Мы двинулись в разных направлениях: Бауэр направо, Хайдеггер налево, а я, чуть постояв на месте, пошел на плеск воды, сквозь густую болотную траву, разросшуюся выше человеческого роста. Через несколько минут я увидел в просвете желтоватую водную гладь, и вдруг слабый ветер донес до моего слуха чьи-то голоса. Они не могли принадлежать моим спутникам, хотя бы потому, что один из них был женским.
Я чуть раздвинул траву руками и разглядел край песчаного плеса. Совсем близко от меня стояли двое. Девушка склонялась к воде и с наслаждением умывала лицо, а мужчина держал в руках горку грязной посуды. Это были Маша и Шлиссенджер. Я медленно присел на корточки от удивления.
– Ветер-то какой хороший! – Маша выпрямилась, вскинула руки и потянулась всем телом.
– И что такие девушки делают в Тибете? – с удовольствием глядя на нее, спросил Эйб.
– Моют миски. – рассмеялась она. – Слава. Богу, еще песок есть.
– Давай, давай. Еще намоешься. Береги руки для Лабримана. – бросил ей Шлиссенджер, храбро вступая в воду и погромыхивая тарелками. – Итак? Какая у тебя информация?
– Итак… – озорная улыбка, дрожавшая у Маши на губах, мигом исчезла. – Ключом должен послужить перстень. Лорд получил его на Мальте, в гостинице «Финикия».
– Все правильно. – задумчиво кивнул Эйб. – Продолжай в том же духе. Кстати, Лабоиман не замечает, что именно тебя интересует?
– Думаю, нет. – покачала головой Маша. – Я вообще его ни о чем не спрашиваю, просто слушаю. Он постоянно хнычет. Считает, что лорд его подавляет своими странными идеями, ну и так далее…
– Прекрасно. – Эйб кивнул. – Чтоб ты делала, если б я не научил тебя анализировать информацию? В советских школах не преподают логики. Говорят, у Ульянова была по ней двойка.
– Заметно. – кивнула Маша.
– Ого! Да ты становится контрреволюционеркой. – развеселился Шлиссенджер. – Однако, мне пришлось потрудиться, чтобы сделать из ворошиловского стрелка критически мыслящую личность.
– Заткнитесь, а? – попросила Маша.
Она отобрала у Шлиссенджера чистую посуду и повернулась, что бы двинуться в обратный путь, как вдруг картинка перед моими глазами дрогнула, зелень и голубизна стали расплываться, вместо них в лицо мне вновь бросилась сухая желтизна выжженной земли и пыльно-белое небо. Я находился в той же пустыне, никакой травы, воды, птиц и мокрых листьев, налипших мне на ботинки, не было. Но я был не один. Прямо передо мной, в полном изумлении глядя вокруг себя, стояли Шлиссенджер и Маша.
– Уже третий раз. – зло сплюнул Эйб. – Мыли, мыли, опять вся посуда грязная!
– Странные здесь миражи. – заметила девушка. – Миражи, внутри которых можно находиться.
И тут они увидели меня. Маша вскрикнула от удивления и уронила миски, Шлиссенджер сделал шаг назад.
– Мне не рады? – осведомился я стараясь наглостью справиться с собственным смущением.
– Лагер! – только и мог выговорить Эйб. – Я думал…
– И я. – я шагнул вперед и протянул ему руку.
– Если б я не был так рад вас видеть, я бы сказал, что подслушивать нехорошо. – Шлиссенджер вновь обрел свою всегдашнюю манеру говорить. Он тоже шагнул мне навстречу и крепко обнял меня. – А где Тохто? Вы с ним вышли?
– Нет. – я покачал головой. – Он тоже потерялся в пещерах. Я думал, вы погибли. Куда вы делись?
– Разве проводник вам не сказал? – лукаво осведомился он. – Меня унес маленький народец Эли. Чертовски милые ребята! Я подарил им свой кожаный ремень, а они показали мне дорогу наружу. Обещал вернуться с дюжиной ножей…
– И вилок. – оборвал я его, чувствуя, что меня снова беззастенчиво дурят.
Глядя на нас, Маша заходилась от смеха, Эйб тоже смеялся.
– Значит вы обманули, маленьких дикарей? – мстительно спросил я.
– Что поделать? – развел руками Шлиссенджер. – Я от природы очень лжив. – он подтолкнул меня вперед. – Идемте в лагерь. То-то все обрадуются!
Его последние слова были произнесены с такой издевкой, что я понял: желанными гостями мы не будем. Действительно, появление так сказать немецкой части нашей экспедиции не было воспринято на ура. Все итак расстроенные исчезновением прекрасного миража, уставились на нас с каким-то тупым удивлением, а когда, пришли в себя, лорд произнес весьма, двусмысленную тираду о том, что пустыня таит много неприятны неожиданностей.
– Я думаю, Лагер, вы снова поселитесь со мной? – сказал Эйб, знаком приглашая меня в нашу палатку. – Вам надо бы выдрыхнуться хорошенько.
Я растянулся на дне и с наслаждением выпрямил ноги. Сновидения мои были на этот раз приятными.
Когда я проснулся, то обнаружил, что лежу, заботливо упакованный в спальный мешок, моя одежда проветривалась на воздухе, а тяжелые в дребезг разбитые ботинки стояли у входа в палатку.
– Не надо благодарностей. – заявил Эйб, заглянув с улицы. – Вставайте скорее, ужин проспите.
Первыми, кого я встретил на улице, были доктор Бауэр и Хайдеггер. Они шли со своими мисками к костру. Настроение у обоих было подавленное.
– Я вижу, вы вовсе не расстроены, Лагер, – кисло сказал мне профессор, – что мы вновь наткнулись на этих янки. Это после всего того, во что мы вас посвятили?
– Да, но мы же спасены. – пожал я плечами. – Вода, еда, наши вещи, даже мулы! Как вы собирались двигаться дальше?
– Зарубите себе на носу, Фриц, – холодно сказал Рампа, – они нам мешают. Или может быть не всем? – он вопросительно скосил на меня глаза.
– Мешают. – нехотя согласился я. – Но некоторые нам обрадовались.
– Вам обрадовались. – уточнил Хайдеггер.
– Ну да. – ядовито заметил Бауэр. – Шлиссенджер возился с вами, как с ребенком. Нехватка женщин развивает нежные привязанности среди мужчин.
– Послушайте… – я задохнулся от гнева. – Вам никто не давал права…
– Не забывайтесь, Лагер! – важно заявил профессор. – Помните, кто я и кто вы, и что я о вас знаю. – он высокомерно выпятил нижнюю губу. – Вам надо быть сдержаннее.
– Не стоит меня пугать. – резко остановил его я. – Вы знаете обо мне не больше, чем я о вас. О вас и о Хайдеггере. – последние слова я произнес веско и с видимым чувством собственного достоинства. Я даже сам себе понравился в этот момент.
Бауэр и Рампа пошли вперед, презрительны качая головами, а из-за, соседней палатки я услышал хорошо знакомый голос.
– Браво, Лагер! Партер рукоплещет! Они вам между прочим могут этого не простить. А вы в них нуждаетесь.
– Если б я не был вам так рад, я бы сказал, что подслаивать нехорошо. – заметил я вышедшему из засады Шлиссенджеру.
Мы рассмеялись.
– Каждый делает свое дело. – покачал он головой. – Я не виноват, что у меня оно малопочтенное.
Мы двинулись к костру. Там лорд Карриган недовольно расхаживал у котла, держа, в руках пустую миску. Елена Александровна сидела на корточках и тихо роняла слезы в подгоревшую рисовую кашу.
– Кто хочет, может это съесть. – цедил сквозь зубы старик. Было видно, что, если бы не его хваленое воспитание, он запустил бы мадам Германн тарелкой в лицо.
– Мы не гордые. – Эйб навалил себе из котелка, получив при этом благодарный взгляд несчастной стряпухи. – Все-таки, Маша, готовить следует вам.
– Завтра двинемся дальше. – сообщил Карриган.
– Куда? Можно узнать. – вяло осведомился Ярослав Всеволодович.
– Не знаю! – побагровел лорд. – И не вам об этом спрашивать? Не по вашей ли милости мы угодили в монастырь? И проплутали черт знает сколько в неизвестном направлении?
– Даже проводники, теперь не в помощь. – осмелился вставить слово доктор Бауэр.
– Какие проводники?! – накинулся на него лорд. – Ваш Рампа что ли?
Карриган явно был сегодня в воинственном настроении.
– Все тибетцы ушли. – примирительно пояснил Шлиссенджер. – Часть осталась в монастыре, другие исчезли уже в пещерах. Так что "пхелингов" ожидает смерть. – передразнил он Тохто.
Сгущались сумерки. Ночная пустыня выглядела враждебно и печально, словно обиталище несчастливых духов, которым суждено, вечно скитаться без приюта.
– Мистер, Лагер. – услышал я рядом знакомый голос. Сержант Кларк виновато улыбнулся. – Я еще не успел поздороваться с вами. Мы пожали друг другу руки.
– Вы видели, как погиб Джон?
– Да. – я тяжело вздохнул. – Поверьте, мы ничего не могли сделать, я сам…
– Мистер Шлиссенджер мне сказал. – кивнул он. – Не вините себя. Я очень рад, что вы живы. Есть еще хоть один человек, на которого можно здесь положиться. Слава Богу, мистер Шлиссенджер тоже вернулся, а то я чувствовал себя не в своей тарелке. Кажется все они знают, чего хотят, а нас держат за дураков. Как вы думаете?
– Мне тоже так кажется. – кивнул я. – Но точно ничего сказать нельзя. Вы говорили с Эйбом?
– Он считает, что нас всех собираются перебить, но кто, пока не говорит. У него явно есть какие-то подозрения. Поговорите с ним. Очень не хочется в один прекрасный день проснуться с кинжалом в горле.
– Вернее не проснуться. – поправил я.
– Боюсь, что именно проснуться. – глубокомысленно покачал головой негр. – Ведь кто-то же увел трупы! Этот Германн мне не нравится. – заключил он. – Русским нельзя доверять. Счастье, что еще с Джоном они не смогли сделать ничего такого. Хотя как представлю себе, что его голова, торчит там, на шесте, просто тошно! Хочется ворваться в этот проклятый монастырь и покосить всех из гранатомета!
– Еще успеете. – раздался сзади нас голос Шлиссенджера. – Кончайте свой военный совет, джентльмены. А вам, сержант, я посоветую не распускать нервы и попридержать в узде свое воображение: вы рискуете повторить духовный опыт мистера Лагера.
Мы разошлись. В темноте я брел к нашей палатке, как вдруг увидел тень, мелькнувшую за желтым шатром лорда Карригана. Я внимательно всмотрелся, и мне показалось, что я вижу за пологом широкое смуглое лицо Тхас-Янга. Я протер глаза, ничего не было. Тяжело вздыхая, я залез в свою палатку и свернулся в углу калачиком. Сон не шел.
– Знаете, Эйб, там в пещерах я видел Кьюбита и Айзека. – Сказал я, отлично понимая, что мой устойчивый бред разозлит Шлиссенджера.