– Но почему они объявились именно сейчас? Как сумели освободиться от ведьмовского проклятия?
– Проклятие больше не имеет над нами власти.
Шеонна удивленно ахнула:
– Так вот почему у вас двоих нет клейма!
– Его нет только у меня, – поправил ее Эспер.
Шеонна недоверчиво нахмурилась и окинула Ария изучающим взглядом. Тамиру деловито расправил плечи, демонстрируя себя, но клеймо так и не проявилось.
– Как давно вы свободны от проклятия? – подруга вновь переключила внимание на Эспера.
– Тринадцать лет.
Шеонна удивленно присвистнула:
– Так долго… – Она задумчиво покачала головой. – А шинда? Зачем им кристалл Алессы?
– Я не знаю, – устало ответил тамиру, уронив массивную голову на лапы. – Поэтому нам и нужны ведьмы: они должны знать больше о чудовищах, которых породили.
– Самоубийство, – подал голос Арий, в очередной раз недовольно насупившись. – Если однажды тебе встретилась ведьма, которая не обезглавила тебя при первой же возможности, это не значит, что в будущем она или ее сестры не воспользуются шансом.
Ночью не спал никто.
Мой сон отпугивали тревожные мысли. Шейн не осмелился сомкнуть глаза в опасной близости от заклятых врагов. Опершись спиной на широкий древесный ствол, он неотрывно следил за Эспером. Зверь же, игнорируя колючие взгляды, мирно дремал за моей спиной. Подражая брату, Арий лениво вытянулся на мягкой траве, положил руки под голову и беспечно закрыл глаза. Шеонна клевала носом у костра, но каждый раз, когда сон пытался овладеть ей, вздрагивала и встревоженно поглядывала на Шейна.
Сквозь яркие всполохи огня, тянущиеся к небу, я любовалась истинными глазами подруги – глазами Зверя, как сказали бы люди. Радужка сияла золотом, в котором плясали маленькие искры, а от по-кошачьи заостренных уголков тянулась призрачная желтоватая дымка. Это выглядело одновременно пугающе и завораживающе.
Будто почувствовав на себе мой зачарованный взгляд, Шеонна повернулась, и я смущенно опустила голову, уставившись на свои руки.
Ладони обвивали новые темно-синие повязки. Спасти предыдущие хлопковые ленты не удалось – темная кровь Ария намертво въелась в ткань, и после небольшой потасовки тамиру заставил меня бросить их в огонь. К счастью, Шеонна позаботилась о запасных – они нашлись на дне ее, казалось, безразмерной дорожной сумки.
Мой взгляд блуждал по золотистому кружевному узору на синем шелке. Меня то укутывало умиротворение – мысли о женщине, создавшей эту вещь, оказались той самой тихой гаванью в бушующем море воспоминаний последних дней, – то затапливала безграничная тоска. Вдруг мы больше никогда не увидимся?
Неожиданно по сердцу холодными когтями резанул стыд: я ведь даже не попрощалась, не обняла Элью в последний раз, не извинилась перед ней за боль, которую ей пришлось из-за меня вынести. Вместо этого я трусливо повернулась к ней спиной, боясь в последний раз взглянуть в теплые изумрудные глаза.
Я вжалась в мягкий бок Эспера и запрокинула голову. Сквозь раскидистые лапы деревьев и прорехи в черных тучах выглядывали редкие звезды. Хотя тамиру дремал, мое вторжение в его мысли не осталось незамеченным. Зверь возмущенно рыкнул, но не оттолкнул, позволив еще немного побродить по уголкам своей памяти.
Ветви ежевики мягко отпружинили, когда на них что-то приземлилось. Маленькие, но острые шипы неприятно кольнули в спину и оцарапали кошачьи уши, вырвав тамиру из сна. Где-то над головой противно скрипел альм, но зверь не видел ни его, ни голубого неба в просветах зеленой листвы: нечто, свалившееся на куст, укрыло рыжего кота тенью. Пахло Странницей. Что бы это ни было, оно точно принадлежало ей. Вскоре она сама спустилась в сад и устроила, как показалось тамиру, ожесточенную борьбу с кустарником. Получив несколько тычков в ребра, зверь попытался выбраться из убежища, которое еще недавно казалось самым надежным в саду, но только привлек к себе нежелательное внимание.
– Кис-кис.
В переплетении ветвей показались горящие любопытством глаза девушки. Тамиру припал к земле, попятился, но шипастые ветви преградили путь, исколов задние лапы.
– Что ты там делаешь?
Он уловил чужой запах незадолго до того, как увидел ноги, обутые в мягкие истертые сандалии, – ноги взрослого человека, родившегося в Гехейне, а значит, не такого наивного и несведущего о природе тамиру, как эта Странница.
– Там была кошка!
Женщина опустилась на колени перед кустом.
Тамиру ощетинился, готовый броситься вперед раньше, чем служанка вздумает поднять тревогу, – он уже представил, как вцепится в ее лицо, исполосует щеки когтями и умчится прочь, оставив ее безумно визжать на всю округу. Но, увидев рыжего кота, женщина лишь тепло улыбнулась. Встретившись с ней взглядом, зверь невольно подался вперед – ошибка, которая могла стоить жизни любому тамиру. В свои годы он уже многое знал об ошибках, но позволил себе совершить самую непростительную: потерять бдительность, утонув в глазах человеческой женщины – изумрудных, сияющих, словно чистый кристалл, и безмерно мудрых. Тамиру очень давно не видел таких глаз.
Его сердце сжалось от тоски.
– У нас нет кошек, Алесса, – ободряюще произнесла женщина, поднявшись на ноги.
Служанка увела Странницу в дом, и вместе с ней зверя покинули болезненные воспоминания.
Отрывки недавнего прошлого сменялись, словно кадры старой кинопленки. Я наблюдала за тем, как Эспер изучал замок, как бродил по городским крышам, ловя обрывки чужих разговоров, как следил за братом с высоких ветвей. Я проносилась сквозь эти видения, жадно цепляясь лишь за те, в которых мелькало лицо Эльи.
С того самого дня она стала приносить ему еду. Оставляла куски мяса у лестницы, ведущей в подвал, и издали подглядывала за зверем. Тамиру не нуждался в этой пище. Зверь не голодал – он умел охотиться, а сад кишел птицами и белками. Но он все равно приходил каждый раз, когда чуял запах ее стряпни. Принюхивался к пище, которую не собирался есть, – как самый обычный изголодавшийся кот. Он подыгрывал, потому что очень хотел доверять этой женщине, и радость согревала его тело, когда он не чувствовал в пище яд.
Тамиру театрально обнюхивал угощение, краем глаза наблюдая за служанкой, затаившейся в дверях кухни. Этот спектакль он разыгрывал уже на протяжении нескольких дней.
Но сегодня что-то изменилось.
Служанка набралась храбрости, поднялась по лестнице – медленно, боясь спугнуть кота резким движением, – и присела на верхнюю ступеньку. Тамиру замер.
– Какой ты красивый, – с теплой улыбкой проворковала женщина и подняла мечтательный взгляд к темнеющему небу, на котором уже зажглись первые звезды. – Я не видела кошек с тех самых пор, как покинула Ксаафанию. На болотах твои сородичи обитали в каждом доме, в котором их могли прокормить, или бродяжничали на улицах Вереста и Несса – земля там твердая, и мышей хоть отбавляй. Мы могли не бояться старых преданий, ведь ни один здравомыслящий тамиру не сунется во владения ведьм. Страх никогда не туманил разум ксаафанийцев, не вкладывал в их руки ножи, вынуждая истреблять неповинных домашних зверей. Но за пределами болот люди пугливы и страшны, особенно в стенах этого города.
Тамиру прижал уши и, схватив с миски ароматный кусочек мяса, умчался прочь. Именно так и поступил бы обычный кот – не тамиру.
Воспоминание растаяло во мраке, но сквозь него постепенно проступило другое: я увидела Элью и Шеонну, коротающих вечер за душевными беседами.
Вытянувшись на мягкой траве, рыжий кот наблюдал за людьми через подвальное окно. Сквозь стекло до него долетали обрывки чужих фраз. Рыжая девица болтала о сущих пустяках, и тамиру пропускал ее речи мимо ушей. Но когда говорила служанка, то он, наоборот, подавался вперед – осторожно, чтобы свет кристалла не выхватил из темноты его кошачью морду, – и прислушивался к мягкому голосу.
Вскоре женщины разошлись. Дверь на кухню распахнулась – прямоугольник яркого света очертил худощавый силуэт служанки. Она решительно поднялась по ступенькам и опустилась рядом со зверем. Рыжий кот с любопытством склонил голову набок.
– Ты ведь не причинишь вреда моим девочкам, тамиру? – вдруг заговорила служанка. Ее голос звучал твердо, но с губ не сходила дружелюбная мягкая улыбка.
Зверь удивленно навострил уши и напружинился, но женщина лишь тихо усмехнулась.
– Ты украл свои глаза у змея, а вовсе не у кошки, – пояснила она свою догадку.
Я не успела обдумать увиденное: меня подхватило течением воспоминаний Эспера, и перед глазами предстала новая картина.
Придерживая холщовую сумку, так и норовившую соскользнуть с плеча, Странница сбежала по лестнице и направилась к воротам. Тамиру неотрывно следил за ней с дерева. Вина переполняла крошечное кошачье сердце, грозя выплеснуться за пределы стен, которыми зверь окружил свой разум. Он должен был увести Странницу и своего брата из этого города, пока не стало слишком поздно – пока их не нашли ни древние проклятые существа, ни Король. Он должен был защитить их любой ценой. Но, ощущая радость, заполнившую каждый уголок девичьей души, тамиру побоялся вновь ее огорчить и так скоро напомнить хрупкому человеку о боли.
Он решил дать ей еще один день.
Один день, чтобы она смогла в последний раз насладиться теплом нового дома и улыбками дорогих людей.
Один день, за который не должно случиться ничего плохого.
А потом он уведет ее и брата прочь из Эллора – в лесную чащу, свой дикий мир, который считал безопасным.
Рыжий кот напружился и уже приготовился прыгнуть на стену, когда его окликнул знакомый ласковый голос:
– Тамиру!
Служанка наблюдала за ним с дорожки.
– Я рада, что ты вернулся, – сообщила она. – Но прошу, не оставляй ее больше. Однажды она уже потеряла родных и не заслужи