– Какие антисемитские выходки, Боря? – Ошарашенный известием Игорь чуток протрезвел.
– Да хотя бы твоя коронка. Что ты отвечаешь людям, которые спрашивают, где меня найти? Если еще не посадили и не в Израиловке, то в кабинете на втором этаже.
– Но это же шутка, Боренька!
– Дошутился. Вернее – довыделывался. Хузин, поднимись ко мне в кабинет.
Рома долго упрашивал Борю поменять решение. У Игоря росли два пацана, жена работала на полставки. Но Гельмана это не остановило.
– Ладно бы просто кирял и всех подряд называл жидами. Так он же примет лишнего и начинает в компаниях хвастать, как бабки с приехавших за мебелью стрижет. Мне уже не раз говорили. В общем, займешь его место.
– А я справлюсь?
– Справишься. Познакомлю с тетями из отделов реализации мебельных фабрик. Есть парочка интересных в плане фактуры.
Благодаря Гельману Рома навел связи на комбинатах. Женщины восторгались обаятельным брюнетом, недобрым словом вспоминая Передеренко и его сальности. Встретившись с Юрой Данхилом, Хузин попросил его искать клиентуру на дефицитные «стенки». За первый гарнитур получил от заезжего с Дальнего Востока триста рублей, баллон красной икры и тушку копченой чавычи. Честно поделился деньгами с Юрой и девушкой Марутой с фабрики «Тейка». Начальник вазовского цеха из Тольятти отблагодарил такой же суммой и пригласил за новой «шестеркой» в экспортном варианте. Юре ехать в Тольятти было лень, но он быстро нашел клиента на машину и получил задаток в тысячу рублей. Оставшиеся десять сотенных неизвестный автомобилист обещал по приезде в Ригу. Грузин Отари, дав хорошую «лапу» за спальню «Людовик», умолял вывести на директора кожевенного завода «Космос». В этом вопросе подсобил Малютка Джоки. В кармане вновь осела приличная сумма. Рома понял правоту Бориной фразы: «Старик, деньги валяются под ногами. Нужно просто не лениться их поднять». Расставание с купюрами Хузина не огорчало. На Зоином трюмо выстроился небольшой городок из флаконов с дорогим парфюмом. Шмотьем по хорошим ценам снабжал Юра. Андрею Рома купил старинную икону. В магазин часто приносили краденое. Золото, часы, столовые приборы из серебра. Веселый пьяница принес икону Божией Матери Казанской. Рому так вдохновила возможности обрадовать друга, что накинул пройдохе еще червонец и взял слово, что тот поставит свечку во его здравие. Андрей долго отказывался принять дар. Сетовал на дороговизну образа и утверждал, что тот наверняка откуда-то сперли. В очередной раз доказав свою атеистичность, Рома побожился, что купил презент в антикварном магазине. Андрей долго крестился на лик святой и благодарил друга.
Повестка в суд заставила Рому напиться.
У стен коридора ждали начала действа завсегдатаи судебных заседаний, в основном – пенсионерки, живущие передачей «От всей души» с ведущей Валентиной Леонтьевой, которую в народе прозвали «Давайте поплачем».
– А в третьем зале молодого цыгана за убийство судят, – просвещала бабушка с тросточкой.
– Там процесс долгий будет. Завтра успеем посмотреть, – ответила ее товарка. – Здесь явно веселее спектакль намечается.
К разговору подключилась еще одна подошедшая дама:
– Кого судить будут, не подскажете?
– Ой, не поверите, Инесса. Два журналиста лекарство для увеличения хера какому-то идиотику продали.
– И не вырос?
– Вот скоро узнаем, вырос или нет. Хотя… что в нашем возрасте уже до этого?
Рома с Андреем стояли у выходящего во двор окошка.
– Андрюш, батюшку, что по коридору шествует, ты пригласил?
– Я, Рома. Духовник мой идет, хвала ему.
– Что-то видок у твоего духовника от церковных канонов далек.
– Чем тебе божий человек не угодил, Ром?
– Лицо у божьего человека похмельное. Да и вообще ты зря его притащил. Служителям Фемиды такой сочувствующий может не понравиться.
– Рома, не богохульствуй. Не притащил, а пригласил. А что касается лица, то у него почки больные.
– И явно не от «Боржоми».
Батюшка чинно поздоровался и, пожелав крепиться духом и молить Господа о благом исходе, отошел в сторонку. Внезапно между высокими потолками и блеклыми стенами заметался жуткий вопль. Ожидающие вздрогнули. Несколько человек бросились к просторному холлу. Побежал и Рома. Лежа на полу, голосила молодая цыганка, которую пытались скрутить родственники. Конвоиры выносили из зала смуглого, чернявого мужчину лет тридцати. Глаза его были широко открыты, руки безжизненно раскачивались. Из-под легкой куртки обильно струилась кровь. Инстинкт журналиста сработал, и Рома быстро разузнал, что произошло в зале номер три.
– Цыгана судили за убийство. Конвойные прозевали, как ему кто-то нож передал. Он, чтобы «вышака» не дожидаться, себя и порешил прямо в зале суда. А голосит жена его молодая.
– Господи, сразу два греха на душу взял, да упокоится его душа с миром, – начал креститься Андрей.
– Не упокоится, – на выдохе произнес Рома.
– Может, и не упокоится, но пожелать хорошего человеку всегда не мешает. Даже если этот человек уже покойник.
– Покойник… покойник – это плохая примета, Андрюха. Жмурик, самоубивец, да еще и цыган. Как страшный сон.
– Рома, хватит уже во всем приметы дурные видеть. Это все от неверия твоего. Человек набожный верит только в Господа. А приметы все от лукавого. И твои не сбываются, как правило.
– Андрюха, вот честное слово, слушаю тебя, и мне кажется, что это совсем другой Андрей Марьин. Совсем не тот Андрюха, которого я знал столько лет.
Двери судебной аудитории открылись. Зрители начали занимать места на длинных скамьях. Присутствовали несколько человек из редакции. В первом ряду сидели Зоя и Малютка Джоки. Неподалеку улыбался исхудавший Шнапсте. Подмигнула Элеонора Станиславовна.
– Встречи с читателями почему-то вспомнились, – с грустью в голосе произнес Марьин.
– А это и есть встреча с читателями. Только несколько в другом формате.
– Рома, а вот ты не меняешься. Наша судьба дальнейшая решается, а тебе все хихоньки.
– Андрюша, ты как человек, ударившийся в ортодоксальность, должен понимать, что все уже решено там, наверху, – кивнул головой вверх Рома. – А судья просто огласит своими устами волю Вседержителя. Или я не прав?
Увидев судью, Рома принялся пристально изучать ее взглядом. Судью, блондинку чуть за сорок, звали Анда Раупе. Невысокого роста, стройна. Тонкие напомаженные губы, большие серые глаза. Видная, властная, своенравная. И беда, если озлобленная, как большинство ее коллег. Роме было интересно, сколько человек она отправила на «вышку». Кто вскарабкивается на нее по ночам. Есть ли у нее дети и домашние животные. Но больше всего его интересовал приговор, который зачитают им с Андреем эти тонкие губки. Прокурора Хузин про себя обозвал «сморчком» – тот был маленький, худой, лысый, в мундире не по размеру и с черными ободками под ногтями. Фраза «Встать, суд идет!» прозвучала не по-киношному.
– Ну, с богом! – перекрестился Марьин.
– И присядем на дорожку, – поддержал Рома, опускаясь на скамью.
Первым за низкой деревянной трибуной светлого дерева появился Гвидо Шнапсте. Четко ответил на вопросы о месте рождения, проживания и работы.
– Расскажите о покупке препарата, потерпевший.
– В тот день я пришел в редакцию газеты, чтобы посоветовать журналистам Марьину и Хузину написать интересный материал.
– Чем было продиктовано это желание? И о каком материале шла речь?
– Хотелось внести в рубрику свежую струю. – Гвидо немного замялся. – И я предложил написать статью о методах увеличения полового члена.
– Что уже является гнусной порнографической провокацией, – не выдержал Рома.
В зале раздались смешки.
– Подсудимый, я не просила вас комментировать Шнапсте. И просьба к присутствующим соблюдать порядок во время заседания. Вопрос к вам, потерпевший. Что ответили на вашу просьбу журналисты?
– Товарищи журналисты предложили купить за пятьсот рублей препарат «Барадализон-7».
– Можно вопрос к потерпевшему? – вступила Элеонора Станиславовна.
– Да, задавайте.
– Вы утверждаете, что Марьин с Хузиным сами предложили вам купить препарат. А как они узнали о том, что вас не устраивает длина вашего пениса?
– Они у меня спросили.
– Что они у вас спросили?
– Спросили, измеряю ли я член линейкой, и сколько эта линейка показывает. – Шнапсте покраснел.
Чуть подавшись вперед, Рома пытался возражать:
– Бред сумасшедшего. Сам сказал, мол, помогайте, товарищи. У меня всего семь сантиметров в сухом остатке, и я не в силах больше мучиться с таким горем.
Зал смеялся, как на хорошей комедии. Впившись в трибуну, покрасневший Шнапсте завопил:
– Негодяй! Я не говорил, что у меня семь сантиметров! Это ложь!
Хохот усилился.
– Ну пусть будет восемь, – буркнул Роман.
– Сколько Господь плоти отмерил, за столько и благодарить надобно, – поддержал друга Марьин.
Опешившая было Раупе пришла в себя и встала из высокого кресла:
– Если этот балаган не закончится, я вынуждена буду прервать заседание и удалить всех присутствующих в зале.
Зоя с Малюткой синхронно показали Роме сжатые кулаки, несмотря на то что сами давили в себе желание расхохотаться. За их спинами оживленно перешептывались старушки.
– Господи, семь сантиметров. У моего Барсика и того, наверное, больше.
– Может, обрезание сделали неудачно?
– Так ни на еврея, ни на мусульманина вроде как и не похож.
– Ой, девоньки. Вот жене-то не повезло. Небось с фонарем под одеялом ползает.
– Интересно, а в каком состоянии семь сантиметров?
Прокурор обратился к Андрею:
– Подсудимый Марьин, сколько в общей сложности денег вы получили от потерпевшего?
– Шестьсот шестьдесят рублей, товарищ прокурор, – отчеканил Андрей. – Еще шесть рублей – и число зверя.
– Про зверскую нумерологию в другом месте будете рассказывать. Отвечайте по существу. Потерпевший сразу отдал вам всю сумму?
– Нет. Сначала пять сотенных занес, а затем еще сто шестьдесят рублей.