Доктор перевел взгляд с меня на Шейна и неуверенно кивнул. Мое сердце сжалось: при дневном свете этот человек казался еще более хрупким, напоминая иссохший труп. Он потер ушибленное плечо и поплелся обратно в свой подвальчик, бормоча:
– Она с вами, хорошо… хорошо.
Все еще держа меня за плечи и не давая убежать, Шейн окинул меня задумчивым взглядом. В его губах была зажата еще не зажженная сигарета.
– Ты куришь? – удивленно выпалила я первое, что пришло в голову.
– А ты шпионишь? – нахмурившись, парировал Шейн. В его голосе не было угрозы, но мое сердце неистово колотилось от страха, кровь прилила к щекам. Я виновато посмотрела себе под ноги.
– Нет, я…
– Неважно, – резко оборвал Шейн, отпустил меня и, развернувшись, направился вглубь парка. Я, как провинившийся ребенок, поплелась следом. Его сдержанность внушала больший страх, чем если бы он просто на меня накричал.
В полной тишине мы дошли до маленькой площади, в центре которой журчал круглый фонтан. На его бортике отдыхала шумная компания студентов. После тишины сада казалось, что оживленная площадка гудит оглушающе громко.
– Алесса, – обратился ко мне Шейн, остановившись. – Скажи только одно. Ты знала, что камень проклят?
– Я ничего о нем не знаю, – честно призналась я и тихо добавила: – и о себе тоже.
Шейн понимающе кивнул. После чего развернулся и пошел прочь, оставив меня на развилке садовых троп.
Шеонну я встретила в холле Академии. Не обнаружив меня в малом читальном зале, зарывшуюся среди стопок неподъемных фолиантов, она пробежала не один круг по запутанным коридорам. Увидев меня у лестницы, подруга возмущенно всплеснула руками, но не сдержала радостной улыбки.
Несмотря на то что прошлая наша прогулка обернулась катастрофой, приведшей, как я теперь знала, к смерти воришек, мы не спешили возвращаться домой. В кондитерской, распространявшей сладкие ароматы крема и корицы на всю улицу, Шеонна купила коробку шоколадных конфет и два леденца на палочке в форме пузатых альмов. И мы наслаждались сладостями, забравшись на крышу одного из домов, – подруге было известно множество тайных лазеек.
Вечером, когда я уже готовилась ко сну, Эспер протиснулся в окно, впустив в комнату промозглый ветер. Небо затянули свинцовые тучи, скрыв звезды, и мелкие капли дождя заскользили по стеклу. Отряхнувшись, тамиру покружился на одеяле и свернулся клубочком, уткнувшись носом в пушистый хвост. Он ни словом не обмолвился о событиях дня, не упомянул Ария – и вообще вел себя так, будто не произошло ничего необычного и стоящего внимания. Хотя я сама приняла решение не лезть в его голову, не требовать ответов, пока зверь не будет готов, – я умела долго ждать – меня кольнула обида. С каждым днем наши разумы сливались все сильнее, и мы уже не мыслили своих жизней отдельно друг от друга, но Эспер продолжал упорно хранить старые секреты и плодить новые. Я чувствовала себя так, будто меня выставили за порог нашего общего дома в зимнюю стужу, не желая пускать к теплому очагу.
Но я не могла обижаться на тамиру слишком долго: он вновь отнял мое раздражение, совершенно опустошив меня и сделав неестественно спокойной.
Сон подбирался ко мне словно осторожный зверь – опасливо и неохотно. Я ворочалась на кровати и, когда наконец-то погрузилась в блаженную тьму, тут же проснулась от приглушенных сердитых голосов, доносившихся из кабинета господина Омьена. Эспера в спальне не оказалось, и я боязливо выглянула в коридор.
Шеонна стояла, прильнув ухом к двери отцовского кабинета. Увидев меня, она приложила палец к губам и поманила кивком головы, приглашая присоединиться. Лицо подруги озаряла плутовская улыбка. Повинуясь любопытству, я подошла ближе и прислушалась.
Эспер находился где-то неподалеку. Я мысленно потянулась к тамиру – и он радушно распахнул свой разум. Сначала я ощутила прикосновение холодного ветра на мокрой кошачьей шкуре и содрогнулась, будто сама стояла под дождем, а после увидела сквозь густую листву яблони окно в кабинет господина Омьена.
Шейн навис над отцовским столом, недовольно скрестив руки. Я встала рядом с Шеонной.
– Каких ответов ты ждешь от меня, Шейн? – хмуро произнес господин Омьен, воззрившись поверх недочитанного письма.
– Воры – твоих рук дело? – прямо спросил Шейн, не сводя с отца пытливого взгляда. – Чего ты добивался? Хотел похитить кристалл, испытать его Силу или истощить заключенное в нем проклятие, пожертвовав несчастными детьми?
Господин Омьен поднял на сына удивленный взгляд.
– Я видел, что сотворили проклятая Слеза и Сила Зверя. Мальчишки мертвы – и теперь никто не узнает, кто заплатил им, чтобы они напали на Алессу и Шеонну. Как удачно, не правда ли, отец?
– Я не имею к этому никакого отношения, – спокойно отрезал господин Омьен и как ни в чем не бывало уткнулся в бумаги, разложенные на столе. Но спустя мгновение он вдруг резко вскочил и хлопнул кулаком по столу. – Знай свое место, Шейн! Если ты еще раз попытаешься влезть в мою голову, я вышвырну тебя из дома.
Шейн выдержал испепеляющий взор отца.
– И лишишь себя шанса использовать мою Древнюю Кровь, чтобы однажды заключить брак с дочерью из какой-нибудь правящей семьи?
Господин Омьен с минуту прожигал сына взглядом, а после, будто обессилев, рухнул в кресло. Запустил руку в карман домашнего халата, выудил белоснежный платок и протянул его Шейну. Парень молча принял его и приложил к носу, останавливая выступившую кровь.
Господин Омьен спокойно продолжил:
– Если бы мне нужен был кристалл, я бы отнял его в первый же день, а не посылал карманников на верную гибель. Я давно изучил этот камень и узнал все, что хотел, а именно что я не смогу овладеть его Силой. Но не прочь узнать, откуда он появился.
– Вот почему ты позволил Алессе остаться в нашем доме. Держишь ее как живую приманку, – процедил Шейн, комкая в руке окропленный кровью платок.
– Ты имеешь что-то против ее общества? – устало усмехнулся господин Омьен. – Наслаждайся.
– Пока могу? – раздраженно уточнил Шейн. Он вновь склонился к отцовскому столу и упер руки в столешницу. – Ты злился на своего отца, ненавидел его за одержимость древними письменами Ольма, потому что его изыскания и эксперименты угрожали безопасности всей семьи. А теперь поступаешь как он – уже с нами.
– Мой отец был безрассуден, когда играл с древним языком, сплетая его Силу с Силой Слез. Даже смерть моей матери не стала ему уроком, – спокойно ответил господин Омьен. – Мне было за что его ненавидеть.
– А кто из нас должен умереть, чтобы это стало уроком тебе, отец? – Господин Омьен посмотрел на сына с удивлением. Шейн продолжал: – Вчера это были обычные воры, может, случайные, а может, кем-то подосланные, но кто будет завтра? Ты действительно готов рисковать нашими жизнями?
– А что ты мне предлагаешь? Отнять у Алессы камень и уничтожить его? Так попробуй сделать это! Кристалл не проклят, но будет защищаться – и расправится с тобой точно так же, как с теми мальчишками. Или ты хочешь выставить девчонку за порог? Хочешь, чтобы она скиталась по улицам и рано или поздно попала в лапы Коллегии, а эти вороны разодрали ее разум своими когтями?
Шейн, будто ужаленный безжалостным тоном и пронзительным взглядом отца, отпрянул. На лице парня отразились недоумение и растерянность.
– Вот видишь, – печально усмехнулся господин Омьен. – Не лезь в мои дела, Шейн. Присматривай за девчонкой, если так беспокоишься, а я уж позабочусь о безопасности нашей семьи.
Шейн сжал челюсти. Некоторое время он прожигал отца взглядом, а после развернулся и направился к выходу. Я испуганно нащупала руку Шеонны и потянула подругу в сторону. Я все еще смотрела на мир глазами Эспера, поэтому оступилась, запутавшись в собственных ногах, и упала на колени. Шеонна помогла мне подняться. Собственное зрение понемногу возвращалось.
Шейн вышел из кабинета, раздраженно хлопнув дверью, и замер, заметив нас с Шеонной. Мы стояли посреди коридора, вцепившись друг в друга, и испуганно смотрели на него. Он окинул нас уставшим взглядом и, ничего не сказав, направился в свою комнату.
Глава 10
Меня разбудил глухой удар: рыжий кот скатился на дощатый пол. Я испуганно подскочила. От резкого пробуждения помутнело в глазах, сердце лихорадочно забилось в груди. Я огляделась, не понимая, что произошло. Тамиру стремительно шмыгнул под кровать за секунду до того, как открылась дверь.
– Хватит спать!
Шеонна влетела в спальню, обмотанная ярким светло-голубым шелком. Я не успела опомниться, как подруга уже раздвинула тяжелые шторы – и яркий свет затопил комнату, больно резанув по глазам. Возмущенно застонав, я зажмурилась, вовремя одернув себя, чтобы не прикрыть лицо обнаженной ладонью. Вместо этого я плотно сжала кулаки и спрятала руки под одеяло.
С первого этажа донесся сердитый голос Эльи:
– Шеонна, я велела тебе стоять и не двигаться! Где ты?
Подруга прыснула и одарила меня широкой улыбкой.
– Собирайся живее, сегодня отличный день!
Она театральным жестом перекинула длинный конец отреза через плечо, сделав из него тогу, и выскочила из комнаты.
Я протерла заспанные глаза и огляделась, задержавшись на окне – с той стороны стекла на меня смотрели альмы, недоуменно прижимая ушки. Солнце уже высоко поднялось над городом, близился полдень, но оконные створки все еще оставались запертыми, – после ночной грозы по улице гулял прохладный ветер, и зачарованная Слеза не пускала его в дом. Птицы были возмущены.
– Что с Шеонной сегодня такое? – с негодованием пробормотала я, откинувшись обратно на подушку.
Под кроватью Эспер заскрежетал когтями о половицы, лениво потягиваясь.
«Не только с ней, – отозвался он. – Боюсь, что в таком состоянии сейчас пребывает половина города. Через несколько дней обе столицы, Эллор и Лаарэн, будут отмечать День Единения. А это означает суетливую подготовку к празднику, встречу гостей с севера, приезд торговцев, артистов и бардов, а также многочисленные выступления и карнавалы. В общем, ничего интересного: лишь еще больше людей и шума на улицах».