— Балтимор? Почему? — спросил Харди.
— Да, откуда такой вывод? — не поняла Лукас.
— Морская вода, керосин, нефтепродукты, сырая нефть — пахнет портом, не так ли? Что еще это может быть? А ближайший к Вашингтону порт, куда в больших количествах доставляют сырую нефть, — это Балтимор. Кроме того, Том сообщил мне — а в этом он разбирается, — что там полно ресторанов, где подают морепродукты, прямо в районе гавани. «У Берты». Он не перестает восхищаться, какими мидиями можно полакомиться в таверне «У Берты».
— Балтимор… — принялась размышлять вслух Лукас. — Значит, он написал дома записку и накануне вечером поужинал моллюсками в припортовом ресторане. Приехал в Вашингтон, чтобы подбросить записку в городской совет. Потом…
— Нет, нет и нет! — вмешался Райм.
— Почему? — снова удивилась Лукас.
— Все эти следы — фальшивка, — объяснил Паркер, мастер разгадывания головоломок. — Он все это сфабриковал, так ведь, Линкольн?
— Разыграл, как шоу на Бродвее, — подтвердил Райм, откровенно довольный, что Паркер сразу все понял.
— А это из чего следует? — спросил Кейдж.
— Я в свое время работал с сыщиком из полиции Нью-Йорка по имени Рональд Белл. Славный малый. Так у него было любимое выражение: «Слишком много и слишком легко, чтобы быть правдой». Так вот, обо всех этих следах микрочастиц… Их чересчур много. Подозреваемый нарочно нанес все это на конверт, чтобы сбить нас со следа.
— А следы на записке?
— Это другое дело. Там все оправдано и соответствует количеству микроэлементов в окружающей среде. Нет, именно письмо может нам подсказать, где он жил. Но вот конверт… О, этот конверт говорит о многом, но с ним все совершенно иначе. Он говорит гораздо больше, чем заметно с первого взгляда.
Паркер попытался подвести предварительный итог:
— Стало быть, в том месте, где он обитал, имелся в наличии гранит, красная глина, кирпичная пыль, сера, сажа и пепел от приготовления или сжигания мяса.
— Мне кажется, что такое сочетание наводит на мысль о сносе старого дома, — заметил Кейдж.
— Да, я тоже считаю это наиболее вероятным, — согласился Харди.
— Вероятным? О какой вероятности здесь вообще можно говорить? — возразил Райм. — Это лишь один из многих вариантов. Но так бывает всегда. Мы каждый раз имеем дело с множеством версий, пока одна из них не окажется верной. Поразмыслите об этом хорошенько…
Голос Райма вдруг стал еле слышен, потому что он обратился к кому-то, кто был рядом с ним в комнате.
— Нет, Амелия, я ничего из себя не строю. Просто стараюсь быть как можно более точным… Том! Том! Плесни-ка мне, пожалуй, еще односолодового виски. Ну пожалуйста!
— Мистер Райм, — обратилась к нему Лукас. — Простите, Линкольн… Вы оказали нам большую помощь, и мы вам крайне признательны. Но у нас осталось десять минут до того, как стрелок нанесет следующий удар. У вас есть соображения, какой именно отель преступник мог выбрать для нападения?
Райм ответил так мрачно, что у Паркера невольно холодок прошелся по спине.
— Боюсь, что нет, — сказал он. — Здесь вы должны соображать сами.
— Что ж, спасибо и на этом.
— Спасибо, Линкольн, — сказал Паркер.
— Могу только пожелать вам всем удачи. Большой удачи. — И они услышали щелчок повешенной трубки телефона.
Паркер просмотрел свои записи. Гранитная пыль… Сера…
При других обстоятельствах это были бы замечательные зацепки, крепкие нити в расследовании. Но сейчас у их команды не оставалось времени, чтобы проследить хотя бы одну из них. Ни до четырех, ни даже до восьми часов.
В его воображении возникла фигура стрелка, стоящего в толпе людей с автоматом на изготовку. Скоро он спустит курок. Сколько окажется погибших на этот раз?
Сколько целых семей?
Сколько детишек вроде Лавель Уильямс?
Таких же как Робби и Стефи?
Все, кто находился в полутемной лаборатории, замерли и хранили молчание, словно парализованные своей неспособностью различить истину за туманом, скрывавшим ее.
Паркер снова посмотрел на записку, и у него возникло чувство, что этот кусок бумаги издевается над ним.
Но затем телефон Лукас подал сигнал. Она стала слушать, а потом ее рот изобразил первое подобие улыбки, искренней улыбки, какой Паркер еще ни разу не видел на ее лице.
— Есть! — воскликнула она.
— Что? Что такое? — нетерпеливо спросил Паркер.
— Двое из парней Бейкера нашли несколько патронов, окрашенных черной краской, под одним из кресел в фойе отеля «Времена года» в Джорджтауне. Все до единого оперативники уже мчатся туда.
11
— Там много народа?
— В отеле? — переспросил Кейдж, отрываясь от своего мобильника, чтобы ответить Паркеру. — Да, черт возьми. Яблоку негде упасть. Наш человек, который уже на месте, говорит, что к бару в вестибюле не протолкнуться. Там какой-то прием. А в полуподвальных банкетных залах в самом разгаре уже четыре новогодние вечеринки. Многие фирмы разрешили сегодня своим сотрудникам уйти пораньше. Там никак не меньше тысячи человек.
Паркер даже представить себе не мог, что можно было натворить, вооружившись автоматом, в замкнутом пространстве переполненного банкетного зала.
Тоби Геллер настроил свою рацию на волну, которой пользовались оперативники, и вывел звук на громкоговорители.
— Говорит командир операции «Санта-2». Ко всем подразделениям. Код двенадцать во «Временах года» на Эм-стрит. Повторяю, код двенадцать. Неизвестный преступник на территории отеля. Описание отсутствует. Вероятно, вооружен автоматом «узи» с подавителем звука. Вам дается зеленый свет. Повторяю, дается зеленый свет.
Это означало разрешение стрелять на поражение без предварительного требования бросить оружие и сдаться.
Десятки офицеров наводнят отель в считанные минуты. Смогут ли они схватить его? Хотя даже если нет, подумал Паркер, они по крайней мере напугают его, заставив ретироваться, не причинив никому вреда.
Но все же существовала вероятность, что они его скрутят. Арестуют или, окажи он сопротивление, пристрелят на месте. И тогда весь этот ужас закончится. А Паркер сможет вернуться домой к своим детям.
Чем они сейчас занимаются? — подумал он.
Беспокоят ли все еще его сына мысли о Лодочнике?
«О, Робби, ну как мне убедить тебя, что волноваться больше не о чем? Лодочника давно нет в живых. Но видишь ли, сегодня и прямо сейчас мы столкнулись с новым Лодочником, который даже хуже того. Такова уж природа всякого зла, сынок. Оно выбирается из своей могилы снова и снова, а мы никак не можем покончить с ним навсегда…»
Рация замолчала.
Ждать было труднее всего. Вот о чем Паркер совершенно забыл за годы после ухода со службы. Как трудно привыкнуть просто сидеть и ждать.
— Первые машины начали прибывать туда, — объявил Кейдж, не отрывавшийся от сотового телефона.
Паркер опять склонился над запиской.
Мэр Кеннеди!
Конец света грянет. Диггер на свободе и нету способа его остановить.
Потом он бросил взгляд на конверт.
Он перечитал список найденных на нем микрочастиц. Посмотрел на копии бумаги конверта, сделанные под аппаратом ЭДА, с едва заметными буквами «т», «е», «л».
В его ушах до сих пор звенели слова Райма:
О, этот конверт говорит о многом, но с ним все совершенно иначе. Он говорит гораздо больше, чем заметно с первого взгляда.
Потом вспомнил, как сам чуть ранее убеждал Лукас в том, что психолингвисты из центра ошиблись и на самом деле преступник обладал высочайшим интеллектом.
Он резко вскинул голову и посмотрел на Лукас.
— В чем дело? — спросила она, заметив обескураженное выражение его лица.
Он быстро взял себя в руки и ответил уже совершенно спокойно:
— Мы ошиблись. Попались на его удочку. Атаки на «Времена года» не будет.
Все присутствующие замерли, изумленно уставившись на него.
— Остановите операцию в отеле. Полицейских, агентов ФБР… Остановите их!
— Что вы такое говорите? — в полном недоумении спросила Лукас.
— Эти буквы на конверте… Они нас обманули.
Кейдж и Лукас переглянулись.
— Они увели нас в сторону от места, где на самом деле будет нанесен второй удар.
— Буквы? Обманули? — Сид Арделл был совершенно сбит с толку и посмотрел на Лукас. — Что за чушь он несет?
Паркер словно и не слышал его.
— Остановите их! — выкрикнул он.
Кейдж потянулся к телефону, но Лукас жестом заставила его подождать.
— Сделайте же это! — продолжал Паркер. — Оперативные группы должны переместиться. Их нельзя в полном составе сосредоточить в отеле.
— Но ведь стрелок там, Паркер, — попытался урезонить его Харди. — Они нашли патроны. Это не может быть случайностью.
— Разумеется, это не случайность. Диггер намеренно подбросил их, а сам отправился туда, где реально намечено устроить бойню. В другом месте, а не в отеле.
Он умоляюще посмотрел на Кейджа.
— Прикажи машинам пока остановиться!
— Нет! — решительно отрезала Лукас. Ее узкое лицо все пылало от злости.
Но Паркер, неотрывно глядя на записку, продолжал:
— Он был слишком умен, чтобы оставить буквы на конверте по недомыслию. Он откровенно пытался обвести нас вокруг пальца с микрочастицами на конверте. То же самое с буквами, вдавленными в него. С этими самыми «т», «е», «л».
— Но мы же с таким трудом сумели их обнаружить, — возразила Лукас. — Их бы вообще никто не нашел, не будь вас с нами.
— Он знал… Наш преступник отлично знал, что вы мобилизуете все силы. Понимал, с кем ему придется иметь дело. Помните мой анализ его личности? — Он еще раз постучал пальцем по записке. — Он обладал изощренным умом. Умел мыслить стратегически. Понимал, что если подбрасывать нам обманные улики, то самые утонченные. В противном случае мы бы не поддались на уловку. Нет-нет, надо немедленно возвращать опергруппы, где бы они сейчас ни находились. И держать их в полной готовности, пока мы не вычислим, куда направился стрелок на самом деле.