гордилась этим, хотя и отчетливо осознавала, что испытывать гордость за невежд, которые не имеют представления о том, во что ввязались, скорее всего, глупо.
Командующий, со свежевыбритой и намазанной маслом головой, прошел в начало классного помещения. Его гвардейский мундир – хлопковая ткань, пропитанная люксином, превращавшим материю в эластичную вторую кожу, – подчеркивал массивную трапецию его тела, сужавшегося от плеч к поясу; золотой кант вдоль рукавов огибал бицепсы, в обхвате чуть ли не больше, чем талии некоторых его студентов. Мощные ягодицы бегуна, способного догнать и обогнать лошадь; ноги словно башни самой Хромерии. Он был потрясающе красив. Одни вены на его мышцах были шире, чем мышцы Теи. И все это – свободное, расслабленное, спокойное.
Но Тея знала, что это расслабленное спокойствие воина говорит о скорости. Инструктор Фиск был ниже ростом и кряжистее, чем командующий; он в буквальном смысле состоял из мускулов. И эти могучие мускулы замедляли его движения – по крайней мере, в сравнении с Железным Кулаком. По сравнению с Теей, разумеется, инструктор был стремителен, как выпущенная из арбалета стрела.
– Вы обучаетесь в лучшем заведении страны, – начал командующий, как обычно без предисловия. – Ваше обучение исчерпывающе, качественно и эффективно. Однако это обучение, даже здесь, даже среди лучших, в дальнейшем может стать для вас препятствием. Когда мы отрабатываем удары, мы не доводим их до конца, поскольку в противном случае будут сплошные травмы. Однако если вы десять тысяч раз не доведете удар до конца, на десять тысяч первый будет трудно ударить не сдерживаясь – и это будет тот удар, который вы нанесете по настоящему противнику.
Привычные для нас меры безопасности могут сделать из вас плохих бойцов. Черные гвардейцы не могут себе позволить быть плохими бойцами. Настанет день, когда ваш курс будет брошен в настоящую битву – возможно, смертельную, возможно, уже очень скоро, – и если до этого момента вы не научитесь убивать ваших противников, многие из вас действительно погибнут. Из вашего курса могут пройти четырнадцать человек. Могут – еще не значит, что пройдут. Поэтому ваш курс придется обучать по-другому. В ускоренном темпе. Более жестко. Мы не потерпим у себя второй сорт! Не существует ничего, что могло бы заменить личный опыт, – а значит, вы получите личный опыт. Для кого-то из вас этот опыт выльется в травмы, которые не позволят вам претендовать на пресловутые четырнадцать мест. Мы никогда не делали этого прежде, потому что это опасно и несправедливо. Но сейчас у нас нет времени, так что мы делаем то, что необходимо. Для кого-то из вас испытания окажутся легкими. Для кого-то – скучными. Для других это будет в буквальном смысле борьба не на жизнь, а на смерть. Эти испытания не будут никак ограничиваться, а значит, не будут безопасны. Они могут оказаться чересчур жесткими; вы можете остаться калеками или погибнуть. Если для вас это неприемлемо, вы можете покинуть программу обучения – прямо сейчас.
Никто не вышел из строя.
– Если вы провалите эти испытания, это еще не будет автоматически означать, что вы больше не сможете продвигаться, но это будет учитываться. Если вы не справитесь, то потеряете три места. Черный гвардеец смотрит на то, что он получает, а не чего он хочет. Итак, правила такие: вас с вашим партнером приведут на определенное место в Большой Яшме, в одном из самых злачных районов. Вам прилюдно выдадут пригоршню монет, после чего вы должны будете донести эти монеты до Большого Фонтана. Вам запрещено приносить с собой оружие или извлекать люксин. Чтобы пройти испытание, вы должны сохранить при себе хотя бы шесть из восьми данаров, которые вам дадут. Сколько бы при вас ни осталось, вам с вашим партнером будет разрешено забрать эти деньги себе. Если вы не вернетесь через три часа, мы вышлем за вами поисковую группу. Однако не ожидайте, что вам станут помогать, – в городе вы будете сами по себе.