– У вас есть задняя дверь?
Пожилой хозяин махнул куда-то вбок.
– Спасибо! – откликнулась Тея.
Она сняла с себя красный платок и знаком показала Кипу, чтобы он сделал то же самое. Это нельзя было назвать маскировкой, но поскольку оба были в стажерской униформе, особо замаскироваться все равно не было возможности.
– Кип, сними платок!
– А?
– Делай, что я говорю, если не хочешь, чтобы тебя ограбили!
До него наконец дошло. Он повиновался и тронулся с места.
– Постой, – остановила его Тея.
– Что?
Она облизнула губы.
– Это была твоя идея, ты понял меня?
– Моя… что? Знаешь, мои идеи обычно более умные.
– Я хочу, чтобы ты сказал, что это была твоя идея.
– Зачем тебе?
– Просто сделай, как я прошу!
Кип продолжал стоять в недоумении, недвижимый, словно мешок с булыжниками. Тея поморщилась.
– У меня своя стратегия. Это мне нужно, чтобы попасть в Черную гвардию.
– Для этого ты предоставляешь другим пожинать лавры за свои успехи? Очень находчиво!
– Взгляни на меня, – нетерпеливо произнесла Тея. – Я не отличаюсь ни ростом, ни силой; я не бихром. Я быстро двигаюсь, но я девочка и к тому же субхромат. Мне нужно, чтобы люди меня недооценивали, Кип! Если меня будут считать умной, то станут принимать всерьез. А всерьез у меня не будет никаких шансов поступить. – Она непроизвольно дотронулась до маленького флакончика, висевшего у нее на шее. – Без хитрости у меня не хватит достоинств, чтобы поступить. Прошу тебя!
Кип поднял обе руки:
– Хорошо, хорошо! Помогу, чем смогу. Ты уверена, что этого хочешь?
– Да! Тысячу раз да!
Следуя ее примеру, Кип снял платок, и они двинулись к Большому фонтану по улице Корбин. Проходя мимо группы молодых парней, они поймали на себе несколько пристальных взглядов, однако к этому моменту все банды уже знали, что у стажеров, несущих деньги, головы повязаны красным. К тому же стажерская униформа не предполагает карманов, а в руках у Теи и Кипа ничего не было. Так что громилы – один из которых был в крови после схватки с другой командой – пропустили их, не сказав ни слова.
Однако когда они добрались до Большого фонтана, то не увидели там никого, кроме Железного Кулака.
– Можете показать мне деньги, – сказал командующий, подчеркнуто разглядывая их непокрытые головы.
– А где все остальные? – спросил Кип.
Тея нервно покосилась на него. Так грубо говорить с самим командующим!
Железный Кулак, не отвечая, смерил его взглядом. Кип вспыхнул и отвел глаза, но тоже промолчал. Молчала и Тея, понимая, что любое слово только навлечет на нее гром и молнии. Как там говорил отец? «Когда парни меряются, кто дальше пустит струю, лучше не лезь, если не хочешь, чтобы тебя обмочили».
А потом до нее дошло, что Кип это делает ради нее! Его своеволие было показным, предназначенным для того, чтобы уйти от возможных вопросов. Он намеренно противопоставлял себя командующему – ради Теи. Несмотря на чувство собственной непрочности и опасения, Тея ощутила, как что-то в ней смягчается: она знала, как высоко Кип ценит командующего.
Большой фонтан располагался над артезианским колодцем, снабжавшим свежей водой чуть ли не весь город. Отсюда вода текла по большим подземным трубам к четырем другим площадям Большой Яшмы, а также к каждому из посольств. У Хромерии имелся собственный колодец, но для менее зажиточных жителей Большой фонтан был единственным источником воды. Большинство ходили к нему хотя бы раз в день, а то и чаще.
Сам фонтан представлял собой стеклянную скульптуру Каррис Слепящей Тени – вдовы Люцидония, которая стала Призмой после него. Ее лицо было повернуто к небу – к оку Орхолама; она не стояла, но парила в воздухе, опираясь на две люксиновые струи, бившие в землю из ее ладоней. Из одежды на ней была только сорочка, не скрывавшая поджарое тело и широкие, мускулистые борцовские плечи. Тее всегда нравилось это в статуе. Это вам не какая-нибудь изнеженная госпожа! Как и у следовавших за ней цветомагов, тело Каррис Первой было сформировано честным физическим трудом – работой с люксином, так же как она сама, используя его, сформировала дальнейшую историю.
В любое время дня по крайней мере одна из «тысячи звезд» бросала луч на стеклянную статую, добавляя свой свет к солнечному, а на восходе и закате фонтан освещался несколькими башнями, становясь маяком в окутывавшем его сумраке. Сплетение весело плещущихся потоков окружала семиконечная звезда, разделявшая воду на семь струй, к которым люди могли подходить с разных сторон и не создавать длинных очередей.
В это время суток здесь было совсем немного народу. Люди по очереди подходили к фонтану, наполняли свои ведра, прицепляли их к коромыслам, положенным на плечи, – или ставя на головы, если это были аташийцы, – и расходились по домам. По окружности вокруг Большого фонтана располагались лавки; все до одной преуспевали. Здесь не дозволялось строить конюшни, сюда не допускались нищие – что, впрочем, означало, что и те, и другие теснились на подходивших к площади улочках.
Тея уселась на одну из скамеек возле края фонтана. Ей хотелось прикоснуться к воде, но она сдержала себя. К воде жители Яшмы относились очень трепетно. Какой-то чрезмерно рьяный хирургеон внушил им представление, что они могут заболеть, если выпьют хотя бы чашку воды из того же источника, в котором вымыли руки. «Что ж, – подумала Тея, – спорить с человеческими суевериями – пустое занятие».
Она не просидела и пяти минут, погрузившись в свои мысли, когда до нее донеслись какие-то вопли – ликующие, самодовольные. Это были остальные стажеры; они шли, неся на плечах Перекреста. Здесь был почти весь курс – за исключением Теи с Кипом.
Подойдя к командующему, ребята сгрузили перед ним Перекреста. Тот пытался сохранить серьезную мину, но сквозь нее невольно прорывалась лучезарная улыбка.
Тея принялась рассматривать сокурсников. По меньшей мере дюжина из них явно побывали в драке: здесь порванная одежда, там разбитый нос, там недостает зуба в улыбающемся рту. У одной из самых хорошеньких девушек курса, Люции, один глаз был подбит и распух так, что почти закрылся. У многих были разбиты и окровавлены костяшки пальцев.
Перекрест махнул рукой. Весь курс выстроился перед Железным Кулаком, вслед за чем инструктор Фиск, приехавший сюда на лошади, спешился и встал перед своим начальником. Двойки стажеров по очереди начали выходить вперед и показывать командующему свои монеты.
Впрочем, так поступали не все. Восемь команд не справились с заданием. Они угрюмо отошли в сторону и стояли там с пустыми руками.
Оглядывая толпу, Тея наконец нашла Кипа. Судя по всему, он нервничал.
«Превосходно».
– Перекрест, докладывай, – распорядился инструктор Фиск.
– Сэр! После того как мы с Люцией, моей партнершей, принесли сюда монеты, мы вернулись обратно и собрали остальных. Вместе нам удалось прорваться через засаду бандитов и пронести монеты. – Он сглотнул. – Вы, э-гм… вы сами сказали, что нет никаких правил кроме тех, которые вы озвучили.
– То есть вы взяли то, что я задумал как ряд индивидуальных испытаний, и превратили их в совместное? – бесстрастно уточнил Железный Кулак.
– Задание было слишком опас…
– Да или нет?
– Да, сэр, – отозвался Перекрест. Он снова сглотнул, но не отвел взгляда.
– Отлично, Перекрест! – сказал командующий. – Это как раз то, что я надеялся у вас увидеть.
Окружающие разразились восторженными криками. Перекрест как будто сдулся, настолько велико было его облегчение.
Дождавшись, пока стажеры утихнут, Железный Кулак продолжил:
– Вы держались вместе и выполнили задание, которое не смогли бы выполнить другим способом. В Черной гвардии выполнение задания – это все, что имеет значение, и пусть вечная тьма поглотит вашу гордость! Вы выполняете задание самым эффективным, самым безопасным из возможных способов. Мы делаем это не ради чести или славы – мы просто выполняем работу, которая нам поручена. Хорошо, остался кто-нибудь еще, или мы закончили?
В этот момент к ним подъехала посыльная – тощая тирейка с мечом и парой пистолетов за поясом.
– Прошу прощения, господа. Есть здесь командующий Железный Кулак?
– Это я, – пророкотал командующий.
– Вам посылка от Кипа и Адрастеи.
Женщина протянула ему пакет и удалилась. Командующий развернул посылку и высыпал на ладонь монеты.
Послышался ропот – далеко не у всех одобрительный.
– Кип, – проговорил Железный Кулак, – полагаю, это была твоя идея?
– Да, сэр, – отозвался Кип.
Тея практически услышала со своей скамейки, как он сглатывает. Она хранила молчание, надеясь, что командующий не обратит на нее внимания, чувствуя одновременно подъем от того, что ее уловка сработала, и разочарование, поскольку командующий сразу же предположил, что идея принадлежала Кипу.
– Вы отдали свои монеты посыльному, а сами просто прошли через город?
– Да, сэр.
Зная, что лицо Железного Кулака ничего ей не скажет, Тея стала разглядывать лица других стажеров. Досада, недовольство, раздражение… Им-то пришлось драться, чтобы добраться до фонтана! Или бежать со всех ног. А Кип сжульничал.
Кип сжульничал. На нее они даже не смотрели.
Точнее, сами-то они тоже сжульничали – но их хитрость все же предполагала необходимость драться. Их хитрость можно было назвать благородной! Конечно же, Кип с Теей будут наказаны.
Командующий Железный Кулак поднял руку ладонью вниз, призывая к тишине.
– Все имеет свою цену. Вы предпочли расплатиться собственной плотью. Кип предпочел расплатиться деньгами. Некоторым из вас удалось обойтись без повреждений, но не всем. Наши тела – наша монета. В конечном счете тело Черного гвардейца – это все, что он имеет. Вы предпочли рискнуть своими телами. Кип с Теей вместо этого включили свою способность соображать. А если бы я дал вам защищать не монеты, а Белую – какой вариант был бы предпочтительнее? Двинуться сквозь строй врагов, доблестно рискуя ее жизнью, или украдкой доставить ее на место так, чтобы никто не догадался? Кип, Тея – вы справились отлично! Каждый из вас продвигается вверх на две позиции. Перекрест, Люция, вы тоже продвигаетесь на две позиции… хотя ты, Перекрест, уже и так на первом месте, так что ты просто остаешься там же, где и был. Мы сделаем так: на этой неделе тебе никто не сможет бросить вызов. На следующей неделе снова вернешься в ротацию. Те из вас, кто не смог пронести монеты, спускаются на две позиции. Сегодня вечером мы все вместе отправимся в одну хорошую пивную. Те, кто пронес монеты, смогут их там спустить хоть полностью, однако я надеюсь, что вы позаботитесь и о тех, кто остался без своих денег. Мы – одно целое! Мы лучшие. Мы заботимся друг о друге.