Я стоял посреди широкого поля, один одинешенек в высокой росистой траве, а с двух концов прямо на меня надвигались облака пыли. Вскоре послышался конский топот, бряцанье оружия, крики воинов, и я увидел две армии, во весь опор мчавшиеся друг на друга. В ровном свете золотого неба крылатые кони несли странных всадников в сияющих доспехах, с огненными мечами в руках и кроткой радостью на лицах. Над их головами, как море, колыхались бесчисленные знамена с голубыми, белыми, алыми, желтыми и черными крестами, хоругви и светлые лики, пурпурные плащи развивались крыльями по ветру.
Я узнавал родные лица и знакомые голоса. Я видел Хильду, свою сестренку, которая умерла в младенчестве, а теперь мчалась среди этого небесного воинства, высоко подняв пылающий меч. Я видел своего отца, погибшего еще в ту войну у Вердена. Как я мог узнать его? В доме не было даже фотографии.
Они не замечали меня. Им навстречу двигалось бескрайнее и безобразное месиво, скрежетавшее железом. Оно закрывало собой полнеба и дышало удушливой жарой. Оттуда слышались стоны и крики, словно битва шла уже внутри этого несчастного войска.
Я заметался, ища спасения, потому что обе армии мчались прямо на меня, но, прежде чем успел что-либо сделать, оказался в гуще сражения. Я получал удары с обеих сторон, на меня падали люди, я не знал, куда деться. Вдруг кто-то поднял меня за шиворот и посадил впереди себя на лошадь. Я обернулся и узнал угловатое доброе лицо Томсона с короткими рыжими ресницами. Сержант дал лошади шпоры и вынес меня из битвы. Он подъехал к одному из холмов, безмолвно остановился и ссадил меня на землю. На его широких губах, играла добродушная улыбка, но он так ничего и не сказал, словно не мог. Только махнул на прощанье рукой и помчался догонять битву.
Вдруг откуда-то сверху послышался сильный грохот. Я задрал голову и увидел, как в небе резким рывком раздвигается дыра, из нее на меня в тревоге смотрит Шлиссенджер.
– Очнитесь! Да очнитесь же, Лагер!
Кто-то бил меня по щекам. Сделав неимоверное усилие, я открыл глаза. Надо мной склонятся Шлиссенджер. Из-за его спины, радостно скалясь, выглядывала хитроватая рожа Пита. Эйб поднял меня и посадил к стене. Я огляделся по сторонам. В углу валялась моя одежда, я потянулся за ней и заметил, что возле стола лежит один из добдобов, заколотый собственным мечем.
– Что это? Где я был?
– На том свете, я полагаю. – отозвался Эйб. – Ну же! Скорее. А то вы рискуете туда вернуться теперь уже в моей кампаний.
– Как вы меня нашли? – Я поспешно одевался, брезгливо морщась от собственного запаха.
В углу святилища, стоял чан с подтаявшим снегом из сада. Так здесь, видимо, набирали воду для хозяйственных нужд. Я наскоро обмылся ею.
– Как вы меня нашли?
– У всех свои методы. – бросил Эйб. – спросите лучше, как я выбрался.
– Как? – Отозвался я, затягивая ремень. – И откуда, взялся Пит?
– Ха! – весело выдохнул Эйб. – Мудрая животина! Он за нами пришел. Вернулся. Вы понимаете?
– С трудом. A где доктор Штранге?
Эйб помрачнел.
– Он замерз. Я же предупреждал…
– Ладно. – я махнул рукой. Это была далеко не первая смерть и в отчаяние она меня не привела. – Идемте. Кстати, вы знаете, куда?
– Разберемся. – беспечно бросил Эйб. – Надо положиться, на Пита. Кажется, он знает дорогу.
Абрахам вынул из раны добдоба меч, обтер его о плащ покойного и двинулся к двери. Мы вышли из храма и направились по саду. Стояла уже ночь, тихая и звездная. Вокруг не было ни души.
– Он вывел меня наружу из этого проклятого вольера. – рассказывал Эйб. – Через лаз, его не видно было за связками тростника. Там стена осыпалась. Смотрю что-то шевелится, лезет наружу. Дзу-те расползлись, урчат. Я разбросал несколько связок ногами, и вот вам пожалуйста, радостная встреча союзников на Эльбе. Тут еще светло, а в яме темнотища, глаз коли, охрана дрыхнет. Пока нас, слава Богу, не хватились.
Прошло не меньше часа, прежде чем мы, ведомые в темноте нашим лохматым спасителем, добрались до монастырской ограды и пошли вдоль нее. Оказалось, что горная крепость была опоясана стеной только с трех сторон. На юго-западе обитель черной веры вплотную примыкала к крутому хребту и была вполне защищена этой нерукотворной преградой. Тут была самая заброшенная и пустынная часть монастыря. Мы начали осторожно взбираться по склону, чуть припорошенному снегом, как вдруг Эйб, обернувшись назад, тихо выругался.
– Посмотрите, Лагер! Они все-таки обнаружили наше исчезновение.
Я взглянул вниз. В монастырском городе на довольно большом расстоянии от нас двигалось и мигало множество огоньков.
– Ну хватит играть в жену Лота. Пошли. – бросил Шлиссенджер.
Мы снова двинулись за Питом, и вскоре дзу-те юркнул в какую-то темную дыру за камнями, довольно узкую и сильно мне непонравившуюся.
– Полезайте, Лагер, полезайте, – подбодрил меня Абрахам. – хуже уже не будет.
Я полез за ним.
– Вот чего не могу понять, так это почему они выбрали именно вас для эликсира бессмертия. – протянул Эйб несколько обиженно, когда мы уже очутились в кромешной темноте прохода.
– Для эликсира? – не понял я. – Что вы несете?
– Что слышали. – серьезно сказал Эйб. – у вас были все шансы попасть в пресловуто страну Агарти на обед к самому Майтрее в качестве самого изысканного блюда.
– И это говорите мне вы! – растерялся я. – Человек, который все умеет объяснить рационально.
– А чего же тут нерационального? – пожал плечами Абрахам. – Не меряйте всех на европейские мерки. Эти типы из монастыря искренне уверены, что, если вас уморить определенным образом, получится отличный ингредиент для их любимого средства омоложения. Потом, простите, ваши бренные останки смешают с золой, серой, эвкалиптовым маслом, лягушачьими лапками и толченым зубом мудрости крокодила, споют пару заклинании, спляшут и готово дело – повезли бурдюк эликсира, к Вратам Безмолвия. Я утрирую, конечно, – он помолчал. – Но думаю, что тем несчастным, которые были вашими соседями в столе, сейчас уже не до подробностей. – Эйб зажег фонарик. – Хорошо, что добдобы не догадались пошарить во внутренних карманах. Дикари.
Он осветил одиноким лучом низкие своды пещеры. Пит весело бежал впереди. Проход постепенно становился шире. По всем признакам мы вступали в каменный лабиринт.
– Вы уверены, что надо сворачивать именно сюда? – с тревогой спросил я, когда Пит в очередной раз повернул в какой-то новый коридор, а Шлиссенджер последовал за ним.
– Нет. А какая разница? – пожал он плечами. – Ну давайте свернем туда. Что это меняет?
Я согласился.
– По крайней мере один из нас знает, куда идет.
Вдруг где-то впереди послышался шорох и тихие шаги. Пит остановился и враждебно оскалился, шерсть на его загривке стала дыбом, он зарычал. Еще минута, и дзу-те бросился вперед, как спущенная с цепи собака. Мы услышали вскрик, тибетскую ругань, звук падающего тела, возню в темноте. Эйб побежал за ним, светя фонарем.
На полу мы увидели человека, боровшегося с Питом. Раздался выстрел, и, прежде чем мы успели подбежать, дзу-те грузно осел и затих. Из груди Эйба вырвался возглас удивления и жалости. Человек, на, которого напал Пит, медленно выбрался из-под огромного тела нашего спасителя и встал, затравленно озираясь вокруг. Это был проводник Тохто, он держал в руке пистолет и враждебно смотрел на нас.
– Зачем вы стреляли? – гневно закричал я. – Вы же видели, что мы уже рядом! Мы бы его оттащили!
– Ничего я не видел! Он на меня бросился! – захлебнулся от злости Тохто. Тибетец заметно трусил, хотя мы были безоружны.
Шлиссенджер склонился над Питом.
– Он ведь мог бы не возглашаться. – прошептал Эйб. – Всю жизнь я во всем виноват! Какого черта вам здесь понадобилось? – он резко развернулся к проводнику. – Где группа?
– Да. Как вы сюда попали? – спросил я.
– Все бежали, никто не хотел подождать бедного Тохто. – ответил проводник. – У пхелингов каждый за себя. Я отстал, они сделали вид, что не замечают.
– Пожалуй, он прав. – горько усмехнулся Эйб. – Если б вы, Лагер, чуть подольше пожили в Азии, вы бы поняли, как азиаты презирают нас. Не боятся, не завидят, а именно презирают и именно за это.
Я давно подозревал о чем-то подобном.
– Мы видим только грязь и невежество, они – только самомнение и тупость.
– Запад есть запад, восток есть восток, и с места, им не сойти. – процитировал Эйб. Он перевернул Пита и аккуратно уложил у стены, скрестив большие волосатые руки дзу-те на груди и закрыв ему глаза. Потом вернулся к нам.
Глава шестнадцатьСветящиеся пещеры
– Слушайте, Тохто, – Шлиссенджер устало присел на обломок скалы возле трупа Пита. – Вы можете разумно объяснить, зачем вы убили несчастное животное? Только не говорите, пожалуйста, что у вас не было другого выхода. И я, и мистер Лагер видели, что это не так.
– Дзу-те отвратительны, их вид оскорбляет солнце. Когда Донма-дрегпа, богиня Земли, создала дзу-те, другие боги отвернулись от них. Кто убьет такого, как эта тварь, сделает благое дело.
Шлиссенджер невесело рассмеялся.
– Смотрите, Лагер – оказывается господин Тохто тоже является кладезем тибетской мудрости. А я-то, грешным делом, поделал, что только один Рампа был достаточно знающим в этой области среди наших проводников.
– Пхилинг ничего не может знать. Вообще ничего. – Тохто гордо выпрямился. – Только сыны Страны Веры имеют истинное знание.
– Да. – Шлиссенджер еще раз невесело усмехнулся. – А имеет ли сын Страны Веры знание о том, как нам отсюда выбраться?
– Вам отсюда уже не выбраться. – уверенно сказал Тохто. – Пхилинги умрут в сияющих пещерах хаонов, подземных людей. Меня же хаоны выведут в долины своего мира. Неужели вы думаете, что мои лха оставят меня?
– Хорошо. – Эйб встал. – Можете дожидаться ваших хаонов, а мы попробуем вылезти самостоятельно. Пойдемте, Лагер.
– Подождите. – я подошел к Питу. – Нельзя же его оставлять здесь так.