Я только пожал плечами, мол, кто мы, чтобы спорить с такими уважаемыми людьми, как Старший Мастер Альс.
Даже вслух потом донес свое мнение до Сохатого, чтобы не понимал о себе слишком много.
— Уважаемый, так что с крепким у вас? Или вином? — все же попытался узнать я порядок цен и наличие оного.
— Есть бочонок Астрийского белого и бочонок Астрийского черного, белое по шесть данов за бутыль, черное по двенадцать данов. Из крепкого — реса виноградная и реса абрикосовая, за стопку по восемь грольшей и двенадцать грольшей.
Я попросил налить мне ресы обоих видов. Цены на вино меня неприятно удивили: черное Астрийское обойдется пять бутылей за золотой — на среднюю месячную плату для Астора.
Точно для местной элиты продукт. Ладно, обойдемся пока, я хочу пару стопок крепкого посмаковать да рассмотреть зал трактира и народ.
Сохатый налил мне сначала виноградной в деревянную стопку, она оказалась в пару раз крупнее принятых в прошлой жизни и цене на пиво вполне соответствует. Я взял стопку и, повернувшись спиной к стойке, облокотился на нее и начал разглядывать выпивающий и закусывающий народ.
Рядом с нашим большим столом стоит два стола похожих по размеру, тоже человек на двенадцать каждый.
За одним расположились крепкие мужики и парни в коже, с обветренными лицами, похожие на охранников или наемников. Они так сильно не шумят, как наши, и явно не собираются гулять по-крупному. Наемники спокойно и тихо переговариваются и оценивают ситуацию вокруг. Их, таких опытных, оказалось человек шесть, еще четверо молодых, двое соседей одеты побогаче и сидят во главе стола, даже не на скамьях, а на отдельных стульях.
Похожи на купцов. Один из них поймал мой взгляд и сам настойчиво посмотрел на меня, но я отвел глаза и принялся рассматривать соседний стол.
Там все однозначно и понятно: коренастые и долговязые, с лицом печеной репы и широченными ладонями — настоящие лесорубы. Допив стопку, я расплатился и подхватив вторую пошел к нашему столу.
— Где ты пропадаешь⁈ — закричал Крос, показывая пустые кружки.
Вот это скорость! Парень сегодня решил набраться по-настоящему. Имеет право, ничего не возразишь.
На улице темнеет, и прислуга зажгла свечи. Парни подъели уже все закуски и запеченные овощи на столе, теперь ждут мясо. Мясо скоро принесли, два подноса со шкворчащей свининой, и праздник продолжился. Пиво течет рекой, Охотники несколько раз помянули павших друзей, особенно громко сдвигая кружки, прямо ударяя своими по другим и обильно проливая пиво на стол.
Пролить, как можно больше — в этом случае настойчиво требует память о друзьях. Шум стоит уже неимоверный, соседям приходится кричать друг другу. Я чувствую, что такая на редкость атмосферная вечеринка мне уже нравится.
Я отполировал ресу кружкой пива и наконец почувствовал себя в своей тарелке. Стало легко и весело, как в Питере с друзьями, когда выпивали в барах. Теперь ни баров, ни друзей прежних, ни такого пива больше никогда не увижу, если только сам его не изобрету. Правда именно в производстве пива я не силен, это не самогон проверенный.
Я смотрю на лица своих новых товарищей и лениво вспоминаю, как попал в караван, как мы шли до засады. Теперь и Ланку вспомнил с удовольствием, даже появилось желание начать новую жизнь с такой девушкой, зря все же отказываюсь от нее. Я так думаю, но сам понимаю, что всерьез об этом буду размышлять на трезвую голову, а сейчас просто мечтаю, и жизнь кажется яркой и прекрасной.
Чувство единения с соседями захватило меня, я так же громко ору по любому поводу и требую продолжения банкета. Потом заиграла ритмичная музыка и народ притих.
На маленькой сцене появилась девушка в нарядном бархатном платье, красном с зеленым, рядом пристроился на стуле длинноволосый молодой мужик, с чем-то похожим на скрипку.
Дождавшись тишины, которая наступила совсем не сразу, тронул струны и полилась грустная, трогающая за душу музыка. Теперь стало совсем тихо, народ замер и слушает. Немного позже запела и девушка, голос ее, грудной и очень чистый, усиливает впечатление от музыки.
Я потерялся во времени, слова я понимаю не все, смысл тоже ускользает от меня, но соседи подпевают и даже слезы появились у многих. Певица поет о тех, кто не дошел, кто остался лежать в равнодушных, снежных горах. Про тех, кому некому оказалось закрыть глаза. Видно, что слова берут за душу всех в зале. Что нет никого, кто не потерял родных, друзей, знакомых в этих горах. Она спела две песни, с долгими проигрышами на инструменте.
Как я понял, это грустная часть, чтобы размягчить сердца и задуматься о том, что стоит вообще быть щедрее друг к другу. После этого музыкант, не сильно спеша, обошел все столы в трактире со своей странной шапкой, туда щедро насыпали медных монет. Я не стал выделяться и кинул пару грольшей, хотя начал доставать серебро поначалу.
Я уже выставил пару кругов пива, парни еще не все проставились по очереди и наперебой зовут прислугу. Отрезав себе кусок мяса побольше, я наложил себе полную миску. Видя, что Крос снова показывает мне пустую кружку, попросил, теперь быстро подскочившую девку, повторить мне пива и ему снова уже шесть кружек.
Уже надоело постоянно заказывать понемногу, за Кросом все равно не угнаться.
Вроде еще семь данов остается в моем личном кредите, если правильно помню. Я режу сочное мясо, безо всяких гормонов и ускорителей роста, оно тает во рту. Мне кажется, что с таким аппетитом я смогу съесть целого поросенка. Пиво с мясом пошло на ура, я смачно чавкаю и вытираю пальцы о куртку, как делают все вокруг.
На такие мероприятия лучше ходить со своей салфеткой, еще один лайфхак для местных можно изобрести.
Снова заиграла музыка, пару мелодий музыкант наиграл один. Он встал из-за стола, где сидели то ли наемники, то ли охранники. Там его хорошо угостили, и играет он, уже пошатываясь и закрыв глаза. Мотив мелодий стал повеселее, народ опять подпевает музыканту.
Крос подсел ко мне и попытался что-то рассказать, но соседи напихали ему по ребрам, поэтому он замолчал, виновато улыбаясь. Мелодия все звучала и звучала, и я не заметил, как голос певицы влился в мелодию, расширил ее и поднял до небес. Скоро мы с Кросом, обнявшись за плечи и качаясь в такт, подвываем мотив, который я не знаю.
Но всем оказалось все равно.
Мелодия через пару песен стала еще живее, потом и до танцев дело дошло, мужики вокруг пытались сгрести девок из прислуги и пуститься в пляс. Те то отбиваются, то проходят пару кругов с разгоряченными кавалерами, в общем и кружки таскают, и компанию поддерживают.
Я думаю о таланте девушки, прямо утопая в песне и музыке. У нас бы полные стадионы с таким голосом собирала.
Как-то здесь все по-настоящему: и жизнь, и смерть, и еда, и песня.
Я немного протрезвел и обратил внимание, что к певице приставать никто не смеет. Видно, что не принято мешать.
А вот пару женщин, оказавшихся за дальними столами со своими компаниями, приглашают усердно. Но на отказы не обижаются, пока один из самых настойчивых кавалеров не схватил грубо за руку женщину и не попытался вытащить из-за стола. Тут же ему прилетела здоровенная плюха от соседа-мужика, и наглец улетел под стол. Но сознание не потерял, дико взревев, выбрался из-под стола и кинулся на обидчика. Его приятели, такие же звероватого вида лесорубы, разом оказались на ногах, с восторгом бросились врукопашную на стол, где сидели женщины. Началась драка, пока стол на стол, но потихоньку вовлекаются в нее все новые участники — кого толкнули, кого облили, кто давно хотел кулаки почесать.
Однако у хозяина трактира оказалось однозначно другое мнение на происходящее побоище: он с парой работников решительно вмешался. Охладил самых активных участников ударами дубинки по плечам и рукам, довольно быстро навел порядок. Его народ знает хорошо и на удивление все безропотно расселись по своим местам, драка сама собой сошла на нет. Заводилу вытащили на улицу и посоветовали остыть.
— Никаких драк в трактире, хотите разбить друг другу морды — марш на воздух, и чтобы все было по правилам, — громко прокричал Сохатый.
И желающие нашлись сразу!
Обе дравшиеся компании высыпали на улицу, встали напротив друг друга. Работники зажгли припасенные факелы, вставили их в держатели стоящих по широкому кругу вкопанных жердей, девки принесли в корзине кожаные ремни.
Все желающие испытать свою молодецкую удаль обмотали костяшки кулаков этими ремнями, чтобы по команде помощника Сохатого кинуться в бой. Веселье пошло сразу, без раскачки. Мужики то улетают от пропущенных ударов, то, пошатавшись, цепляются за противника и толкают друг друга по возможности, куда подальше.
Как бывший боксер, я невысоко оценил мордобой по-местному. Крепкие дядьки встают друг против друга, чуть ли не по очереди отвешивая могучих люлей. С гигантским замахом медленные удары прилетают прямо по скулам, кто поопытнее — подставляет лоб, нагнув голову. В общем о защите никто вообще не беспокоится, все богатыри беспрекословно принимают все, что прилетает от соперников и просят еще добавки с открытым лицом.
Женщины, из-за которых и начался сыр-бор, стоят среди зрителей, повизгивают, болея за своих и помогая подняться упавшим защитникам своей чести. Вскоре вокруг дерущихся собрался плотный круг из зрителей, бросивших еду и пиво ради культурного развлечения. Но драка быстро затихла, лесорубы легко победили противников — крестьян из соседних поселений, последнего защитника отправили отдохнуть на землю и радостно обозначили свою победу диким криком.
Зрители отдали должное победителям и повели угощать их пивом. Проигравшим посочувствовали, помогли подняться, девки поднесли воды смыть кровь. Все повалили обратно к столам, обсуждая драку. Видно, что это отнюдь не конец кулачного веселья, а только затравка.
Распаленные мужики сжимают кулаки, раздвигают плечи и с вызывающим видом смотрят вокруг, не творит ли кто неуважение и насмешку. Следующая драка — дело уже решенное.