зверя на улице, а не в человеческом жилище.
Шейн действительно собирался оставить тамиру за дверью, но тот, спокойно вытерпев нападки парня, намекнул, что у лишенного крова зверя не останется иного выбора, кроме как поселиться со мной и Шеонной – и так как моя половина кровати уже занята Эспером, то Арию придется подвинуть Шеонну. Этой уловкой тамиру добился своего – получил в распоряжение крохотную комнатушку. Спальней назвать ее было сложно: помещение без окон больше походило на кладовую – но Арий счел это маленькой победой над Шейном и безмерно гордился собой.
Шейн же быстро переключил свое внимание на другие заботы: за те два дня, которые мы провели на постоялом дворе, он успел поругаться с Шеонной бесчисленное количество раз. Он настаивал на возвращении в Эллор, желая избавиться от компании ненавистных существ до того, как общение с тамиру закончится кровопролитием, но Шеонна отказывалась подчиниться.
– Я не уйду, пока не узнаю, куда Алесса направится дальше, – кричала подруга, раздраженно размахивая руками. – В отличие от тебя, я хочу быть уверена, что она будет в безопасности!
В ответ Шейн хмурился и крепко сжимал челюсти, сдерживая рвущиеся на волю эмоции. На несколько часов оставлял сестру в покое, а потом все повторялось. Иногда он срывался на Эспере, когда находил его в саду или в нашей комнате. Шейн пытался получить от него информацию, которую так жаждала узнать Шеонна. Но тамиру демонстративно отворачивался и хранил молчание.
У него не было ответов.
Своим сосредоточенным, задумчивым взглядом зверь мог обмануть кого угодно – но не меня: я чувствовала его сомнение и неуверенность. Он считал, что помочь нам способны лишь ведьмы, точнее – всего одна из них, лицо которой постоянно всплывало в его памяти, и к этим воспоминаниям примешивалась скорбь. Но Эспер не знал, где ее искать. Не знал, стоит ли нам рискнуть всем и отправиться за ней на болота; не знал, вернулась ли она в родные края или все еще неприкаянно бродит по миру. Поэтому тамиру не принимал никаких решений и просто ждал – словно был уверен, что боги вмешаются и укажут нам путь.
Вот только в Гехейне давно нет богов – одна Саит безмолвно ступает по земле и проводит души лишь по одной тропе, той, что ведет в ее царство.
Когда со второго этажа донеслись возмущенные возгласы Шеонны, от которых Кэрита подпрыгнула на месте, едва не выронив из рук графин с морковным соком, я второпях покончила с завтраком и выскользнула на улицу, прихватив вновь обретенный блокнот.
Рисование отвлекало от дурных мыслей, от ночных кошмаров и от ссор брата и сестры, после которых мое сердце разъедала жгучая вина, ведь именно я была этому причиной. Мне была приятна забота подруги, но я не могла отделаться от скребущего чувства, что, позволяя Шеонне заботиться обо мне, я порчу ее жизнь и отношения с братом – самым близким ей человеком во всем Гехейне. Но вместо того, чтобы поговорить с ними по душам, я трусливо пряталась.
Эспер, выбравшись через разбитое чердачное окно, затаился в пышной листве высокого дуба: в Варрейне, как и в Эллоре, не стоило терять бдительность и показываться на глаза людям.
Я мельком глянула в его сторону, убедилась, что с земли не видно рыжего хвоста, свесившегося с широкой ветки, и вновь погрузилась в рисование.
Под обломком грифельного карандаша, который Фрэн нашел для меня в своей мастерской, рождался мрачный лик шинда. Я с особой щепетильностью вырисовывала острые черты лица, словно пыталась навечно запереть Призрака на страницах блокнота, откуда он не сможет вырваться и вновь проникнуть в мои сны.
– Что, пташка, тоже решила сбежать от этих двоих?
Я оторвалась от блокнота, удивленно округлив глаза. Арий присел на корточки и поднял с травы один из моих рисунков – вырванные страницы с неудачными набросками лежали рядом, прижатые камнем. Несколько долгих секунд тамиру внимательно изучал мрачное лицо моего ночного гостя.
– Кто это? – спросил он, возвращая рисунок.
– Призрак из ночных кошмаров, – призналась я.
Арий нахмурился, меж бровей пролегла морщинка.
– И что эта женщина делает в твоих снах?
– Это мужчина, – поправила я, задумчиво разглядывая портрет.
В этом шинда действительно было что-то женственное: раскосые глаза, тонкий нос, изящная шея – лишь точеные скулы придавали мягким чертам резкость. Я небрежно скомкала листок, не желая смотреть на Призрака – даже на карандашном рисунке его взгляд леденил кровь.
– Он смотрит на меня из зеркал и пытается узнать, где я нахожусь, – пожаловалась я. Открыться Арию, к моему удивлению, оказалось очень легко. Он слушал с несвойственной ему серьезностью, без тени насмешки. – С того дня, как я попала в Гехейн, мне часто снится один и тот же кошмар: я бегу от кого-то по зеркальному лабиринту и вижу в отражении незнакомых людей. Но сегодня я увидела в нем этого шинда. И теперь я думаю: могут ли эти сны быть… реальными?
– Эти сны реальны, пташка, – сочувственно подтвердил Арий, его мрачный голос наполнил меня тревогой. – Так работает поисковая кровавая магия.
– Но Эспер сказал, что моя кровь… – испуганно пролепетала я, не найдя в себе сил закончить фразу.
Рыжий кот тут же показал нос из зеленой листвы, настороженно навострив уши.
– Для этого не нужна твоя кровь, – мягко, будто боясь напугать меня еще сильнее, возразил Арий. – Ритуал поиска берет плату с ищущего, поэтому найти тебя сложнее. Шинда приходится посещать слишком много чужих снов – и чем дальше ты от него находишься, тем сложнее ему попасть именно в твой. Если бы у этого шинда была твоя настоящая кровь, тебя бы уже нашли.
Арий вдруг переменился в лице, с завидной легкостью отбросив все тревоги, место которых тут же заняла беззаботность, и как ни в чем не бывало протянул мне руку.
– Пойдем, я покажу тебе Варрейн, – пригласил он. – На улицах этого города куда безопаснее, чем в твоих снах.
Захлопнув блокнот, я решительно потянулась к его ладони, но в тот момент, когда мои пальцы коснулись его, резко отдернула руку – будто от раскаленной печи. Удушающая тревога Эспера сковала мое тело, не позволяла мне выйти за пределы маленького сада. Тамиру боялся меня отпускать, боялся, что моя аура Странника все такая же яркая и сделает меня легкой добычей для шинда.
Чем отчаяннее я сопротивлялась Эсперу, пытаясь освободиться, – внешне наша борьба проявлялась лишь в сосредоточенных взглядах, – тем туже затягивалось кольцо его беспокойства. Я вдруг поняла, что теперь понимаю страх Ария перед Королем, который с такой же легкостью подавлял сознание тамиру, лишая их воли. Стоило этим мыслям возникнуть в моей голове, как Эспера кольнула обида: сравнение с Королем огорчило зверя, но он упорно продолжал удерживать меня на месте.
– Пташка, – позвал Арий, хмуро сведя брови.
Потупив взгляд, я изложила опасения Эспера – каждое слово давалось с большим трудом. Мне хотелось выйти за пределы постоялого двора, окунуться в шум города, затеряться в пестрой толпе. Но у меня не было сил противостоять Эсперу.
Губы Ария вытянулись в жесткую тонкую линию. Не поднимая взгляда на рыжего кота, затаившегося в ветвях над нашими головами, он твердо произнес:
– Брат, запирая ее в клетке, ты не защищаешь ее, а душишь. Тебе ли не знать, каково это – оказаться под затвором в собственном теле.
Слова Ария попали точно в цель, всколыхнув старые болезненные воспоминания Эспера. Тамиру недовольно закопошился в листве.
– Если шинда найдут ее, то не из-за безобидной вылазки в город, а оттого, что мы слишком засиделись на одном месте.
Арий схватил меня за руку и рывком поднял на ноги. Хватка Эспера ослабла и, будто ветхая привязь, неожиданно лопнула, позволив мне свободно двигаться.
– Пташку нужно учить летать над землями Гехейна, а не обламывать ей крылья, – нравоучительно добавил Арий. – Поэтому мы идем в город. Если ты так переживаешь, то можешь пойти с нами.
Эспер демонстративно повернулся к нам спиной, раздраженно дернув кончиком хвоста.
«Идите. Но не отдаляйтесь от меня слишком сильно. Если я хоть на секунду перестану тебя слышать, то мой брат поплатится своей шкурой. А я пока останусь здесь и прослежу, чтобы эти двое не спалили постоялый двор».
Я проговорила вслух наставление Эспера. Победоносно усмехнувшись, Арий распахнул ржавую калитку и увлек меня вглубь улицы.
Варрейн ничем не отличался от Эллора, разве что улицы здесь были более мрачными – островерхая гора отбрасывала на город тяжелую тень, из-за чего тусклым кристаллическим фонарям приходилось гореть круглыми сутками, – и настолько узкими, что груженая телега едва могла проехать, не зацепив какого-нибудь прохожего.
– Мне нужно отправить пару писем, – вдруг сообщил Арий.
Мы вышли на прямоугольную площадь, по обеим сторонам которой были развернуты торговые палатки – под цветастыми навесами продавали фрукты, пряности, пряжу и даже амулеты, не внушавшие особого доверия. В дальнем углу приютилось приземистое здание из серого кирпича: второй этаж чуть выступал над первым, и его стены украшали наклонные деревянные балки. На почте стоял такой же гвалт, что и на площади: у широкой, во всю стену, стойки посетитель ругался с почтальоном, размахивая перед его лицом вскрытым конвертом, в клетках за стойкой трепетали шелковыми крылышками зачарованные послания – как те, что господин Омьен посылал Элье, – а у противоположной стены, испещренной рунами и крошечными осколками Слез, люди общались с призраками, сотканными из бирюзового света.
Чудеса, обитавшие под крышей этого здания, привели меня в ни с чем не сравнимый детский восторг.
Придерживая свободной рукой клочок пергамента, норовящий свернуться в трубочку и вернуться в свою клетку, Арий нацарапал короткое послание и на пару секунд приложил палец к крошечной Слезе Эрии, вшитой в шелковую ленту, чтобы вложить в зачарованную вещицу образ человека, которого предстоит найти, и места, откуда стоит начать поиски.