— Маги, когда загнали оставшихся дворян в Астрию, построили в горах крепость, которую почти невозможно штурмовать с той стороны и так же невозможно оборонять с нашей стороны. На тот случай, если астрийцы каким-то образом смогут обмануть защитников и захватить Подгорную крепость. Чтобы легко занять ее обратно.
— Астрийцам тоже несладко пришлось, Беда и к ним пришла, но весьма ослабленная. Морозов не было таких, но и урожай заметно пострадал, два года полноценно ничего не росло. Наше зерно и к ним пошло, — продолжил Крос.
— У Астора оказалось так много зерна? — пришла очередь снова удивляться мне.
— Много, его грузили, пока имелась возможность. Запас большой остался накоплен в городе, с ферм срочно подвезли все остатки. Воздух уже остыл до десяти градусов мороза, а море остывало медленно, первый лед потолще стал появляться через пять дней, говорят. Я в это время подходил к отрогам гор и мечтал только об одном — лечь и уснуть в любом месте. А в городе грузили все корабли, что остались в порту. Хорошо, что власть в Асторе сразу поняла, чем это грозит и реквизировала все суда. Везде поставила стражу, загрузила их продовольствием до полной возможности. Тем более, что с севера подошли корабли, бывшие там в портах Гардии и Муклена. Им пришлось удирать сразу, бросая все, что не успели загрузить. Северян тоже реквизировали и грузили по полной.
— Дай-ка я угадаю, кто с комфортом поплыл на кораблях, а кто пошел на смерть по пояс в снегу, — показал я свою проницательность.
— Ты не ошибаешься, — мрачно ответил Крос. — Поплыли богатеи с семьями и слугами, Стража из тех, кто служил офицерами — в общем все те, кто что-то решал в городе. Взяли, не буду спорить, и главных мастеров, и ремесленников, но гораздо меньше. И без семей, которых обещали довести под охраной до Ханств. Посчитай, что кораблей собралось около ста, загрузили людей сверх меры. Сидели спина к спине на палубе, воду черпали бортами. Сделали все, что могли по уму, заклинили городские ворота, собрали караваны. И отчалили. Счастье, что ветер дул только северный в паруса. Волнения и бури не беспокоили весь переход, лед, еще тонкий, не смог остановить корабли. Через неделю около девяти тысяч спасенных выгрузились в первом порту Ханства — Талаке. Так путь занимает три дня, но с таким перегрузом плыли очень осторожно и медленно.
— Там смогли договориться с Ханом, тем более нашлось, что ему предложить. Куда дойдет Беда и что будет в степи — никто не знал. Вели себя сдержанно и разумно, стали договариваться и платить, хотя могли легко захватить все Бейство. Но воевать в такое время, когда смерть грозит всем, наверно, очень глупо, а зерна на кораблях находилось безмерно, — продолжается интереснейший для меня рассказ.
За окнами трактира уже стемнело, за разговорами и выпивкой прошло несколько часов. Пиво и закуска закончились давно, мы попиваем ресу, не закусывая. Потом я поманил разносчицу и заказал кувшинчик кисленького компота из ягоды, похожей на клюкву. Очень мне он понравился, прямо витаминный удар по организму. Кросу — еще порцию свиных колбасок и пива. Разговор катится по накатанным рельсам, мне очень не хочется его прерывать. Приятель просто фантастическим образом закрывает огромные пробелы моего знания о новом мире.
Еще мне захотелось посмотреть, смогу ли я накачать Кроса до полного беспамятства. По намекам парней из Гильдии — это еще никому не удалось. Я коварно после пива пью крепкую ресу, зная точно, что градус лучше повышать. Приятель чередует пиво и крепкий алкоголь и подает весомые надежды на мою победу.
Астрийские дворяне давно уже ушли, пытаясь очень настойчиво взглядами показать, насколько же они нас презирают. Видно, что очень им не понравился наш независимый вид, что совсем не обращаем на них и их недовольство внимания. Ладно, хоть молчали под суровым присмотром. Меня тоже вштырило неслабо, молоточки постукивают в висках, лицо Кроса расплывается перед глазами, и мне пришлось капитулировать. Хотя и мой приятель уже начал невнятно бормотать, рассказывая самому себе о чем-то из жизни. Из последних сил я позвал Кроса приходить в номер, кровать для него есть, сам прихватил кувшинчик с компотом и ушел. Крос, по-моему, даже и не понял, что остался в гордом одиночестве, так и продолжает бормотать про себя.
Проснувшись уже поздним вечером, я с трудом нащупал в полной темноте кувшинчик и выдул половину. Страшно захотелось в туалет, но я сейчас не так уверен, что смогу добраться до горшка, не упав по дороге. Пришлось все же подниматься, и только теперь я увидел очертания сопящего Кроса, лежащего наискосок на соседней кровати.
— Зачем же я так напился? — только и смог промычать я, испытывая невыразимое облегчение от могучей струи, стучащей по донышку горшка.
Допив остатки компота, я добрался до двери, проверил, как закрыт засов и засунув под него еще стопор, снова упал на кровать, пребольно стукнувшись коленом об угол.
Уже в пьяном беспамятстве мне показалось, что знакомый женский голос тихонько зовет меня через дверь. Зовет настойчиво, но недолго. Но мало что в мире смогло бы меня заставить подняться в таком состоянии, разве что пожар в трактире.
Проснулся я через не знаю сколько времени, снизу доносится женский голос, поющий что-то грустное.
— Нет, ребята, пулемета я вам не дам, — пробормотал по-русски я, не собираясь спускаться вниз.
Это будет неминуемая стычка с дворянами, в моем никаком абсолютно состоянии — чистое самоубийство с элементами мазохизма.
Крос похрапывает на соседней кровати. Я подумал почему-то о пропущенном ужине, но прохладный воздух так хорошо освежает комнату. При попытке приподняться меня ощутимо зашатало, пол резко приблизился, и я понял, что не протрезвел абсолютно.
— Ну и ладно.
Глава 32ПОХМЕЛЬНОЕ УТРО
Утренний завтрак мы едва не проспали.
Хорошо, что горничная не пожалела ладоней и настучала по двери. Видно, что опыт большой имеется, как пьяных жильцов будить. Однако дело не только в нас оказалось потом.
Мы нехотя поднялись. Глядя на помятое лицо приятеля, я даже задумался — стоит ли спускаться вниз на всеобщее обозрение. Еще старые знакомые увидят, прямо почувствовал на своем лице осуждающие взгляды — защитники-то наши, пьянь какая, госпади! В такие дрова напились, что стыдно сказать!
Но только пить очень сильно хочется, а комнате воды уже не осталось. Еще Крос так жалобно смотрит, что мы, не сговариваясь, оправились и дружно слетели в зал.
В зале трактира, даже на наш первый, с трудом фиксирующийся с похмелья, не очень внимательный взгляд — что-то явно не так.
Крос первым, прямо как сторожевой пес, стал принюхиваться. Я тоже почувствовал некий неопределенный запах, скорее неприятный, какой-то сладковатый и обратил внимание на заплаканную подавальщицу. Лицо у нее определенно зареванное, как будто плакала всю ночь, не просыхая.
— Мы что-то серьезное пропустили? — неопределенно-утвердительно начал Крос.
И продолжил:
— Кого-то зарезали ночью, красавица? — обратился он к девчонке.
Та всхлипнула и кивнула.
— Расскажи, милая, не томи служивых. Стража была уже? — продолжил он расспрашивать.
— Была, с начала ночи до утра, — подтвердила она, продолжая хлюпать носом.
— Ушли пару часов назад, всю душу вытрясли своими расспросами. Так человека жалко, ни за что его убили. Он ведь только попросил не хватать певицу, как ему сразу кишки и выпустили, — не выдержав душераздирающей картины из своих воспоминаний девка снова зарыдала, уже не таясь — прямо завыла.
Я молчу, не мешая Кросу вести разговор, но произошедшее начинало укладываться в голове, гудящей и плохо соображающей. Скорее всего вчерашние молодые и дерзкие дворяне сорвались с поводка и натворили дел.
Убили кого-то.
Девчонка вскоре успокоилась и, хлюпая носом и утерев слезы, подробно все рассказала.
Молодежь дворянская как-то все же напилась, хотя в трактире наставник запретил им подавать горячительное. Разругалась с ним и его напарником, перестала слушать обоих. Наехала на обслугу и заставила подать себе по несколько кружек пива, после чего стала вести себя совсем по-скотски.
Хозяин Мортенс послал за Стражей, ведь приглашенный охранник быстро сник, когда кинжал одного из дворян ловко припал к его шее. Поделать с очень опасными гостями он ничего не может. После этого хозяину вроде удалось их успокоить. Он долго извинялся и уговаривал буйных гостей не портить вечер, обещая выступление прекрасной Гриты. Они послушались, убрали кинжалы и вроде мирно расселись за столом.
Грита с музыкантом начали выступление, спели пару песен, получив признание мастерства от немногих оставшихся гостей аплодисментами и стуком кружек по столу от пьяной четверки.
Едва спела певица все свои песни перед перерывом, как один из дворян подскочил к девушке. Сдернул ее со сцены с диким ревом и, закинув на плечо, потащил к лестнице. Остальные дворяне с восторгом оценили его намерения и стали придерживать бешено вырывавшуюся девушку. Попытавшимся вмешаться горожанам пригрозили кинжалами, тем пришлось остаться на местах.
Грита смогла все же соскочить с плеча и располосовать негодяю лицо, за что была отправлена в глубокое забытье легким с виду ударом.
Тут вмешался изготовившийся музыкант, он уже подхватил кочергу у камина. Снес с ног оказавшегося последним благородного, приложив его по голове. Тот с грохотом упал на пол, тогда два дворянина бросились на обидчика. Размахивая кинжалами, понося его площадной бранью за то, что поднял руку на баронета Фольвио и оскорбил его смертельно. Несмотря на то, что были они абсолютно пьяны, действия негодяев от этого не стали менее искусными. Один легко парировал новый замах кочергой бедолаги, а второй так же легко пробил бок музыканту. Первый при этом не остановился и обратным движением вспорол живот бедняги от паха до шеи. Музыкант упал на пол трактира и его внутренности перемешались с кровью, уже натекшей из головы лежащего дворянина. Умер он не сразу, видно, что убийцы хотят насладиться его мучениями и больше Музыканта не трогают. Четвертый подонок уже уволок девушку наверх, с трудом поднимаясь по лестнице и таща ее на плече.