— Вы сами виноваты, Кинкейд, — пожал плечами Филдинг. — Вы были слишком хороши в своем деле. И мне просто пришлось избавиться от вас на время. Когда вы рыскали по моей явочной квартире… А то, что ее удалось обнаружить, признаюсь, было очень профессионально… Так вот, пока вы были там, я сделал звонок и оставил сообщение своему дружку, чтобы он наведался к вашему сыночку. Вообще-то я даже подумывал, а не приказать ли ему убить вас всех? Но вы были мне еще нужны в лаборатории. Чтобы своим авторитетом подкрепить мой собственный вывод о месте последнего преступления в полночь.
Паркер рванулся вперед, занося для удара сжатую в кулак руку, но Лукас сумела перехватить ее до того, как она стерла мерзкую ухмылку с лица Филдинга.
— Я вас прекрасно понимаю, — шепнула она. — Но этим вы можете только навредить делу.
Весь содрогаясь от ярости, Паркер опустил руку и отошел к окну, за которым продолжал валить снег. Усилием воли он заставил себя успокоиться. Но он знал, доведись ему остаться сейчас с Филдингом наедине, и тому не жить. Он убил бы его даже не за все преступления, за все горе, что причинил преступник сегодня, а за один лишь до сих пор звеневший в ушах голос Робби: «Папа!.. Папочка!..»
Лукас дотронулась до его руки. Он повернулся к ней. Она держала открытый блокнот и сказала:
— Не знаю, станет ли вам от этого легче, но он так же поступил и со мной. — Она пролистала блокнот, указав на несколько записей. — Пару месяцев назад в мой дом вломились. И это был он. Здесь в подробностях описана моя жизнь.
Филдинг молчал.
А Лукас продолжала, глядя прямо в глаза убийце:
— Вы узнали обо мне все. Узнали о Томе…
«Том? Кто это?» — невольно задался вопросом Паркер.
— И тогда вы сделали стрижку в точности как у него. Вы сказали, что выросли в окрестностях Чикаго, как и он. Вы читали его письма ко мне… — Она зажмурила глаза и помотала головой. — «Хороши, как песня». Вы даже присвоили его поговорку! А потом невзначай рассказали о том, что ваша жена в коме. Зачем? Да чтобы я оставила вас в своей команде, хотя никто, и я в том числе, не желал, чтобы вы вертелись у нас под ногами.
— Мне было совершенно необходимо пробить ваш защитный панцирь, Маргарет. Потому что я догадывался, каким сложным противником вы станете для меня.
— Вы украли у меня прошлое, Филдинг.
— А для чего еще нужно прошлое, если не использовать его? — равнодушно спросил он.
— Но как вы могли убить стольких людей? — Этот вопрос Лукас задала почти шепотом.
— Вижу, вы в шоке, — сказал Филдинг. — А почему бы и нет? Я спрашиваю совершенно серьезно — почему нет? Почему смерть одного человека не так вас пугает, как гибель сотен? В чем разница? Дело ведь не в количестве. Вы либо убиваете, либо нет. Если вы готовы убивать, то вопрос только в том, насколько эффективны убийства, насколько в них есть смысл. И тогда вы убиваете всех, кого должны убить для достижения своих целей. А тот, кто возьмется оспаривать это, — просто наивный дурачок.
— Чей труп лежит у нас в морге? — прервал его излияния Кейдж.
— Его звали Гил Хавел.
— А, значит, тот самый таинственный Гилберт Джонс, который арендовал вертолет, — сказал Паркер.
— Но мне же нужно было убедить вас в том, что я всерьез собирался забрать выкуп с улицы Висельников.
— Где вы его нашли?
— В одном балтиморском баре.
— И кем он был, этот Хавел?
— Жалким неудачником. Проще говоря, обыкновенным болваном. Я пообещал ему сто тысяч, если он наймет явочную квартиру, арендует вертолет и доставит записку в городской совет. Он искренне считал себя моим напарником.
— И вы жестко приказали ему идти от здания совета определенным маршрутом, а сами подстерегали его, чтобы раздавить насмерть.
— Вам следовало думать, что организатор преступлений мертв. Только в таком случае вы бы вернули сумки с выкупом в хранилище ФБР…
— А как насчет Кеннеди? Зачем вы навели его на «Ритц»?
— Мэра? — осклабился Филдинг. — Это была чистая импровизация. Я сам удивился, когда он мне позвонил. А затем решил рискнуть. Но все сработало как нельзя лучше. — Он рассуждал спокойно, словно посторонний аналитик. — Хотя бы в одном смысле. Его появление заставило вас полностью сосредоточиться на «Ритц-Карлтоне» и не дало даже задуматься о такой альтернативе, как «Ритци-Леди». А потом в искупление своего «предательства» я подкинул вам косточку в виде версий о происхождении клички «Диггер»… Но знаете, Кинкейд, вы действительно нечто. Как вам удалось меня разоблачить?
— Как я понял, что вы и есть организатор преступлений? — переспросил Паркер. — Вас подвел почерк. У меня остался его образец — тот листок, где вы под мою диктовку записывали слова из блокнота, спасенного Тоби Геллером.
— Это беспокоило меня, — признал Филдинг, — но я не смог найти предлога, чтобы уклониться, когда вы внезапно попросили меня вести запись. Но и тут я старался импровизировать и, как только мог, искажал свой почерк.
— Главной уликой против вас стала пресловутая точка над «i».
— Ну конечно! — кивнул Филдинг. — «Слеза Дьявола». В спешке я совершенно упустил это из виду… Вы ведь сами сказали. Преступники всегда попадаются на мелочах.
— Не всегда, но очень часто.
— А всю информацию о Диггере вы ведь имели с самого начала? — вмешалась Лукас. — Ни в какую библиотеку вам ходить не пришлось.
— Само собой. Черт возьми, я потому и окрестил Хьюза Диггером. Чтобы вы думали, будто он вынашивает какие-то нелепые планы мести против правительства. Но… — Он оглядел комнату. — Как вы вообще сумели найти это место?
— Это ваше гнездышко? — Паркер не смог сдержать несколько самодовольного тона. — Всему виной ваше стремление к совершенству.
Он мстительно наблюдал, как наглая ухмылка на лице Филдинга уступает место растерянности.
— Чтобы сбежать после совершения идеального преступления, вам нужны были идеальные документы. В частности, паспорт. И вы обратились к лучшему специалисту в этой области. К вашему несчастью, он оказался моим приятелем. Хотя сблизились мы на необычной почве — я однажды засадил его в тюрьму.
Недоумение с лица Филдинга не исчезало.
— Но ведь он не знал ни моего подлинного имени, ни адреса!
— Нет, зато вам пришлось звонить ему, — заметил Паркер.
— Я никогда не звонил ему из дома, — несколько обиженно продолжал возражать Филдинг.
Лукас тоже хотелось своей доли торжества над пойманным убийцей.
— Конечно, вы звонили из будки телефона-автомата дальше вдоль улицы, — продолжила она. — Мы узнали, с какого именно аппарата через систему безопасности телефонной компании «Белл Атлантик». А потом, — она достала компьютерную распечатку изображения Филдинга с видеокамеры в фойе здания ФБР, — просто показали этот снимочек десятку ваших здешних соседей, что и привело нас прямо к порогу дома.
— Вот дерьмо! — не сдержался он и закрыл глаза.
Мелочи…
Паркер сказал:
— Среди фальсификаторов документов ходит поговорка. «Никогда не оправдывайся тем, что всего продумать невозможно. Ты обязан продумать все».
— Я догадывался, что вы будете главной занозой в заднице, Паркер, — вдруг со злобой процедил Филдинг. — Основным фактором риска. Нужно было приказать Диггеру с самого начала устранить именно вас.
— А проблем с тем, что пришлось пожертвовать своим другом, у вас не возникло? — язвительно спросил Кейдж.
— Кем? Диггером? Определение «друг» здесь не совсем уместно, — возразил Филдинг. — Он был слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. И потом, как вы могли догадаться, это должно было стать моим последним делом. Больше я в нем не нуждался.
В этот момент в дверях показался агент.
— Так, Филдинг, — сказал он. — Карета подана. Пора в путь. Они все поднялись, чтобы проследить, как его выведут.
На пороге он вдруг встал и обернулся.
— Но вы все же должны признать, Паркер, что я был хорош, — сказал он упрямо. — В конце концов, мне почти удалось провернуть эту операцию.
Паркер покачал головой.
— Ответ на загадку либо верный, либо нет. Никаких «почти» здесь быть не может.
И все же, когда он спускался по ступеням террасы, на лице Филдинга играла улыбка.
35
Рабочие грузили остов сгоревшего автобуса на платформу, чтобы отвезти в пункт приема металлолома.
Судмедэксперт закончил отчет об исследовании останков Диггера, в чьи руки намертво вплавился искореженный черный автомат.
Эдвард Филдинг был помещен в одиночную камеру федеральной тюрьмы с цепями на ногах и наручниками на запястьях.
Паркер уже пожелал Кейджу доброй ночи и озирался в поисках Маргарет Лукас, когда заметил, что в их сторону направляется мэр Джеральд Кеннеди. Он вернулся в парк с группой журналистов, чтобы еще раз оценить размер ущерба и поговорить с полицейскими и спасателями.
Но сейчас подошел к Паркеру и Кейджу.
— Что угодно вашему превосходительству? — спросил Кейдж.
— Так это вам, агент, я обязан той небольшой историей в новостях, где на меня свалили всю ответственность за промах с кораблем?
Пожатие плечами.
— Для нас приоритетом всегда являются интересы следствия. Вам не следовало появляться в «Ритце». Не стоило вмешивать сюда свою большую политику.
Кеннеди только с досадой помотал головой.
— И все же, как я понял, вам удалось взять преступника, который несет за все это ответственность?
— Так точно, сэр.
Кеннеди перевел взгляд на Паркера.
— А вы, стало быть, и есть агент…
— …Джефферсон, ваше превосходительство. Том Джефферсон.
— О, как раз о вас только все и говорят. Тот самый эксперт по документам?
— Верно, — подтвердил Паркер. — Но и вы на моих глазах сегодня показали себя отменным стрелком.
— Этого оказалось мало. — Мэр с траурным видом кивнул на сгоревший автобус. Потом вдруг спросил: — Послушайте, а вы, случаем, не потомок Томаса Джефферсона?
— Я? — ответил Паркер со смехом. — Нет, что вы! Просто очень распространенная фамилия.