На скатерти появился графинчик водки, салаты, бутылка минералки.
– Рома, а я в какой-то мере даже и рад, что все так получилось. Есть во всей этой ситуации и плохое, и хорошее.
– А чего хорошего, Андрюша? Твое здоровье, – Рома опрокинул.
– Хорошее, оно в тех испытаниях, что Боженька нам ниспослал. И ниспослал их вовремя. Ведь, продолжай мы жить по-прежнему, неизвестно, чем бы все это закончилось.
– Мы и так одни из самых испытуемых людей в мире. Ты не подумай, я не против веры в Бога. Просто как-то странно. И родная коммунистическая партия нас испытывает, и Боженька страдания посылает.
– Рома, давай будем честными. Извини, что повторяюсь, но грех нам было жаловаться. И Господь нас проверить решил. Послал к нам Гвидо.
– Тогда уж не так. Сначала он послал в Роттердам моряка, который привез порнографический журнал. А уже потом направил к нам Гвидо.
– Именно. И коммунистическую партию, которую многие так не любят, тоже Господь ниспослал.
– Злой он, выходит, Андрюша. Или, может, неразборчивый?
– Он справедливый.
– А в чем справедливость? В том, что коммуняки попов шеренгами к стенке вели и храмы рушили, подобно варварам? Американцы, итальянцы, канадцы грешили меньше нас? Я уже не говорю о немцах. Полагаю, что нет. И они тоже верят в Бога. Но имеют право на нормальную жизнь.
– Что, по-твоему, нормальная жизнь, Ром?
– Нормальная жизнь – это работа и достойный заработок, а не прозябание от зарплаты до зарплаты. Это продукты питания, которые можно свободно купить, а не достать. Это машины, которые большую часть времени ездят, а не ремонтируются. У меня шеф – умнейший мужик. Знаешь, что он говорит? Система провоцирует людей на воровство. Сама провоцирует. На зарплату продавца хозяйственного магазина не проживешь. И мне придется там «химичить». Закон прост. Не поймали за руку – воруй. Поймали – сиди.
– Счастье не только в материальных благах. Глупо на них зацикливаться. Достаточно монахов вспомнить. Людей, которым не чужда жертвенность.
– И чего же ты в монастырь не подашься? Чего собой не пожертвуешь?
– А как же Света с доченькой? Раньше думать надо было. Я, кстати, лет в пятнадцать хотел податься в монахи. А теперь жалею, что передумал.
– Ты не поверишь, но у меня тоже такое желание возникло в четырнадцать лет. Открою небольшую тайну. Оно появляется у большинства юношей, находящихся в переходном возрасте. Но объясни мне одну вещь. Как, Андрюша?!!! Как ты мог так измениться за каких-то три дня и три ночи?
– Сам не знаю. В подвале темно, мрачно. Там все злом пропитано. Еще и соседи по камере – вспоминать не хочется… А мне света хотелось. И пусть я молился как придется, но легчало. При мысли о Господе появлялась надежда. И сны были хорошие.
– Андрюша, завязывай. Водка – зло, – поднял рюмку Хузин. – Но фанатизм хуже водки. От нее хоть излечиться можно.
– Рома, только не надо лекций на тему «Религия – опиум для народа».
– До сегодняшнего дня я к этой фразе относился с полнейшим безразличием. А я вчера байку твою читал про мопеды. Зоя же газету приносит. Псевдоним Илья Окладников в честь Илии-пророка и оклада иконы взял?
– Точно, – улыбнулся Андрей. – Вот у тебя башка, Ромка.
– Ну да… Под именем Николаем Угодникова печататься бы вряд ли разрешили.
– Ром, ну не богохульствуй. Пойми, не хочу я к прошлой жизни возвращаться. И не смогу.
– Прошлая жизнь, как ты ее называешь, это не только пьянки и блядки.
– А что, Ром? Оглянись назад. Что нас в последнее время объединяло? Из благих дел – только работа.
Мысленно Рома согласился с Андреем.
– Хорошо, но, если вся эта история будет иметь хеппи-энд, можно изменить отношение к жизни. Я завяжу со спиртным. Будем посещать хоккей по трезвому, в театр ходить начнем.
– Сам же себе не веришь. Единожды солгав… Давай тему сменим.
– Давай. Только статьи пишешь? Больше ничем не занимаешься?
– Еще отцу Павлу в церкви иногда помогаю. Много времени там провожу.
– Ясно… Будь он проклят, этот Шнапсте! Вместе со своим недоразвитым хером…
– Не сыпь проклятиями, Ром. Они возвращаются.
К вечеру разразился ливень. Рома сидел у окна троллейбуса и вспоминал разговор с Андреем. Можно встретиться со Светой и Малюткой Джоки, но первую наверняка все устраивает. Муж работает, все время улыбается, перестал материться и злоупотреблять. На вопрос «где пропадал?» с достоинством отвечает, что был в церкви. А Малютка силен в пропагандистских умениях, но это не тот случай, когда они могут пригодиться. Вычеркнуть друга из жизни – подло. Остается созваниваться, изредка встречаться и ждать окончания следствия. Рома открыл купленный в киоске при остановке журнал «Корея». Цветастая глянцевая обложка и страницы отвратительной бумаги желтого цвета. На фотографии девушки и парни в спортивных костюмах держали на вытянутых руках подносы с яблоками, абрикосами и бананами. По улыбающимся лицам текли слезы радости. «Сборная Северной Кореи по настольному теннису плачет над фруктами, которые были присланы в дар Великим вождем корейского народа товарищем Ким Ир Сеном», – гласила надпись под фото. Роме подумалось, что журнал продают, преследуя две цели. Первая – показать не разучившимся видеть и думать страну, которая живет во сто крат хуже. Вторая – подготовить народ к такому же беспросветному чучхейскому будущему.
Зоя встретила рассказом о редакционной попойке в честь появления на свет Игоря Борейко и напомнила, что через два дня Рому ждет ученик врачевателя Довженко.
Субботним утром Рома толкнул массивную дверь старинной парадной. В крохотном, допотопном лифте пахло табаком и застарелой мочой. Кнопки были расплавлены сигаретами. Выцарапанные ножом фразы напоминали о любви и ненависти. Рома несколько раз крутанул небольшой древний дверной звонок. Присмотревшись, увидел инициалы R. L. и цифры 1918.
Вид хозяина квартиры Рому немного насторожил. Давно вышедшие из моды густые бакенбарды почти сливались с козлиной бородкой. Выщипанные брови напоминали парящую в небесах чайку. Но больше всего поразила одежда кодировщика: длинные шаровары синего атласа и зеленая рубашка навыпуск. Перед глазами явилась картина «Казаки пишут письмо турецкому султану». Благоухал врачеватель женскими духами «Черная магия». Рома хорошо знал этот аромат – таким парфюмом пользовалась Зоя. Интерьер жилища не соответствовал ветхости подъезда. На стенах длинного коридора висело три авангардистских полотна, большая африканская маска черного дерева и томагавк с наборной рукояткой. По углам расположились керамические вазоны с камышом. Представившись Игорем Викторовичем Лизовским, врач пригласил Рому в большую залу. Обстановка говорила об увлечении лекаря антиквариатом. Резные серванты с фарфоровыми статуэтками, напольные часы с маятником, хрустальная люстра, украшенная бронзовыми амурами. Двухкассетник «Шарп» смотрелся в интерьере нелепо. Присесть хозяин предложил на широкий диван коричневой кожи. Манера говорить усилила Ромины подозрения. Слова Лизовский произносил нараспев:
– Роман, я буду задавать вопросы, которые могут вам показаться не совсем корректными. Но я чту врачебную тайну, и вы можете быть уверены – все сказанное вами в этих стенах останется только их достоянием.
– Я не стеснительный.
– Хорошо, тогда приступим. Родители спиртными напитками злоупотребляют?
– Гены в моем случае ни при чем.
– Когда начали пить, Роман?
– Где-то между девятнадцатью и двадцатью шестью.
– Считаете ли, что алкоголизм создает проблемы в вашей жизни?
– Мне кажется, наоборот. Проблемы нашей жизни создают почву для алкоголизма. И вообще, я больше пьяница, чем алкоголик.
– Даже если это вам не кажется, пьянство – дебютная стадия болезни. А болезнь нельзя запускать. Вы красивый мужчина, Роман. Кстати, чем-то очень похожи на Сальваторе Адамо.
– А я слышал, что на Муслима Магомаева.
– Что-то и от Муслима есть. Наутро после возлияний испытываете похмелье?
– Все зависит от ассортимента. Обычно головная боль мучит от желания доказать, что пиво с водкой продукты все же совместимые.
– А моральное состояние? Как себя ощущаете? Кажется, что весь мир ополчился против вас? Атланты и кариатиды пытаются сбросить на вашу голову балконы и карнизы? Бывает такое чувство?
– Я как-то в моменты похмелья на скульптурные композиции внимания не обращаю. Но месяц назад показалось, что на меня валится телевизионная башня.
– Кошмары по ночам приходят?
– Обычно прилетают. Драконы, ведьмы, немецкие истребители.
– Каким вы бываете в состоянии опьянения?
– Говорят – интересным.
– Вы и в трезвом состоянии интересны, – жеманно заметил Игорь Викторович. – Я подразумевал несколько другое. Вы агрессивны или наоборот – сентиментальны? Бросаетесь на людей, плачете?
– Иногда бросаюсь, а затем жалею и плачу.
– И кого жалеете?
– Прежде всего, себя. Но и людей тоже.
– Случалось пребывать в состоянии алкогольного делирия?
– Простите, в медицинских терминах я не силен.
– Ах, ну да! Delirium tremens, или «трясущееся помрачение». А в простонародье просто «белая горячка». Сопровождается бредом, галлюцинациями. Могут являться ужасные персонажи, доносятся холодящие сознание голоса.
– И того и другого в этой жизни хватает без трясущихся помрачений.
Беседу прервал телефонный звонок. Лизовский вышел в другую комнату. Журналистское любопытство взяло верх, и Хузин на цыпочках подкрался к закрытой двери. Говорил хозяин квартиры тихо: «Да, котеночек… Откупорим бутылочку? Мартеля?.. Лучше часам к пяти… Конечно, скучаю… Целую тебя, Юрочка…» Вернулся Лизовский с серьезным выражением физиономии. Как будто минуту назад не сюсюкал с любовником.
– Извините, Роман. Еще один пациент. И случай далеко не легкий.
– Можно себе представить. Работа у вас – врагу не пожелаешь. На такой жопа от постоянного сидения не разболится.
– Да, в этом вы правы, – усмехнулся Лизовский. – Продолжим. Вопрос, который вас несколько удивит. Каковы ваши сексуальные предпочтения?