урил, а Томсон, к моему глубокому удивлению, вынул из кармана куртки маленькую Библию и стал читать псалмы, медленно шевеля губами. Его напарник предложил мне сигарету, я затянулся, и так, перебрасываясь короткими фразами, мы стали наблюдать, как солнце садится за ближайшую вершину.
Из разговора выяснилось, что Кларка зовут Артур, и родом он из Нью-Орлеана. До войны он был саксофонистом в одном из многочисленных джаз-бандов города и даже сейчас по привычке мурлыкал что-то из Глена Миллера. Его призвали на второй день после нападения на Перл-Харбор, и сержантская школа в Аннаполисе выковала из него тот образцовый военный продукт, который обычно и получается из американских негров – исполнительный, выносливый и нерассуждающий. Воевали и он, и Томсон на Тихом океане, и поэтому к моему немецкому происхождению были довольно равнодушны. Вот "япошку", как выразился Томсон, он бы стер в порошок, не раздумывая.
Томсон был типичным американским фермером, сыном фермера и внуком фермера, откуда-то с северо-запада США, из районов, где, кажется, ничего не изменилось с XIX века, и сектантский протестантизм силен, как нигде в мире. Говорил он мало, по большей части слушал меня и Кларка.
Солнце село, и слово за слово наша беседа коснулась последних событий в экспедиции. Кларк попросил поподробнее рассказать, как я наткнулся на тело Степлтона и что произошло дальше. По правде говоря, история на подобную тему да еще в наступившей темноте не вызвала у меня особого энтузиазма, но Кларк настаивал. Я нехотя, начал, постепенно вошел во вкус, принялся живописать детали и остановился, лишь заметив остекленевшие глава негра. Томсон тряхнул его за руку.
– Эй, Артур, ты что?
– Это вуду. – пробормотал сержант. – Это маганга-вуду.
– Да что ты несешь? – разозлился Томсон. – Ну-ка рассказывай!
Кларк замотал головой, уверяя, что даже говорить о таких вещах опасно, но потом, запинаясь и останавливаясь, начал свое диковинное повествование, поразившее меня не меньше, чем бред Ярослава Всеволодовича.
Детство Кларк провел в одном из маленьких городков в южной Луизиане, где негры живут большими сплоченными группами, среди которых есть и выходцы с Гаити. От них-то он и услышал впервые о таинственных колдунах вуду, будто бы хранивших секреты магов далекой Африки.
– У нас все верили в вуду, все-все. – рассказывал Кларк, глубоко затягиваясь. – Главным вуду был старик Эстебан, он жил через несколько домов от нас и, как говорили, мог обращаться в собаку. Но магангу боялись не за это, а за его власть над мертвецами. Моя тетка Элена говорила, что, если колдун хочет кого-то подчинить себе, то он убивает его особым кинжалом. Кинжал берет душу, а колдун приказывает телу.
Кларк с шумом перевел дыхание.
– Я сам видел мертвеца вуду. – продолжал он. – Наш сосед, пьяница Питер, однажды поругался с Эстебаном, и наутро его нашли мертвым. Он валялся в канаве с перерезанным горлом. Шериф убийцу, понятно, не обнаружил, а Питера похоронили на городском кладбище. Через три дня я вечерком выскочил на двор. Отлив у изгороди, которая отгораживала наш дом от дома Питера, я посмотрел за нее, и, как мне показалось, в кустах у сарая кто-то завозился. Я вгляделся, и чуть не обделался со страху! Из-за кустов встал человек и, пошатываясь, пошел к дому. Это был Питер. Я сразу узнал, его по походке. Он постоял у двери, покачался, а потом вдруг обернулся в мою сторону. Вот тут-то я и заорал: глаза Питера светились красным огнем, а под подбородком торчал нож! Сбежался народ, стали меня расспрашивать и, хотя не все мне поверили, решили высадить дверь в соседский дом. На пороге нашли труп…
– Ого! – присвистнул Томсон.
– Мертвец лежал лицом вниз, – продолжал Кларк, – но, когда его перевернули, опознать все равно не смогли. Лицо у него было изрезано и обожжено, а вместо глаз были вставлены осколки красного стекла.
– А кинжал? – спросил я.
– Да, кинжал был воткнут спереди, в горло. Мой дед, который воевал еще с испанцами, сказал, что от такой раны человек умирает сразу. И одет мертвец был также как Питер. Кто-то подбежал за шерифом, тот велел всем убираться и поставил полисмена сторожить дом. Но все равно часа в три ночи соседская хибара загорелась, причем вспыхнула почти разом, так что когда приехали пожарные, тушить было уже нечего. Остались одни головешки, полиция сунулась в них шарить, но нашли только обгоревшие кости, без кинжала. Вся наша улица была уверена, что это Питер, заколдованный Эстебаном. Даже священник, отец Джордан! На проповеди он запретил всем истинно верующим общаться с колдуном.
– Ну и что Эстебан? – спросил вдруг Шлиссенджер. Оказывается он давно проснулся, если вообще засыпал, и с интересом прислушивался к рассказу.
– Эстебан скоро уехал, – ответил Кларк. – Говорят, на Гаити. А может в Либерию. Не знаю. Мы перебрались в Нью-Орлеан, и я его больше никогда не видел. Слава Богу!
– А при чем же тут доктор Степлтон? – спросил Томсон, деланно зевая.
– А при том. – Кларк недовольно взглянул на него. – Мистера Айзека тоже убили колдуны. Они проткнули его кинжалом и забрали душу, а после заставили тело уйти. Поэтому мистер Лагер его видел, а мы – нет. Здесь плохая страна, страна колдунов и чертей. Нужно убираться отсюда, пока не поздно.
– Подождите, Кларк, – Шлиссенджер сел, – ну, колдуны еще куда не шло, один наш проводник Тохто чего стоит с его рожей! Но чертей-то вы где увидели?
– Еще увидим, – неожиданно отозвался Томсон. – Насколько я понял мистера Бауэра, мы на них и охотимся. Место-то для них подходящее. Даже лучше, чем у нас…
– Что вы этим хотите сказать? – остановил я Томсона.
– Что хотел, то и сказал, – отрезал он. – Не знаю как здесь, а у нас в Скалистых черти живут. Это факт!
История Томсона оказалась не менее удивительной, чем история Кларка. Его родная ферма находилась в узкой долине между двумя отрогами Скалистого хребта, поросшего густым лесом. Горы поднимались на две тысячи метров, потом понижались, а за ними была уже Канада. Кроме семьи Томсона во всей округе жил только старый индеец-шайен, которого звали Джо.
– Джо работал у нас на ферме и работал хорошо. Единственным его недостатком было то, что каждую субботу он напивался вдрызг, причем делал это постоянно. – Томсон помедлил несколько секунд, словно что-то припоминая. – А когда напивался, то принимался за мрачные пророчества. Взрослые ругались, а мы с сестренкой любили слышать дедушку Джо. Но среди его историй особенно нас пугал рассказ о Ти-Кай-Коа, "Страну следа дьявола". Джо говорил, что мой отец очень храбрый человек, но удачи ему на ферме все равно не будет. Из-за гор рано или поздно, придет дьявол и выживет его, так как наша долина – не простая долина, а преддверье Ти-Кай-Коа, которая лежит там, за горами. И Джо махал рукой в сторону Канады.
Все началось где-то в середине июля. Я возвращался домой с рыбалки, шел себе, насвистывая, как вдруг увидел на земле отпечаток босой ноги. Он показался мне довольно странным. Длиной дюймов двенадцать, узкий в пятке, спереди он раздваивался на два широких пальца, как копыто. Таких следов я не видел ни у какого зверя во всей округе. Придя домой, я рассказал об увиденном за обедом, даже нарисовал отпечаток. Отец и старший брат Джордж, подняли меня на смех, и, надувшись, я ушел за дом, где наткнулся на Джо. Он был слегка навеселе и сразу же спросил, кто меня обидел. Я сначала отнекивался, а потом выложил индейцу все, что случилось. Старик стал неожиданно очень серьезным, поднял вверх палец и громким голосом произнес:
– Я говорил, а твой отец не слушал! Дьявол пришел из Ти-Кай-Коа!.
Он встал и пошел к сенохранилищу, а я расхохотался. История о Ти-Кай-Коа была детской привычной «страшилкой» и уже не могла меня испугать. Я все еще улыбался, когда услышал из-за дома громкий крик моей сестренки. Схватив вилы, я бросился к крыльцу, куда уже высыпала вся семья. Отец держал Бетси на руках, а она ревела во весь голос. Оказывается сестра играла у ручья когда из леса вышло огромное мохнатое существо. Это не был медведь, тварь казалась футов семи ростом, с головы ее свисали длинные белые патлы, а из пасти торчали кривые желтые зубы. Зверь осклабился и быстро двинулся вдоль ручья к Бетси, тогда-то она закричала и бросилась бегом к дому. Мы с отцом, братом и Джо сразу же отправились к ручью, где наткнулись на точно такие же следы, какие я уже видел. Правота моя подтвердилась, но легче от этого не стало никому.
С этого дня начали происходить самые странные события. Пропадали собаки и овцы, двери в амбары оказывались взломаны, а сено в хранилище разбросанным. Лошади на конюшне все время тревожно ржали, а мы не расставались с ружьями. Проклятую тварь еще раз видели только мать и сестренка, причем, опять днем. Бетси играла на застекленной веранде, когда вдруг увидела, что чудовище идет к дому. Она закричала, мать выскочила из кухни, схватила ружье и выстрелила в окно. Существо, бросилось бежать, а у кустов шиповника мы потом нашли пятна крови.
Со мной самим произошла еще более непонятная история. С первого же дня этого странного "нашествия" мы все, и даже Джо, стали спать на втором этаже. Окна моей комнаты выходили, на северную сторону, здесь лес ближе всего подступал к дому. Как-то ночью я проснулся от сильного собачьего лая. Я встал, подошел к окну и замер от удивления. На поляне, за оградой дома, мелькали странные человекоподобные тени. Они прыгали, скакали, кувыркались, словно сумасшедшие. Их было четыре или пять, не меньше. Я разбудил Джо и брата, ночевавших в моей комнате. Они увидели то же, что и я. Джо пробормотал: "дьяволы", а брат выругался, распахнул окно и выстрелил в сторону поляны. Грохот выстрела показался почему-то очень громким, просто оглушающим. Прибежали отец и мать, но за оградой уже никого не было.
– А следы? – перебил Томсона Кларк.
– Поляна была очень каменистой, следы не отпечатались, собаки же, которых мы хотели пустить вдогонку, скулили и отказывались идти. Весь кошмар закончился внезапно и самым наихудшим образом. Как-то утром брат поехал на северное пастбище и у поворота лесной дороги наткнулся на индейца Джо. Старик был мертв, у него оказалась разорвана грудь и проломлена голова. Брат осмотрелся вокруг тропы: все было истоптано чертовой тварью. Ну, после этого отец вызвал шерифа, собрал всех фермеров в округе и устроил всеобщую облаву. Сказал, что на гризли, который якобы заломал Джо. Мы три дня лазили по горам и никого не нашли. Все вроде утихло, Джо похоронили, а отец прикупил еще земли в нижней долине, и мы переехали туда. В общем, в семье у нас не любят вспоминать об этой истории, но и отец и мать уверены, что к нам подкрадывался сам сатана…