Слишком громко!
В этот момент Кейдж уже остановил машину у тротуара рядом с офисом ФБР. Эванс сунул термос в рюкзак и положил руку Паркеру на плечо.
— Знаете, что мы сегодня сделаем?
Тот рассеянно поднял на доктора удивленный взгляд.
— Мы поймаем этого сукина сына и оба вернемся домой к своим семьям. Нас там очень ждут.
«Аминь!» — мысленно подытожил Паркер Кинкейд.
Вся их группа вновь собралась в лаборатории по работе с документами.
Маргарет Лукас говорила по телефону. Паркер посмотрел на нее. Странный взгляд, которым она окинула его в ответ, заставил вспомнить их разговор с Кейджем в машине.
Есть вероятность, что она просто тебе завидует.
Но она уже снова опустила глаза на заметки, которые делала по ходу телефонной беседы. Он невольно обратил внимание на почерк. Обучалась по методу Палмера. Завидная аккуратность и экономность во всем. Никаких лишних завитушек.
Рядом стояли Харди и Сид Арделл — оба тоже висели на телефонах.
Паркер выложил куски стекла на стол для анализа.
Лукас отключила сотовый, посмотрела на Кейджа и остальных.
— Явочная квартира выгорела полностью. Эксперты-криминалисты перерыли там все, но ничего не уцелело. Компьютера тоже больше нет.
— А что насчет здания, откуда стрелял Диггер? — поинтересовался Кейдж.
— Там чисто, как в техасском книгохранилище,[5] — ответила она с горечью. — На этот раз там нашли гильзы, но он снаряжал автомат в…
— …Резиновых перчатках, — закончил за нее Паркер со вздохом.
— Да, для этого он пользовался латексом. А в чужой квартире на нем были кожаные. Так что ни единого отпечатка.
Зазвонил городской телефон, и Лукас сняла трубку.
— Алло?.. А, хорошо, давай.
— Это Сьюзан Нэнс, — объяснила она. — Сумела собрать больше информации из Бостона, Уайт-Плейнз и Филадельфии о случаях, которые упоминал Чизман. Я включу громкую связь.
— Докладывай, Сьюзан, — сказала она, нажав кнопку.
— Мне удалось связаться со следователями, ведущими те дела. Они говорят, что, как и у нас, преступники практически не оставили материальных улик. Ни отпечатков пальцев, ни свидетелей. Все дела до сих пор не закрыты. Я отправила им снимки нашего мертвеца, но его никто не опознал. Однако все три сыщика сказали одну и ту же вещь. Что довольно странно.
— Что именно? — спросил Паркер, который одновременно нежными движениями очищал верхнее стекло, под которым лежали обугленные остатки страниц.
— Похоже, во всех трех случаях жестокость преступлений явно превышала необходимость и не оправдывалась целями. К примеру, ювелирный магазин в Бостоне. Оттуда были взяты только часы.
— Всего одни часы? — поразился Сид. — Там больше было нечего взять?
— В том-то и дело, что было. Но ему понадобились только часы. Конечно, это «Ролекс», но все же… Даже таким часам две тысячи баксов — красная цена. В Уайт-Плейнз добыча составила тридцать тысяч. При захвате автобуса в Филадельфии он потребовал выкуп всего в сто тысяч долларов.
«А с властей округа Колумбия он уже хотел получить двадцать миллионов», — подумал Паркер. Аппетиты преступника с каждым разом все возрастали.
Лукас определенно мыслила теми же категориями.
— Криминальная личность с возрастающей мотивацией? — обратилась Лукас к психологу.
Но Эванс покачал головой.
— Едва ли. Внешние признаки совпадают, но такое более характерно для преступлений на сексуальной почве. В основном для садосексуальных убийств. — При этом он провел костлявой кистью руки по своей бородке. Она была очень короткая, словно он только что отпустил ее, а кожа до сих пор чесалась. — Такие преступники прибегают к все большей жестокости, потому что обычное убийство уже не утоляет их жажды насилия. Но повышение мотивации крайне редко встречается, когда в основе лежит корысть.
Паркеру показалось, что таящаяся здесь загадка может оказаться куда сложнее, чем кажется на первый взгляд.
Или намного проще.
Как бы то ни было, но его раздражала невозможность сразу разглядеть путь к решению.
У фермера в ружье всего один патрон…
Паркер закончил очистку стекла и занялся изучением непосредственно улик — того, что осталось от двух страничек блокнота. К его огорчению, он сразу заметил, что пепел распался на отдельные мелкие фрагменты. Ущерб, нанесенный огнем, оказался серьезнее, чем он даже предполагал.
И все равно на самых крупных фрагментах им, возможно, удастся прочитать хотя бы часть написанного преступником. Для этого на поверхность обугленной бумаги нужно направить инфракрасный свет. Обгоревшие чернила или грифель карандаша будут отражать волны иной длины, нежели бумага, и зачастую так можно разобрать почти весь уцелевший текст.
Паркер с огромной осторожностью перенес стеклянный «сандвич» под инфракрасный излучатель Фостера — Фримана. Потом он наклонился и взял лежавшее на столе дешевое увеличительное стекло (со злостью подумав, что, помимо прочего, треклятый Диггер уничтожил и его пятисотдолларовую антикварную лупу).
Харди смотрел на листок, располагавшийся слева.
— Лабиринты… Подумать только, он еще и рисовал лабиринты!
Но Паркера интересовала только вторая часть, где он видел ссылку на театр Мейсона. Он предполагал, что ниже преступник обозначил остальные две цели, намеченные на восемь часов вечера и на полночь. Но именно эти фрагменты оказались смяты и скручены более остальных.
— Что ж, кое-что все-таки видно, — пробормотал он. Вгляделся внимательно, медленно провел лупой по всей поверхности.
— Черт! — процедил он затем сквозь зубы и только покачал головой.
— В чем дело? — спросил Сид.
— Да в том, что цели, по которым Диггер уже нанес удары, читаются превосходно. Метро и театр. А вот две другие… Не могу ничего разобрать. Полуночная цель последняя в списке… Там еще хоть что-то читается в отличие от третьей. Я буду диктовать, а вы записывайте, — попросил он Харди.
Полицейский взял ручку и блокнот с желтыми страницами.
— Давайте.
Паркер до предела напряг зрение.
— Похоже, тут написано — «Место, куда я…». Так, еще секунду. «Место, куда я… тебя водил». Потом тире. И слова «к черного». Нет, «к черному». А дальше в странице дыра. Весь текст утрачен.
Харди прочитал записанное:
— «Место, куда я тебя водил, тире, к черному…»
— Да, это пока все.
Паркер поднял голову.
— О чем же здесь речь?
Но ни у кого не возникло никаких предположений. Кейдж посмотрел на часы.
— А что же с целью восьмичасовой атаки? Нам бы лучше сконцентрироваться на этом. Осталось пятьдесят пять минут.
Паркер вновь просмотрел третью строчку, располагавшуюся под названием театра. Он изучал ее более минуты, низко склонившись над стеклом. Потом стал диктовать.
— «Три километра к югу. Р…». Буква «эр» заглавная. Но следом за ней пепел посекся на мелкие кусочки. Я вижу еще много букв, но они раздроблены и перемешаны.
Потом Паркер взял записанный текст, подошел к висевшей на стене доске и скопировал мелом крупно, чтобы было видно всем.
…три километра к югу. Р…
…место, куда я тебя водил — к черному…
— Что все это значит? — спросил Кейдж. — О каких местах, черт побери, идет речь?
У Паркера не было даже приблизительной догадки по этому поводу.
Он отошел от доски и снова склонился над листками, глядя на них, как смотрел в школьном дворе на отпетого хулигана-старшеклассника перед неизбежной дракой.
Но текст-головоломка не поддавался его усилиям.
— Три километра откуда? — бормотал он. — И что означает это «Р»?
Он громко вздохнул.
Дверь лаборатории распахнулась, и Паркер невольно вздрогнул.
— Тоби!
И действительно, в комнату не совсем твердой походкой ввалился Тоби Геллер. Хотя молодой человек сменил одежду и, кажется, даже успел принять душ, от него все равно разило дымом, и он почти поминутно заходился в кашле.
— Эй, приятель, а ты что здесь забыл? — спросил Кейдж.
— Ты совсем спятил. Отправляйся немедленно домой! — подхватила Лукас.
— В свою жалкую холостяцкую дыру? И это после того, как я отменил новогоднее свидание с очень перспективной новой подружкой? Нет уж, не пойдет. — Он хотел засмеяться, но смех мгновенно перешел в еще один приступ кашля. Он сумел усмирить его, несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув.
— Как ты себя чувствуешь, дружище? — спросил Сид, заключая Тоби в медвежьи объятия. На широкой физиономии агента читалась искренняя тревога за соратника, которую даже закаленные оперативники не считали нужным скрывать.
— Медики, как ни старались, не смогли определить степень моих ожогов, — сказал Геллер. — Похоже, я спалился не больше, чем можно загореть на пляжах Новой Англии. Так что все в норме. — Он опять закашлялся. — Впрочем, кроме легких. В отличие от некоторых президентов я все-таки накурился взатяжку. Ну да ладно. Что тут у нас происходит?
— Вы про спасенный вами желтый блокнот? — с досадой спросил Паркер. — Как ни прискорбно, мы очень мало сумели извлечь из него.
— Вот те на! — воскликнул агент.
— Именно так. Лучше и не скажешь.
Лукас подошла к столу для работы с документами. Встала рядом с Паркером. От нее не пахло больше ароматным мылом — ощущался только едкий запах дыма.
— А знаете что? — сказала она, поразмыслив немного.
— Что?
Она указала на лежавшие вперемешку многочисленные мелкие кусочки пепла с проступавшими на них отдельными буквами.
— Ведь какие-то из этих кусочков, сложенные в правильном порядке, образуют слово, которое начинается с заглавной «Р», так?
— Такая вероятность весьма высока.
— Что это вам напоминает?
— Обыкновенную мозаику-головоломку или, как теперь это называют, пазл, — прошептал Паркер.
— Верно, — кивнула она. — Но ведь вы же мастер по части головоломок. Не попытаетесь сложить нужное нам слово?
Паркер еще раз внимательно всмотрелся в буквально сотни мелких фрагментов. На такую работу могли уйти многие часы, если не дни. Потому что в отличие от популярной игрушки края отдельных кусочков пепла посеклись неровно, и один фрагмент совершенно не обязательно в точности примыкал к соседнему.