В поисках ответов я вновь погрузилась в воспоминания друга, которые все еще оставались открыты для меня и осуждения которых он боялся.
Тамиру забавлялся, наблюдая, как Лукреция Моорэт на протяжении нескольких дней тайно мешала отцовским ритуалам: вносила неверные правки в его расчеты, меняла зачарованные им кристаллы на пустышки. И всё ради того, чтобы удержать Странницу в Гехейне.
Вот только зачем?
Он не планировал вмешиваться и спасать несчастную гостью из Сильма вплоть до того самого дня, когда он едва не погубил ее и, поддавшись жалости, испил ее крови. Тамиру осознавал, что ему придется ее спасать, придется столкнуться с Силами, которых он еще не понимал. Он все это знал, но позволил разуму девушки нарушить спокойствие своего уютного мира. Странница оказалась не похожа на того, с кем зверю однажды пришлось делить разум: ее мысли не причиняли боли, она не пыталась подчинить себе его волю, ее тело не горело в неутихающей агонии…
Внезапно Эспер вытолкнул меня из этих воспоминаний – словно вырвал из рук священный свиток, случайно оказавшийся не в той части библиотеки, и запечатал его за сотнями замков. Я не сопротивлялась и не обижалась – эта маленькая крупица прошлого была наполнена безмерной тоской, к которой мне больше не хотелось прикасаться.
Когда с уст Лукреции Моорэт слетело имя Йору, тамиру встревожился.
Много лет назад маленький волк, брошенный старшим братом, нашел приют в чужом доме, где его оберегали надежнее, чем некогда родная семья. Тамиру чувствовал шлейф кровавой магии, который тянулся за Йору. Чужая Сила скрывала брата от сородичей, от Охотников и Короля.
Из-за нее бурый волк лишь чудом отыскал брата спустя многие годы. Но кто помог Лукреции Моорэт вычислить его за считаные дни?
Все ответы хранились на западе – там, куда устремился очередной гонец этой пронырливой девчонки. Тамиру последовал за ним – теперь он не боялся потерять брата, зная, что тот останется в городе и присмотрит за Странницей до его возвращения.
Больше суток зверь преследовал всадника до безлюдной окраины Церрета.
Ветхий, покосившийся дом на отшибе, за дверью которого скрылся гонец, доживал свои последние годы. Тамиру затаился в зарослях горького бурьяна, куда не долетали чужие голоса. Он бы мог подобраться ближе и остаться незамеченным, но испугался, что слова чужака причинят боль его разуму – даже с этого расстояния зверь ощущал ни с чем не сравнимую древнюю Силу. Она сочилась сквозь щели в оконной раме, вытекала из трещин в тонких деревянных стенах. Ее запах, доносимый порывами соленого ветра, был хорошо знаком зверю: однажды подобная Сила сгубила дорогое ему существо – раздавила ребра и испепелила детское сердце, так отчаянно мечтавшее жить. Но беловолосый человек в доме, чей профиль тамиру узнал издалека, – если бы он подобрался ближе, то разглядел бы и разноцветные глаза, серый и зеленый, – кутался в эту Силу, словно в теплую шкуру, не ощущая ее тяжести.
Внезапно шерсть тамиру встала дыбом. Ветер стих, но высокая трава вокруг продолжала роптать – она колыхалась, подобно морским волнам. На земле сгущались тени. Зверь попятился. Лапы коснулись пыльной дороги. К тому времени чернота уже затопила поле. А потом она ожила, забурлила и порвалась на неровные лоскуты, каждый из которых обрел человекоподобную форму.
Бездонные.
Сердце тамиру пропустило удар. Зверь вжался в землю, когда Тени бросились в его сторону. Но они не обратили на бурого волка никакого внимания, обтекли его, словно валун посреди реки, и стремглав унеслись на восток.
В Эллор.
Не раздумывая тамиру сорвался с места и бросился следом.
Он бежал на протяжении суток, позволяя себе лишь самые короткие передышки, задыхался от жара, терзавшего легкие, не чувствовал от усталости собственных лап, но Теней больше не было видно на горизонте.
Вскоре на фоне ночного неба зверь разглядел всполохи огня над разрушенной тюрьмой. Столп черного дыма скрыл звезды. Неожиданно тамиру вылетел на просторную прогалину прямо перед людьми, устроившими привал у поваленного мшистого дерева.
Увидев исполинского волка, мужчина в рваных лохмотьях и со спутанной вшивой бородой не раздумывая бросился на него, размахивая перед собой рапирой. Зверь ловко увернулся и одним ударом могучей лапы отбросил нападавшего. Мужчина врезался спиной в широкий ствол дуба и затих, осев на землю. Девушка, прячущаяся за поваленным деревом, взвизгнула. Тамиру оскалился – и внезапно к нему пришло узнавание.
Лукреция Моорэт.
Удача благоволила зверю.
Он прыгнул вперед, сбил девушку с ног и тяжелой лапой пригвоздил к земле. Острые зубы клацнули перед ее испуганным лицом, острый клык поддел кружевную повязку и рванул, обнажая скрытое под ней прошлое – пустую глазницу, затянутую темной морщинистой кожей. Такова была цена за свободу от Древней Крови. Чтобы выжечь ее из собственного тела, Лукреция Моорэт заплатила глазом, жизнью нескольких служанок и репутацией отца, который взял на себя вину за ее поступки. И все ради того, чтобы быть с человеком, лежащим неподалеку.
Под острыми звериными когтями, которые царапали кожу сквозь рубашку, девушка рассказала все: о том, как ее нашли шинда, как предложили помощь в освобождении Маркуса Лэнна и защиту от взора Видящей матери в обмен на информацию о любом Страннике, которого отыщет Артур Моорэт. А потом шинда раскрыли Лукреции имя тамиру, поселившегося в ее доме, – маленький дар, который мог указать Королю дорогу к Йору.
Но даже перед лицом опасности, буквально нависшей над ней, Лукреция Моорэт не раскаивалась в содеянном. Из-за нее Странница оказалась в опасности, а при взрыве тюрьмы погибли десятки людей. Вместо того чтобы молить зверя о прощении, Лукреция бранилась и сыпала угрозами, обещая, что раскроет правду о Йору, когда обретет свободу.
Тамиру глухо зарычал, и, словно копья, в грудь и шею девушки вонзились острые когти. Она издала хриплый булькающий вскрик и затихла под лапой зверя.
Вздрогнув, я с трудом сдержала крик, когда взгляд Лукреции безжизненно застыл.
«Она заслужила это, – прорычал Эспер. – Она продала твою душу опасным тварям и хотела продать моего брата».
– Почему ты так в этом уверен? – с подозрением бросил Шейн.
Я подняла на него непонимающий взгляд, с трудом соображая, что с того момента, как стих голос тамиру, едва ли прошла пара секунд, но я успела прожить несколько дней в дикой спешке за гонцом и Тенями.
– Наблюдательность у меня в крови, – спокойно повторил тамиру недавние слова брата. Арий весело прыснул.
Меж бровей Шейна пролегла хмурая морщинка.
– Раз ты такой наблюдательный, может, знаешь, где нам искать сбежавшую Лу?
Эспер не спешил отвечать.
– Сбежала, как и планировала, приняв помощь чудовищ, – мой голос прозвучал слишком резко и бесстрастно.
В этот самый момент я поняла, что не осуждаю тамиру за содеянное. Мне не было жаль Лукрецию, как и ей не было жаль меня, когда она заключала сделку с шинда.
– Почему ты не рассказала нам раньше? – вспылил Шейн.
– Потому что я ничего не знала, – огрызнулась я, не выдержав его гневного взгляда.
– Или не хотела знать! Ты жила в нашем доме, принимала нашу заботу, ела с нами за одним столом и все равно посмела приютить под нашей крышей зверя, даже не поинтересовавшись, какие опасные тайны он хранит. Ты хорошо поглумилась за нашими спинами? – Парень перевел пылающий взгляд на Эспера. – А ты, небось, наслаждался и ждал, когда в дом явятся убийцы и во сне перережут нам глотки? Но вот только, к твоему несчастью, мы все еще живы!
Шейн вскочил на ноги. Его рука метнулась к кобуре на поясе, но пальцы словили пустоту. Шеонна отодвинулась от брата, предусмотрительно спрятав револьвер.
– А что я должен был делать? Увести Алессу в Чащу? Но разве твой отец не нацепил на нее свой чертов поводок и не бросился бы в погоню за камешком, который не давал ему покоя? Или надо было прийти к вам и все рассказать? И вы, людишки, поверили бы мне на слово и не попытались бы прикончить на месте?
Эспер медленно поднялся на лапы, угрожающе вытянувшись во весь свой внушительный рост, и окинул Шейна безразличным взглядом.
– Не тебе, человек, обвинять меня в том, какие тайны я храню и какой выбор делаю.
– Хватит! – не выдержала Шеонна, встав между братом и зверем.
– Из-за них наш отец мертв! – зло прорычал Шейн в лицо сестре.
– Наш отец помешался на неподвластной ему магии, как в прошлом – его отец. Он радовался, когда Артур не смог открыть двери в Сильм, и держал Алессу словно приманку, прикрываясь добродетельностью, а сам готов был в любую минуту пожертвовать ей. Он ждал, что за кристаллом явятся, – и дождался! Поэтому не смей винить Алессу в его смерти. Не смей винить за тайны и за страх – в первую очередь перед тобой.
Шеонна ткнула брата пальцем в грудь. Шейн зло фыркнул, бросил на меня мимолетный испепеляющий взгляд и, взмахнув полами черного плаща, отошел к берегу ручья, многозначительно повернувшись к нам спиной. Подруга обиженно скрестила руки и плюхнулась обратно на траву.
В очередной раз на поляне воцарилась удушающая тишина. Но, как и прежде, спустя несколько минут Шеонна нарушила ее первой. Поворошив палкой угли, она задумчиво пробормотала:
– Я всегда думала, что шинда – это миф. Кажется, даже Элья никогда в них не верила. Она поведала мне много историй о тамиру, которые не были похожи на те, что хранились в городских библиотеках, и за которые люди могли отрезать ей язык. Но ее сказки о шинда никогда не отличались от тех, что рассказывали горожане своим детям.
Эспер, вновь растянувшийся за моей спиной, назидательно пояснил:
– Люди сложили о нас множество легенд, но мы всегда оставались для вас реальностью. Далекой, загнанной в Чащу, но все же реальностью. Мы всегда были на виду: выли в сердце леса, рысью пробегали на горизонте возле пустынных пашен. Но шинда… Проклятие ведьм заточило их на очень далеких берегах, загнало под землю – и со временем люди стерли их из воспоминаний, превратили в страшную детскую сказку. Но шинда реальны, как и все мы. И все это время они копили свои силы и злость. Однажды я слышал их историю, но отказался поверить словам, произнесенным устами ребенка.