вает этой боли.
Я вынырнула из воспоминаний тамиру, захлопнув за собой все двери: видеть нежный заботливый взгляд служанки было невыносимо. Она понимала меня больше, чем я думала. Знала о нашей с Эспером Связи и хранила ее в тайне, оберегая нас от людского гнева.
Мне уже не хватало Эльи.
Подняв голову к небу и ища успокоение в тусклых звездах, я пыталась сдержать подступавшие слезы.
Вдруг мое внимание привлекло серое пятно, отделившееся от толстой сосновой ветки. Оно медленно приближалось, покачиваясь от дуновений легкого ветерка. Я заинтересованно следила за его движением, но внезапно яркий всполох костра выхватил из темноты испещренный трещинами человеческий череп, изо рта которого ко мне тянулись длинные мохнатые лапы.
Меня пронзил леденящий ужас. Из горла вырвался истошный крик.
Друзья вскочили на ноги. Проснувшийся Эспер стремительным ударом могучей лапы сбил паука в тот самый миг, когда тот, отцепившись от своей толстой паутины, полетел вниз. Существо с хрустом отлетело в сторону, но тут же резво подпрыгнуло и с невероятной прытью бросилось на тамиру. Эспер равнодушно прижал его лапой. На землю брызнула зловонная зеленая кровь.
Раздался тихий шлепок – еще один паук приземлился рядом со мной.
Кракты.
Я читала об этих существах в одной из библиотечных книг: крупные, размером с упитанную кошку, пауки наводили ужас на фермеров и нападали на скот. Они вылуплялись в гнездах из обглоданных костей, которые в будущем становились им самой надежной защитой, подобно панцирю или доспеху.
Но никакие картинки с пожелтевших от времени страниц не могли передать ужас и тошнотворное отвращение, которые на самом деле вселяли эти твари – черные мохнатые пауки с острыми, будто клинки, жвалами и звериными, а иногда и человеческими костями, примотанными к брюху прочной серебряной паутиной.
И еще этот режущий уши скрежет, который они издавали…
Подоспевший на помощь Арий ударил по кракту палкой и отогнал прочь. Паук гневно заскрежетал, ощетинив острые жвала, но его постигла та же участь, что и собрата: он пал под тяжелой лапой Эспера.
В траве зашелестели новые твари – у одного из них к спине был примотан лошадиный череп.
– Я же говорил тебе про полынь и еловые ветки! – прикрикнул Арий на Шеонну.
– Если ты знал, что рядом логово этих тварей, то почему сам не позаботился о защите? – раздраженно бросила в ответ девушка. Несмотря на отблеск страха в широко распахнутых глазах, ее голос звучал твердо.
– Я думал, ты хорошо знаешь эти места и в курсе, что пауки всегда крутятся у воды и тянутся на свет.
Эспер упорно давил пауков, прыгая на них, словно охотящийся в снегу лис, но мохнатых тварей не становилось меньше.
Прогремел выстрел, яркая вспышка осветила поляну. Кракт, свесившийся с паутины над головой тамиру, сорвался вниз и, мерзко пища в предсмертных судорогах, свернулся у лап волка. Шеонна, удивленно уставилась на мертвого паука, удерживая револьвер в дрожащей руке, – как оказалось, из него подруга стреляла лучше, чем из лука. Или Эспер сохранил собственные уши благодаря чуду.
Но думать над этим не было времени.
Я выхватила из костра длинную обуглившуюся ветку и взмахнула ею перед мордой кракта, подкравшегося к Шеонне из темноты, – это был тот самый, с лошадиным черепом на спине. Паук угрожающе заклекотал, щелкая жвалами, но метко пущенная Шейном стрела, попав в пустую лошадиную глазницу, пронзила мягкую тушу твари. Кракт рухнул наземь, поджав лапки. Второго монстра Шеонна ударила ногой и оглушила.
– Огонь их только привлекает! – сердито рявкнул Арий.
Он выхватил тлеющую палку из моих рук и отбросил в сторону.
– Здесь нельзя оставаться, мы их только злим! – воскликнул тамиру достаточно громко, чтобы все услышали.
Не медля больше ни секунды, Арий схватил меня за запястье и потащил в окутанную тьмой чащу – поляна за нашими спинами кишела пауками, стянувшимися к костру, словно мотыльки. Шеонна и Шейн поспешили за нами – подруга в последний момент успела подцепить свою сумку, вырвав ее из лап кракта. Эспер бежал последним, добивая пауков, которые решились на преследование.
Мы не останавливались до тех пор, пока небо не побледнело в лучах восходящего солнца.
Утренний холод пробирал до костей. Я плотнее закуталась в вязаную кофту, найденную в сумке Шеонны: не по размеру большая, когда-то принадлежавшая Элье, она даже пахла как служанка – корицей и печеными яблоками.
– Мы возвращаемся, – заявил Шейн сестре тоном, не терпящим возражений, когда мы перевели дух. – Дальше наши пути расходятся. Об Алессе позаботятся ее звери.
Он смерил меня брезгливым взглядом, не выдержав которого я демонстративно отвернулась.
– Нет, – отрезала Шеонна, рубанув рукой воздух. – Мы не можем их сейчас оставить. Ты забыл, но один из, как ты выразился, зверей ранен. На пути в Варрейн им может понадобиться наша помощь. – Арий оскорбленно вскинул брови, но промолчал. – Если хочешь – возвращайся, – продолжила Шеонна. – А я вернусь только тогда, когда буду уверена, что Алесса в безопасности.
От ее слов меня наполнила радость. Подруга поправила лук за плечом, горделиво вскинула голову и прошла мимо нас, не давая Шейну возможности остановить себя. Сокрушенно вздохнув, парень последовал за сестрой, и оставшуюся часть дороги я слушала их перепалку, эхом разносящуюся по округе.
Эспер вел нас дикими звериными тропами, поросшими высокой травой и колючими кустарниками. По его словам, этот путь был более коротким и безопасным, чем торговый тракт, на котором крупного волка могли заприметить в любой момент – менять облик рядом с Шейном зверь отказывался. Но густая растительность и неровность лесных дорог только замедляли нас. Мы шли весь день, а окружающий пейзаж практически не менялся, лишь острый пик одинокой горы все сильнее возвышался над горизонтом. Шейн недоверчиво предположил, что тамиру ведет нас в ловушку. Шеонна осадила брата, но я успела поймать на себе ее взволнованный взгляд.
– К завтрашнему вечеру мы доберемся до города, – спокойно сообщил Эспер и повел ухом в сторону парня, словно отгоняя надоедливую муху.
Вечером мы разбили лагерь у подножия пологого холма, на этот раз не забыв о полыни и еловых ветвях в костре. А на следующее утро вышли на широкую прогалину, словно разрубившую лес надвое, и продвигались уже быстрее, несмотря на накопившуюся усталость и боль в ногах.
В воздухе ощущалась жизнь. Солнце согревало наши спины, птицы щебетали над головами. Шеонна, утомившись от долгого пути, развлекала себя, донимая тамиру. Выросшая на правдивых историях Эльи, подруга многое знала о волках, но все равно засыпала Ария и Эспера глупыми вопросами, ответы на которые ей не были нужны – она просто надеялась, что честность тамиру пробьет стену ненависти, которую выстроил Шейн, и поможет ему иначе взглянуть на этих существ.
Вот только Эспер не оценил подобной любознательности – он ушел далеко вперед, оставив брата в одиночку отвечать на вопросы.
– Нет, мы не высасываем память и душу из человека вместе с кровью, – тяжело вздохнул Арий и кивнул в мою сторону. – Разве она похожа на бездушное растение?
Шеонна окинула меня внимательным взглядом, словно действительно пыталась разглядеть во мне какие-то признаки слабоумия. Я возмущенно нахмурилась, чем вызвала тихий смешок подруги.
Тамиру тем временем продолжал:
– Мы действительно пьем кровь, чтобы перенять какие-то черты: цвет шерсти, форму тела, остроту зрения и нюха. Но даже одна капля крови порождает одностороннюю Связь с этим существом: мы чувствуем его эмоции и слышим мысли, но не впитываем память – и уж точно не отнимаем ее. Поэтому ни один тамиру никогда не сможет причинить вреда существу, чью кровь попробовал. – Арий на мгновение смолк, задумчиво пнув камешек. – Это словно убивать самого себя – вонзать клыки в плоть существа и чувствовать его агонию как собственную.
– А в наших сказках… – начала Шеонна, но тамиру резко ее перебил:
– Ваши сказки лживы, как и ваши маги! Когда-то люди пытались овладеть силой нашего народа: желали вытягивать воспоминания из крови и создавать нерушимые Связи. Но все ритуалы приводили к тому, что кровавая магия отнимала у человека всё: память, рассудок и, может быть, душу, оставляя лишь пустую оболочку. Люди причинили своим же собратьям много вреда, но приписали эти «заслуги» нам – ненавистному всем народу, который не мог за себя постоять.
– Где настоящий Арий Эрвор?
Меня пробрала дрожь от ледяного тона Шейна. Он шагал позади нас и не сводил колючего взгляда с тамиру. Тот ответил, не обернувшись:
– Умер десять лет назад – вместе с остальными детьми Майрона Эрвора. Если ты забыл, все они были отравлены людьми, – последнее слово Арий пренебрежительно выплюнул.
– Все, кроме чудом выжившего бастарда, – скривился Шейн, пропустив замечание тамиру мимо ушей. – Почему именно он?
– Арий единственный, кто был близок мне по возрасту. – Тамиру бесстрастно пожал плечами.
От Эспера я уже знала, что тамиру способны принимать лишь тот облик, который соответствует их истинному возрасту: если взрослый зверь вкусит кровь ребенка, то он никогда не сможет примерить его юное лицо – хотя без труда воссоздаст его взрослую копию.
Но до этого дня я никогда не задумывалась над возрастом братьев.
Я с любопытством разглядывала точеный профиль Ария, гадая, каким сейчас мог бы быть настоящий владелец этого имени: обладал бы он подобным хищным разрезом глаз или тонкими губами, уголки которых были тронуты лукавой улыбкой? И сколько своего в это лицо привнес тамиру?
В одном я была уверена: погибшему Арию Эрвору сейчас было бы чуть больше двадцати – ровно как и волку, отныне носящему его имя.
Если с Арием все было понятно, то вот звериная шкура Эспера совершенно не отражала количество прожитых им лет. Лишь по истинным размерам исполинского волка я могла догадываться, что с его рождения минуло минимум три десятка зим.