– Что такое? – переспросил Андросс.
– Янус Бориг! Ты убил ее, презренный трус!
Позади Кипа что-то стремительно двинулось. Он даже не заметил, как Гринвуди скользнул ему за спину. В одно мгновение обе руки Кипа были схвачены, заломлены за спину и зажаты локтевым захватом. Кип выронил сверхфиолетовый светильник и оказался в темноте. Его пихнули вниз, на колени.
– Янус Бориг? Откуда ты о ней знаешь? – повелительно спросил Андросс.
– Ты ее убил! Я только что из ее дома!
Кип внезапно почувствовал себя беспомощным, истощенным собственной вспышкой эмоций, словно капризный ребенок. «Капризный ребенок, черт бы меня побрал!»
– С какой стати мне убивать Янус Бориг?
– Она дала мне черные карты, благодаря которым я у вас выиграл!
– Ты правда считаешь, что я способен убить демиурга из-за карточной игры? Где ты ее нашел? Она была здесь, на Яшме?
– Не лгите мне! Вы знали, что она здесь. Ваши люди следили за каждым моим шагом.
– Вот как? Все дурное, что происходит в мире, моих рук дело? В каком примитивном мире ты живешь, – заметил Андросс Гайл. – Так значит, ее убили? Ты в этом уверен?
Кип внезапно осознал, что готов совершить непростительную ошибку. Любое его высказывание давало Андроссу информацию, которой тот не обладал прежде. Даже его приход сюда уже о чем-то сказал старику.
– Почему я должен верить, что вы ее не убивали?
– Потому что давным-давно она оказала мне две большие услуги, – отозвался Андросс. – Мы были друзьями на протяжении некоторого времени. У нее есть такое свойство, знаешь ли: заводить друзей, использовать их для своего искусства, а затем пропадать. Не сомневаюсь, что и тебя она использовала так же.
«Ничего подобного! Только не меня. Опять ложь!»
– Какие услуги? – спросил Кип.
– Она делала новые карты для «девяти королей». Она тебе не… Да нет, конечно же, она не стала бы рассказывать об этом ребенку. Первой она сделала мою карту.
– И что?
– Ты ведь никогда не видел настоящие карты, верно? Они позволяют извлекателю проживать воспоминания того, кто на них изображен, – но только до того момента, когда карта была нарисована. Янус Бориг запечатлела меня, сочтя достаточно важной персоной, заслуживающей собственной карты, причем это ничем мне не угрожало. В лучшем случае мой враг смог бы узнать о моих мыслях и планах – сколько… двадцативосьмилетней давности? Я, наверное, единственный из живущих ныне крупных фигур, для кого эти новые карты не представляют угрозы.
«То есть в его интересах было, чтобы Янус Бориг сделала как можно больше других карт. Разумеется, он приложил бы все усилия, чтобы заполучить конечный продукт, но не стал бы ее убивать до того, как она закончит».
– А что за вторая услуга? – спросил Кип.
Впрочем, он уже растерял весь свой запал, чувствуя, что проиграл.
– Сперва ты расскажи, что там произошло, и тогда я скажу тебе.
Кип перестал вырываться, и Гринвуди отпустил его.
– Сегодня вечером я отправился к ней домой…
– Куда?
– На Большую Яшму.
– Куда именно?
Кип назвал адрес.
– Когда я туда пришел, дом горел. Вся округа пыталась потушить пожар, чтобы пламя не распространилось на другие здания. Сперва они думали, что это молния, но потом нашли ее тело в одном из соседних переулков, в одной рубашке, сплошь истыканное ножами. Я едва ее узнал.
Если Кип пришел туда уже после убийства, то даже если Янус Бориг вынесла что-то из дома, не было возможности узнать, не нашел ли ее кто-то первым и не забрал ли то, что при ней было.
– И ты не заметил ничего подозрительного? – спросил Андросс.
– Знаете что? – сказал Кип. – Забудем об этом разговоре. Я не стану с вами торговаться. Все равно вы играете в эти игры лучше меня.
Кип соорудил себе сверхфиолетовый светильник и увидел, что за спиной Гринвуди стоит Самита. Острие ее кинжала было на расстоянии пальца от его затылка – и это в полной темноте! Настоящий профессионал.
– Она отдала мне мою карту, Кип, – сказал Андросс. – Так что я мог в точности узнать, что там содержалось. Она могла, разумеется, сделать копии, но копии всегда выходят слабее оригинала. Янус боялась меня, я это знаю; но у меня не было оснований причинять ей вред.
«Ну конечно, ведь Андросс Гайл не делает ничего, если для этого нет оснований».
Глава 65. Скользкий вопрос
Один. Сверхфиолетовый и синий. Два. Зеленый. Три. Желтый. Четыре. Красный и под-красный.
Молодой гвардеец делает шаг назад от края пропасти. Со дна долины доносится вонь горящего жилья, горящих посевов, горящей человеческой плоти.
– Я могу туда спрыгнуть, командир, – говорит он.
Худощавый, длинноногий, с вечно растрепанными волосами. Когда-нибудь этот юноша, Файнер, станет командующим вместо меня. Я надеюсь. Если не погибнет, выполняя какое-нибудь задание наподобие этого.
– У нас уйдет двадцать минут, если мы будем спускаться по тропе, – настаивает мальчик.
Вопреки моей обычной решительности я колеблюсь.
– Это еще не инкорпорация, сэр…
– Нет, но это чертовски близко.
– Так точно, сэр!
А дело вот в чем: Файнер обнаружил, что, если выпустить шипы зеленого люксина из щитков внутрь коленей, это позволяет оставлять люксин незапечатанным, текучим. Само по себе, конечно, это не бог весть какое открытие: когда люксин соприкасается с кровью извлекателя, он может оставаться незапечатанным, это все знают. Но прикреплять к нему внешний люксин, чтобы им управлять? Это уже слишком близко к тому, чем занимаются выцветки.
Если печати находятся непосредственно возле коленей, Файнер может бежать с надетыми щитками, и они не сковывают его движений, но если он упадет, то будет в состоянии мгновенно закрыть форму, и тогда жесткая упругость зеленого люксина защитит колени от травмы. Кроме того, похоже, что когда люксин находится в таком близком контакте с телом, он реагирует быстрее, словно инстинктивно открываясь и закрываясь тогда, когда это нужно телу.
Вот именно так здравомыслящие извлекатели становятся выцветками: они обнаруживают, что люксин лучше, чем их собственная плоть. По крайней мере для некоторых целей. Но чем больше ты с ним экспериментируешь, тем больше подпадаешь под его влияние. Всегда находятся веские причины использовать его все чаще и чаще.
И все же…
Орхолам ненавидит войны, но тем не менее допускает их, когда этого требуют обстоятельства…
– Давай! – едва слышно выдыхаю я.
Файнер задирает штанину и принимается извлекать зеленый. Сооружает щитки зеленого люксина на коленях, выпускает шипы, покрывает ноги толстой люксиновой пленкой. Она разрастается, распространяясь все дальше…
Орхоламовы яйца! Он покрывает все свое тело! Становится зеленым големом!
– Сынок, – говорю я, – ты только не забудь распустить это все сразу же, как только окажешься внизу.
Файнер оборачивается ко мне. На его лице играет дикая усмешка.
– Так точно… – с трудом выговаривает он, – сэр.
Снова улыбается, лихо отдает честь – и спрыгивает с обрыва.
Вот ведь сукин сын! Он еще и умудряется сделать сальто посередине прыжка!
Глава 66
Без приключений вернувшись в комнату Железного Кулака, Кип принялся разглядывать шкатулку с картами. Разумеется, ее никто не трогал. И командующего все еще не было. Шкатулка – единственное, что осталось от работы, которой Янус Бориг посвятила свою жизнь, – была сделана из древесины оливкового дерева и кости, лакированной и инкрустированной электрумом. Кип обтер ладони о рубашку, чтобы они были не слишком жирными, и раскрыл ее.
Карты скользнули в его ладонь. Оригиналы. Он мог разглядеть на них миниатюрные мазки кисти: краска, имея собственную толщину, выступала над поверхностью карт, где были тщательно прорисованы мельчайшие детали. Однако это были не просто оригиналы. Названия карт – и имена на персональных картах, и названия вспомогательных игровых карт, – насколько знал Кип, никогда прежде не вступали в игру: «Талон Гим», «Диди Падающий Лист», «Изем Красный», «Орея Пуллавр», «Пленник», «Новый Зеленый Выцветок», «Выцветок-Полихром», «Орлов Кунар», «Джинг», «Пороховой Заряд», «Люксиновые Гренады», «Убийца Морского Демона», «Кремневое Ружье», «Мерцающий Плащ», «Ересь», «Трехглазый Бен», «Усем Дикий», «Ганеш Медведь»…
Кип остановился. «Мерцающий Плащ»? Орхоламовы яйца! На рисунке был изображен презрительно усмехающийся мужчина с густыми бровями. Это был Вокс! Его серый плащ был виден ниже шеи, где в его горло врезались цепи, а дальше тела не было видно. Подпись гласила: «Для светореза дает невидимость, за исключением под-красного и сверхфиолетового спектра».
«Для светореза?»
Кип воззрился на два плаща, сохнущие возле огня. «Эти карты реальны! На них изображены реальные вещи, они говорят правду!» Карты были новые, и люди на них еще недавно были живы. Несколько имен Кип узнал: они принадлежали извлекателям, с которыми он встречался под Гарристоном.
И если некоторые из людей, изображенных на картах, недавно были живы, вполне возможно, что кто-то из этих людей жив до сих пор!
Кип принялся еще более поспешно перебирать карты, уже не пытаясь ухватить все детали, насладиться искусством выполнения рисунка. Он охотился.
«Посредник»… «Тень»… «Тала»… «Огнерук»… «Ахейяд Яркая Вода»… «Самила Сайех»… «Прорванный Ореол»… «Падший Пророк»… «Черный Видящий»… «Зерцало»… «Зеркальные Доспехи»… «Технолог»… «Новатор»… «Цветной Владыка»…
Это была не колода. Здесь не было нескольких копий одних и тех же карт, которые можно было бы использовать в игре, чтобы увеличить вероятность их выпадения. Это был абсолютно новый набор.
Кип искал карту своего отца. Где же она? Что она сможет ему сказать?
«Зимун Танцор». «Корс Анжье». «Лишение Сил». «Инкорпорированный». «Черный Люксин». «Обсидиановый Кинжал». «Многоцветные Очки». «Ангарский Змей». «Андросс Красный»…
Кип почувствовал в своих жилах лед. Перед ним был молодой Андросс Гайл – красивый и сильный воин. В его руке был белый кинжал, за плечами колыхался потрепанный плащ, сзади виднелись три мальчика: один справа, другой слева и еще один едва виднелся на расстоянии.