Подруга недовольно фыркнула, но больше не стала беспокоить отца. Он допил свой остывший кофе и покинул дом. Мне еще не доводилось видеть господина Омьена таким отстраненным и рассеянным – уходя, мужчина даже не сменил вчерашнюю измятую рубашку.
Через некоторое время засобиралась Шеонна. Сидя на нижней ступеньке лестницы, я наблюдала, как она затягивает шнурки тяжелых ботинок.
– Снова в лес? – лениво поинтересовалась я.
– Я иду в Академию, как велит папочка, – ответила подруга, хитро улыбнувшись.
– В такой обуви? – Я недоверчиво сощурилась. – А еще под юбкой на тебе надеты штаны.
Шеонна театрально уперла руки в бока и окинула меня строгим, чуть насмешливым взглядом.
– Негоже дамам под юбки заглядывать, – упрекнула она, но в голосе послышалось веселье.
– Тогда не задирай свои юбки так высоко, – парировала я. – Так куда ты идешь?
Шеонна усмехнулась, но ответила уже чуть серьезнее:
– Художник в этой газетенке имеет склонность преувеличивать, поэтому я хочу своими глазами посмотреть на то, что вчера произошло. Отец не выпустил меня из дома, когда узнал о случившемся, и снова зачаровал Слезы на дверях и окнах, чтобы я не смогла пройти.
– Видимо, он решил, что башня прекрасно догорит и без твоей помощи, – усмехнулась я.
Шеонна фыркнула.
– Очень смешно. Когда отец установит подобные печати на тебя, я посмотрю, как тебе будет весело. И-или, – с насмешкой протянула она, – он уже это сделал после твоего вчерашнего приключения. Ведь, по мнению папочки, лучший способ защитить ребенка – запереть его в клетке.
Я усмехнулась в ответ. Но веселье быстро улетучилось: лукавая улыбка, не сходившая с губ Шеонны, порождала сомнения. Поймав мой недоверчивый взгляд, подруга театрально шагнула назад, освобождая мне путь, и вытянула руку в сторону двери. Она не спускала с меня насмешливого взгляда, когда я направилась к выходу.
Распахнув входную дверь, я опасливо выставила перед собой руку. Не знаю, чего именно я боялась, но мои пальцы не встретили никакого сопротивления, лишь теплый весенний ветерок коснулся кожи. Набрав полную грудь воздуха, я смело шагнула за порог.
Шеонна вышла следом за мной, широко улыбаясь.
– Поздравляю! Ты еще не стала пленницей этого дома. И раз уж тебе так повезло, я дам совет. – Шеонна воровато осмотрелась по сторонам и, убедившись, что нас не подслушивают, склонилась к моему уху: – Беги из этого дома, пока можешь и пока отцовские секреты тебя не убили.
Ее зловещее предупреждение могло напугать до дрожи, если бы при этом в глазах подруги не резвились насмешливые искорки.
– Прекрати издеваться, – простонала я.
Шеонна весело хихикнула и положила руку мне на плечо, не переставая при этом улыбаться.
– Прости. Но если честно, я не хочу, чтобы ты убегала. Надеюсь, когда я вернусь, ты все еще будешь с нами.
С этими словами она сбежала с крыльца и засеменила к воротам.
Пока я провожала подругу взглядом, с моих губ не сходила безмятежная улыбка. За три месяца, проведенных в этом мире, мне довелось пережить странные и пугающие события, вокруг клубились и множились тайны, но я чувствовала себя счастливой. Постепенно Гехейн действительно становился мне домом, как и предрекала Шеонна. Уже трудно было представить жизнь за его пределами, и уж тем более помыслить о возвращении в Сильм к Терри, женщине, заменившей мне мать. С каждым новым днем я скучала по ней все меньше и все реже вспоминала о прошлой жизни, убедив себя, что тете будет легче без чужого ребенка на плечах.
Я присела на верхнюю ступеньку, нагретую солнцем, и мысленно потянулась к Эсперу, наблюдавшему за мной из переплетения яблоневых ветвей. В ответ тамиру ласково коснулся моего сознания, напоминая: «Я рядом».
С его возвращения прошло всего несколько часов, а для меня уже не существовало тех ужасных дней, проведенных в агонии, наедине с мучительной болью и кошмарами. Они стерлись из памяти, забылись, как тревожный сон, но я все еще боялась обнаружить пустоту на месте зверя, потянувшись к нему.
С порога донесся тихий шорох. Элья, перекинув через плечо легкую тряпичную сумку, прикрыла за собой входную дверь. Я поднялась навстречу женщине.
– Мне нужно сходить на рынок, – сообщила служанка в ответ на мой вопросительный взгляд. – За последние несколько дней я израсходовала почти все запасы трав. Ты не подумай, я не жалуюсь и рада, что ты хорошо себя чувствуешь. Но я должна быть готова к новому непредвиденному случаю. – Она улыбнулась, заботливо пригладив мои волосы. – Раньше заживляющую амбуру изводила только Шеонна, а теперь у меня таких отчаянных искателей приключений двое.
– Я могу сходить, – порывисто предложила я.
Меня терзала вина за бессонные ночи, которые Элье пришлось провести у моей кровати. И эта скромная помощь могла стать маленьким шагом на пути искупления.
– Я не потеряюсь, – с улыбкой добавила я.
Элья внимательно разглядывала меня, раздумывая над предложением.
– Хорошо, – наконец сдалась она. – Но в этот раз, пожалуйста, вернись домой раньше полуночи.
– Иначе моя карета превратится в тыкву? – весело усмехнулась я.
Элья непонимающе нахмурилась.
– Когда вернусь, расскажу вам эту сказку, – пообещала я, принимая из рук служанки сумку и клочок бумаги со списком трав.
Вчерашний взрыв в тюрьме не омрачил предпраздничного настроения горожан. Люди готовились к Дню Единения еще энергичнее, словно заливистым смехом и лихими плясками на ярмарке они пытались вытеснить мрачные мысли о прошлой ночи. Но, пока я пробиралась сквозь толпу, до меня то и дело доносились едва различимые шепотки, предположения и приукрашенные сплетни.
Эспер следовал за мной, мастерски скрываясь от людских взглядов: прыгал по крышам, прятался в тени проулков и в густой листве деревьев. Я ощущала легкий ветерок, путающийся в его шерсти, чувствовала, как кошачьи лапы скользят по черепице, вдыхала аромат теплого хлеба из пекарни, над которой он пробегал. Единение наших разумов наполняло меня умиротворением.
«Не задерживайся на улице слишком долго, – донеслось до меня предупреждение зверя, и одновременно с этим я ощутила его настороженность. – За эти дни тамиру в городе стало еще больше, и мне это не нравится».
«Почему?»
Я огляделась по сторонам, всматриваясь в лица прохожих и в тьму узких закоулков, но у меня не было острого звериного зрения и нюха, как у Эспера, позволяющего ему вычислять своих сородичей в огромном городе.
«Связанный с тамиру человек пахнет иначе, чем остальные, – пояснил Эспер, – и сейчас твой запах может привлечь ненужное внимание».
«Чье?» – я непонимающе нахмурилась.
«Охотников, – ответил зверь, и по моей спине пробежал неприятный холодок. – В последние годы все больше тамиру противятся воле Короля, сбегают из Чащи, скрываются в горах и городах. Но это всего лишь иллюзия свободы. Дархэльм слишком мал – и рано или поздно Охотники Короля находят беглецов».
«Что случится, если они найдут тебя и Ария?» – я задала вопрос, ответ на который знала уже давно, но боялась услышать. При мысли об этом грудь сдавливало, лишая меня воздуха. Но внезапно нахлынувший страх мгновенно улетучился, отнятый Эспером.
«Если они найдут моего брата, то, как и любого другого беглеца, просто вернут в Чащу, где Король вновь подавит его волю. А меня… Меня они попытаются убить, – подтвердил мои опасения тамиру, но тут же поспешил успокоить: – Не бойся. Мои когти гораздо острее, чем у любого из Охотников. Мы с тобой в безопасности, пока сам Король не войдет в город, а этого он не сделает никогда».
Понурив голову, я пнула камешек, попавший под ботинок.
Я очень хотела верить Эсперу.
Внезапно мои ноги отяжелели, будто налились свинцом, и я приросла к месту. Я едва не упала, но успела ухватиться за кованые перила.
«Ты пришла», – как ни в чем не бывало сообщил тамиру.
Удивленно вскинув голову, я увидела деревянную вывеску, покачивающуюся над ступеньками аптекарской лавки.
От дурманящего запаха сушеных трав, хранящихся в плетеных корзинках, кружилась голова. Выстояв изнурительную очередь, я сгребла в сумку холщовые мешочки, купленные по списку Эльи, и с облегчением выскочила из аптеки. Свежий воздух тут же наполнил легкие, возвращая силы и ясность мысли.
Сбежав по лестнице, я влилась в пеструю толпу. Праздник должен был состояться завтра, но уже сейчас многие облачились в яркие, пышные костюмы и разгуливали в них по городу, поднимая горожанам настроение. От буйства красок и заливистых трелей музыкантов, доносящихся с соседней улицы, меня тоже охватила пьянящая радость.
Я чувствовала, с каким удовольствием Эспер разделяет мои эмоции, как он наслаждается окутавшим меня счастьем – словно нежится в первых лучах солнца, которое уже многие годы не грело землю, на которой он стоял.
«Кажется, мои недавние слова не достигли твоих ушей, – внезапно упрекнул меня тамиру. – Ты все еще невнимательна к окружающим».
На мгновение мощеная дорога расплылась перед глазами, и вместо нее я увидела залитые солнцем крыши домов, широкую оживленную улицу, беззаботно бредущую русую девушку и человека, следующего за ней на расстоянии. Но даже это видение, посланное Эспером, не смогло омрачить моего настроения: я узнала преследователя.
Весело усмехнувшись, я прибавила шаг.
«Ну что за ребячество!» – возмутился тамиру.
Он перепрыгнул на соседнюю крышу – я почувствовала, как напряглись мышцы перед прыжком, – мягко приземлился на черепицу и помчался вперед, указывая мне дорогу. С земли мне не было видно рыжего кота, но его сознание вело меня, словно блуждающий в ночи огонек.
Свернув на ближайшем перекрестке, я едва не столкнулась с тучным мужчиной, который толкал перед собой телегу, нагруженную тяжелыми мешками. Я ловко отпрыгнула с его пути и перебежала на другую сторону улицы, направляясь к белой двери, на которую указал Эспер, – пекарня имела сквозной проход. Пожилой мужчина в высоком черном цилиндре недовольно выругался, когда я проскочила перед ним в приоткрытую дверь. Не обращая внимания на его возмущения, я помчалась к противоположной стене – второй выход из пекарни вывел меня на маленькую прямоугольную площадь, в центре которой журчал белокаменный фонтан. Нырнув вбок, я притаилась за открывшейся дверью.