Первым в движение пришел Шейн. Он встал и, схватив меня за локоть, раздраженным рывком развернул лицом к себе. Я испуганно дернулась назад, ощутив на коже жаркое пламя свечи, которую парень держал во второй руке. Беспокойный огонек извивался, угрожая опалить мои брови. Я попыталась вырваться, но Шейн крепко сжимал мою руку. Мгновение он хмуро всматривался в мои глаза, потом поставил свечу на полку камина и перевел взгляд на отца.
– Ты собирался рассказать нам об этом? – упрекнул он господина Омьена.
Мужчина невозмутимо выдержал взгляд сына.
– Я думал над этим. – Он небрежно пожал плечами.
– Ты приютил Странника, поставив на кон свою карьеру, – это твое личное дело. Но также ты приютил Дитя Зверя, и мы имели право об этом знать. Когда ты прекратишь подвергать наши жизни угрозе?
– По-твоему, было бы лучше выкинуть девочку на улицу? – спокойно спросил господин Омьен. Они говорили так, словно меня не было в комнате.
– Благородство и сострадание тебе не свойственны, отец. В какие игры ты опять играешь?
Воспользовавшись тем, что хватка Шейна ослабла, я вырвалась. Окинула взглядом собравшихся. Я искала поддержки, утешения, ответов на вопросы, которых становилось все больше с каждым сказанным словом. Но Омьены были поглощены конфликтом. Шеонна не сводила с брата испуганных глаз, тот, в свою очередь, испепелял взглядом отца.
Я почувствовала горечь в горле. К глазам подступили слезы злости, и, не в силах сдерживаться, я выскочила из гостиной и бросилась вверх по лестнице.
Оказавшись в спальне, я захлопнула дверь и сползла по ней спиной. Из груди вырвался стон, и крупные слезы покатились по щекам, разбиваясь о голые колени.
Когда Элья постучала в дверь, я прикусила губу, сдерживая громкий всхлип, и не ответила на ее зов. Женщина пробормотала слова утешения и ушла. Время от времени кто-то еще останавливался рядом с дверью, прислушиваясь к моему плачу.
Последней пришла Шеонна. Она терпеливо ждала моего ответа и, не получив его, опустилась на пол по ту сторону двери. Через минуту в коридоре вновь раздались тяжелые шаги, и дверь содрогнулась в очередной раз, когда Шейн присоединился к сестре.
– Прости, я не хотел тебя напугать, – виновато произнес он.
– Ты дурак, Шейн, – недовольно буркнула Шеонна.
– Знаю.
Повисло молчание, лишь изредка нарушаемое моими тихими всхлипами.
«Довольно слез», – услышала я мурчащий голос Эспера.
Он мягко коснулся моего разума. Меня окутали спокойствие и умиротворение, от слез остались лишь подсыхающие соленые дорожки на щеках. Я вытерла их рукавом и поднялась на ноги. Теперь, когда эмоции утихли, я могла с холодной рассудительностью обдумать события уходящего дня – начиная от кражи моего кулона и заканчивая ссорой в гостиной.
В памяти возник Шейн и дрожащее перед моим лицом пламя свечи. Это видение быстро сменилось другим, более ранним.
На второй день моего пребывания в этом доме, когда я лежала в кровати, уткнувшись в подушку, промокшую от слез, в мою комнату постучал господин Омьен. Пламя свечи, которую он нес в руке, грубыми тенями очерчивало его плечи и лицо в полумраке комнаты.
– Я хотел узнать, в порядке ли ты, – заботливо произнес господин Омьен, присаживаясь на край постели. – Но я глупец, если считаю, что человек, лишившийся дома, действительно может быть в порядке.
Он положил тяжелую ладонь мне на плечо и поднял свечу, освещая мое заплаканное лицо.
– Но я обещаю, что помогу тебе вернуться домой.
«Ты собирался рассказать нам об этом?» – голос Шейна зазвенел в моей голове.
Что они видели в моих глазах при свете огня?
Я подошла к комоду и достала из ящика огарок свечи – той самой, которую господин Омьен оставил на прикроватном столике, прежде чем покинуть мою комнату. Я повертелась на месте, не зная, от чего зажечь пламя, и… оцепенела от ужаса, встретившись взглядом с человеком в зеркале.
Свеча выскользнула из ослабевших пальцев.
Мой самый страшный кошмар сбылся.
Зеркальную поверхность заволокла тьма, и из нее на меня смотрел Призрак, озаренный холодным светом, казалось, не принадлежавшим этому миру. Человек выглядел безжизненно: тонкая мертвенно-бледная кожа, острые скулы, болезненно впалые щеки, белоснежные волосы, спадающие до плеч. Правый глаз практически сливался по цвету с волосами, а левый сиял ярко-зеленым пятном – будто художник, создавший этого человека, случайно разлил краску на еще не завершенную картину.
Я хотела позвать на помощь, но крик застрял в горле, а ноги приросли к полу, не позволяя двинуться. В душе кипел страх, разрывая сердце на части, и Эспер не мог его унять: все его силы уходили на то, чтобы удерживать меня на месте. Зверем овладело любопытство. Тамиру следил за Призраком моими глазами, в то время как незваный гость в отражении неотрывно наблюдал за мной.
Он оставался непроницаемо безучастным – губы сжались в тонкую линию. Но внезапно в зеркале поверх его лица появилось еще одно, едва различимое. Очертания дрожали, будто подернутые рябью, но я отчетливо видела оскал безумной улыбки и горящие голодом глаза.
Комната закружилась.
Эспер наконец ослабил хватку. Вернув контроль над телом, я тут же схватила с тумбочки пустую вазу и бросила ее в зеркало. Десятки осколков, каждый из которых отражал лишь уютное убранство моей спальни – и никакой тьмы и призраков, – рассыпались по полу.
Дверь в комнату резко распахнулась, и на пороге возникли испуганные Шейн и Шеонна.
Глава 7
Тусклый свет Слезы Эрии, оставленной на широкой каминной полке, едва достигал середины комнаты. Желтоватым ореолом он очерчивал плечи Шейна, сидевшего в кресле. Кутаясь в теплый плед и погрузившись в мягкий полумрак, который скрывал мою дрожь, я расположилась напротив на широком диване.
Бурча себе под нос, Шеонна упорно возилась со спичками. В ее руках пламя вело себя возбужденно: головки неожиданно вспыхивали еще до того, как касались шершавой поверхности на боковой стороне коробка, и пламя, не успев зажечь фитиль свечи, так же неожиданно гасло – или же, наоборот, разгоралось так ярко, что спичка обугливалась за считаные секунды, обжигая пальцы.
Шейн не вмешивался, терпеливо наблюдая за сестрой.
Когда ей наконец удалось зажечь свечу, огонек, недовольно взвившись, будто пытаясь освободиться от сдерживавшего его фитилька, опалил рыжую прядь. Подруга медленно выдохнула – и взволнованный огонек тоже постепенно успокоился и теперь слабо дрожал на макушке свечи. Шеонна подняла ее на уровень наших глаз, и я изумленно ахнула.
Желтый свет пламени окрасил карие глаза подруги в золото, будто они сияли изнутри, и по краю радужки, подобно крошечным звездам, поплыли яркие искорки.
На губах Шеонны расцвела улыбка.
– А твои глаза сияют, словно изумруд! – восхищенно произнесла она.
Я почувствовала леденящее прикосновение страха. Значит, вот что видели Шейн и господин Омьен – тот же потусторонний свет, что горел в глазах Шеонны.
Она задула свечу, и призрачное золотое сияние погасло. Нас вновь окутал полумрак.
– Ты и я – Дети Зверя, – пояснила подруга, гордо подняв голову.
– Сомнительный повод для радости, – хмуро осадил ее брат.
– Шейн, ты опять начинаешь? – заворчала Шеонна.
Он подался вперед, уперся локтями в колени и примирительно произнес:
– Я не хотел вас обидеть. Но Алесса должна знать, что все это очень серьезно и опасно – как для нее, так и для окружающих. Вспомни, что было, когда Сила пробудилась в тебе. Мне неприятно это признавать, но лишь благодаря Коллегии горожане не забили тебя камнями и не вздернули всех нас у ног Велоры. А после того, что случилось сегодня, в городе снова могут начаться волнения. Люди уже шепчутся о появлении Дитя Зверя. Как думаешь, насколько быстро Коллегия соотнесет это происшествие с появлением Странника и начнет задавать Артуру вопросы?
Голова шла кругом. Столкновение с грабителями, ожившая Стихия, новообретенная Связь с тамиру, Призрак в зеркале, а теперь еще и это. Сегодняшние события казались чем-то нереальным.
– Ничего не понимаю, – призналась я. – Что значит «Дитя Зверя»?
Шейн устало потер пальцами глаза, готовясь пуститься в долгие объяснения, но Шеонна выпалила:
– Мы дети, рожденные от двух миров. – Она широко улыбнулась. – Моя мама родилась здесь, в Гехейне, а отец был родом из Коэты.
Я недоуменно нахмурилась и перевела вопросительный взгляд на Шейна.
– Союзы между людьми из разных миров для нас уже редкость, но они все же случаются, – пояснил Шейн. – Иногда Странники надолго задерживаются в наших землях и пускают корни. Хранители Дверей, конечно, приглядывают за ними и любыми способами пытаются предотвратить появление потомства – и все потому, что смешанная кровь непредсказуема. В одних мирах она вовсе себя не проявляет, в других открывает в детях неизведанные таланты, а здесь, в Гехейне… – Шейн запнулся, подбирая слова. – Впервые наш мир столкнулся с Силой полукровок несколько сотен лет назад, когда она нашла выход в мальчике из Акхэлла. Небольшое рыболовное судно затерялось в водах Беспокойного моря, и однажды утром волны прибили к берегам Акхэлла обломки и тела моряков. Увидев среди них своего отца, ребенок взвыл от отчаяния – и его горе открыло путь Стихии. На боль ребенка откликнулось само море. Поднявшаяся волна смела несколько улиц, унеся на морское дно десятки жизней. Испуганные горожане убили мальчика, посчитав его чудовищем – Зверем. С тех пор в Гехейне верят, что все, в ком течет кровь двух миров, – Дети Зверя. – Шейн перехватил мой напряженный взгляд и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку кресла.
– Дети Зверя – проводники первородного облика Силы.
– Как это? – не поняла я.
– Представь, что внутри каждого из нас есть некая дверь, – Шейн приложил руку к груди, словно обозначая место той самой незримой двери, – за которой таится Источник Силы. Но открыть эту дверь не так-то просто. Люди десятилетиями подбирают ключи, пытаясь приоткрыть ее хоть на дюйм, чтобы зачерпнуть Силу. Когда-то очень давно, когда боги еще были с нами, существовал особенный ключ – язык Ольма, благодаря которому люди без труда открывали путь к Источнику и вершили невероятные чудеса. Сейчас у нас остались лишь крупицы прежних знаний и Слезы, которые помогают накапливать и использовать с трудом добытую Силу. И каждому следующему поколению все сложнее прикоснуться к Источнику. Но вы с Шеонной, – Шейн указал на меня пальцем, – другие. Ваши двери не имеют замков и распахиваются от мельчайшего сквозняка, коим являются ваши эмоции. Стоит вам испугаться или разозлиться – и первородная Сила использует вас, чтобы проникнуть в этот мир. Как ты уже заметила, Шеонна не может сдерживать огонь, а ты… землю.