Разум Эспера мягко обволакивал мое сознание, напоминая, что тамиру рядом и всегда готов оградить от тревожных воспоминаний – стоит лишь попросить. Я чувствовала, как зверь сердится на брата и самого себя за то, что прислушался к его словам и позволил мне вновь испытать боль.
– Однажды она станет сильнее и научится жить в этом мире, – тихо произнес Арий.
Он печально улыбнулся и, не проронив больше ни слова, поднялся на ноги и покинул комнату.
– Вы даже не попросите нас держать все в тайне? – донесся из коридора его насмешливый вопрос.
– Я был бы вам благодарен за подобное одолжение, – сдержанно ответил господин Омьен.
Входная дверь хлопнула, и в тот же момент в гостиную проскользнула Элья. Одной рукой она прижимала к боку поднос с чайничком и чашкой, в другой тихо звякнула связка ключей. Женщина провернула один из них в замке. С той стороны на ручку опустилась тяжелая ладонь.
– Элья! – за дверью раздался сердитый бас господина Омьена.
– Не сейчас. Вы поговорите с Алессой позже, – любезно ответила служанка и едва слышно добавила: – Когда ты остынешь.
Женщина водрузила поднос на кофейный столик и наполнила чашку горячим отваром. От него исходил приторно-сладкий запах меда, сквозь который пробивались горькие травяные нотки.
– Ваши травы! – вспомнила я, подняв на женщину заплаканные глаза.
Я потянулась к сумке, лежавшей на полу у столика, и вытряхнула все ее содержимое. Из-за слез, застывших в глазах, я едва различала холщовые мешочки, которые рассыпались по дивану.
– Но, кажется, я потеряла ваш список.
Дрожащими пальцами я перебирала выпавшие из сумки пожелтевшие листы. Записка была где-то среди них, но я не могла ее разглядеть: мысли витали где-то далеко, разлетаясь словно испуганные птицы, когда я пыталась сосредоточиться.
Не выдержав, Элья накрыла мои руки своей теплой ладонью.
– Хватит, Алесса, – успокаивающе произнесла она. – Он мне не нужен.
Я подняла на женщину взгляд, полный мольбы.
Он нужен был мне.
Этот жалкий клочок бумаги, усеянный витиеватыми буквами, сейчас казался для меня самой важной вещью на свете. Мысли о нем и его безрезультатный поиск удерживали меня на краю, не позволяя вновь рухнуть в пучину тревожных воспоминаний.
– Все хорошо, – мягко улыбнулась Элья. – Тебе нужно отдохнуть.
Она протянула мне чашку. Я послушно выпила горькую настойку мелкими глотками, служанка собрала с дивана холщовые мешочки и взбила подушку.
Травы подействовали почти мгновенно.
Засыпая, я видела, как Элья подняла рассыпанные мною листы – те самые, на которых кружевным почерком Боркаса Золоторукого была рассказана древняя легенда. Мое сердце кольнуло при мысли о том далеком прошлом, когда тамиру и люди жили в мире и землю не окропляла звериная кровь.
Служанка пробежалась взглядом по рукописи, и ее губы тронула тень болезненной улыбки. Или мне это показалось? Я уже не осознавала, где заканчивается реальность и начинается окутавший меня сон.
«Не дай Ищейке прикоснуться!»
Я вздрогнула, словно от острого тычка под ребра, и распахнула глаза ровно в тот момент, когда Шейн легким движением откинул прядь с моего лба.
– Прости, не хотел тебя напугать, – полушепотом извинился Шейн, убирая руку.
«Конечно, не хотел. Твое пробуждение вряд ли вообще входило в его планы, – зарычал Эспер, я буквально ощущала, как он скалит острые кошачьи клыки. – Уверен: он думал, что снотворные травы еще действуют и ты не помешаешь ему влезть в твою голову».
Тамиру наблюдал за окнами гостиной, растянувшись на широкой ветке под защитой пышной листвы. Ночь уже окутала сад непроглядной черной вуалью, а на небе среди россыпи звезд повис серебряный диск луны.
«Ты не можешь быть в этом уверен».
Я села, подобрав под себя ноги, и Шейн занял освободившееся место. Стараясь заглушить ворчание тамиру, я спросила:
– Что ты здесь делаешь?
Приглушенный желтоватый свет, исходивший от Слезы Эрии на кофейном столике, наполнял комнату кривыми тенями и, касаясь лица Шейна, подчеркивал его шрамы и темные круги под глазами. Когда он спал в последний раз?
– Хотел проведать тебя, – признался он, не сводя с меня внимательного, изучающего взгляда. – Расскажешь, что произошло?
Его голос звучал непривычно мягко, вселяя спокойствие, но я все равно ощущала тревогу. Отчего-то мне не верилось в его заботу.
Влиял ли на меня Эспер, или же я действительно слышала притворство в голосе Шейна?
И что именно он хотел от меня услышать? Я была уверена: он уже давно побывал на месте линчевания тамиру и даже встретился с семьей несчастной девочки. Шейн прекрасно знал ответ на свой вопрос – так зачем же он его задавал?
– Люди убили тамиру, – хрипло выдавила я.
– Ты сама сорвала браслет?
– Да, – на удивление ложь далась мне очень легко. – Зверь не был ни в чем виноват.
– И поэтому ты решила покалечить с десяток горожан, чтобы попытаться его спасти, – резко заключил Шейн, отбросив притворную доброжелательность. Мне показалось, будто рухнула каменная плотина и меня обдало волной сокрушительного холода.
Я уязвленно отвела взгляд, прикусив губу. Шейн глубоко вдохнул, успокаиваясь, потер пальцами уставшие глаза – жест его приемного отца – и уже мягче произнес:
– Пойми, Алесса, тамиру – это не милые зверята, которые обитали в твоем Сильме. Здесь, в Гехейне, в шкурах домашних кошек и лесных зверей скрываются кровожадные монстры, издавна питающиеся человеческой кровью – и даже душами.
Эспер фыркнул. Злость, кипящая в душе зверя, мешала мне сосредоточиться на своих собственных эмоциях.
– Это всего лишь сказки, – запротестовала я.
– Сказки, – устало хмыкнув, передразнил Шейн. – Единственная сказка, в которую нам не стоило верить, – что наша кровь губительна для тамиру. Сегодня я увидел человека, создавшего кровную Связь с этим монстром, – маленькую девочку, отдавшую душу зверю в обмен на зрение.
– Но ведь тамиру не причинил ей вреда, – настаивала я.
Шейн ничего не ответил. Тяжело вздохнув, он отвел взгляд и уставился в черную пасть камина.
– Почему ты так ненавидишь их и даже не пытаешься узнать, какие они на самом деле? – я робко нарушила повисшую тишину.
– К сожалению, я знаю их слишком хорошо. – От его слов по моей коже пробежали морозные мурашки.
Парень вновь замолчал, задумчиво нахмурившись. Он будто бы избегал встречаться со мной взглядом. Я замерла в углу дивана, обхватив колени руками. Когда Шейн все же заговорил, его голос звучал безжизненно:
– Когда-то у меня была настоящая семья: отец, мать и сестра-близнец – Мирэйя. Их убили тамиру. Я хорошо помню ту ночь, потому что возвращаюсь в нее с каждым заходом солнца. Я помню, как голодные твари ворвались в наш дом на краю Эйнора, загнали родителей, как кроликов, и растерзали ради потехи, а сестру утащили в лес, вырвав ее из моих рук. Меня спасли соседи, а выпотрошенное тело Мирэйи нашли на следующее утро в лесу. Ей было всего девять лет, и она должна была прожить долгую счастливую жизнь…
Мое сердце сжалось – и даже раздражение Эспера стихло, уступив место сочувствию.
– Мне жаль, – прошептала я, едва шевеля губами.
Шейн мрачно взглянул на меня:
– Теперь ты понимаешь, кто эти существа на самом деле? Какими бы разумными они ни были, тамиру в первую очередь дикие звери, влекомые животными инстинктами. Ты еще мало знаешь о Гехейне, но тебе пора выбрать правильную сторону. Иначе однажды наивность и жалость к монстру могут стоить тебе жизни.
Повисла тяжелая тишина.
Шейн доверил мне, быть может, свои самые дорогие воспоминания, на что я сама не была способна. Меня переполнило чувство вины за то, что я не могла разделить его жгучую ненависть к тамиру. Эспер показал мне, что среди волков полно добросердечных существ – так же как чудовищ среди людей.
И мне хотелось, чтобы это увидел и понял весь Гейхен.
Но я не осмелилась поделиться своими мыслями. Как и все люди, Шейн был рожден с ядовитой ненавистью в крови, и трагедия, пережитая в детстве, лишь усиливала ее с каждым днем. Никакие слова не смогут пробить ту стену враждебности, которую он взращивал на протяжении тринадцати лет. И это делало Шейна очень опасным.
– Уже поздно, иди в свою комнату, – сухо произнес он, когда молчание затянулось.
Я покинула гостиную без возражений. Поднявшись в спальню, я тут же бросилась к окну и распахнула его настежь. Вместе с колючим ветерком в комнату из темноты нырнул кот. Поддавшись порыву, я подхватила его на руки и крепко прижала к груди, зарывшись носом в рыжую шерсть и вдыхая запах сырой земли. В сердце вонзились острые когти вины перед слепой девочкой: я обладала тем, чего она теперь была лишена.
Сможет ли она однажды смириться с потерей?
Мне хотелось в это верить. Но я понимала, что сегодня девочка потеряла не только тамиру, но и часть самой себя.
– Я могу забрать твою боль, – напомнил Эспер, уткнувшись носом в мою ладонь, и даже через повязку я ощутила его горячее дыхание.
– Нет, – не задумываясь отозвалась я дрожащим от слез голосом. – Арий прав: я должна это помнить.
Не знаю, как долго мы просидели на полу возле распахнутого окна. Тамиру задремал на моих коленях, прохладный ветерок давно высушил слезы на щеках. Я прислушивалась к сонному урчанию друга и наблюдала за серебряным диском луны, медленно ползущим по темному небу, – изредка его скрывали черные тучи.
Но спокойствию пришел конец, когда с первого этажа вдруг донесся шум и дом наполнился тревожным гулом чужих голосов.
Глава 15
Дверь в комнату Шеонны была открыта. Лившийся из спальни свет выхватывал из полумрака силуэт девушки, склонившейся над балюстрадой в галерее.
– Что случилось? – полушепотом спросила я, приблизившись к подруге.
Ночные гости оказались мне знакомы: этих молодых мужчин, облаченных в черную форму Ищеек Коллегии, я встретила в день, когда вспыхнула городская тюрьма. Как и в первую нашу встречу, высокий худощавый юноша невозмутимо стоял в стороне, на этот раз скучающе оглядывая холл, а рыжий что-то рассказывал, активно жестикулируя и едва не задыхаясь от волнения. Шейн слушал его с пылающим интересом в глазах, господин Омьен хмурился, скрестив на груди руки.