После того как тамиру выпустил послание в открытое окно, мы продолжили изучать городские улицы.
Спустя пару часов, вдоволь нагулявшись – Варрейн оказался меньше, чем казался с вершины холма, – мы вышли на небольшую площадь, уложенную гладким красным кирпичом, в центре которой возвышался единственный в городе памятник. Древняя конструкция напоминала беседку: массивные колонны, украшенные барельефами в виде бескрылых драконов – в Гехейне эти существа, наверное, носили иное название, – поддерживали круглую крышу. Потолок и пол испещряли многочисленные мертвые руны.
«Язык Ольма, – подсказал мне Эспер. – К сожалению или к счастью, люди давно позабыли, как читать и использовать эти письмена».
На площади было шумно: кричали дети, устроившие шутливое состязание на палках, веселым хохотом взрывалась компания молодых ребят, отдыхающих на ступенях у памятника, пели барды, торговцы, перекрикивая друг друга, предлагали сладкую выпечку. Я была рада хоть ненадолго ощутить себя частью этой беззаботной жизни. Наблюдая за веселящимися горожанами – несколько пар пустились в пляс под задорный аккомпанемент лютни, – я не смогла сдержать счастливой улыбки. На краткий миг все мои тревоги отступили прочь.
С любопытством изучая сооружение из белого камня и наслаждаясь звуками города, я не заметила, что Арий растворился в толпе. Вскоре он вновь возник рядом и молча вложил в мои руки мягкий сверток.
Я удивленно провела пальцами по темно-синей отливающей перламутром ткани, нежной, будто прикосновение теплого ветерка.
Ведьмовской шелк.
Когда-то я читала, что эрчин, из которого изготавливают эту ткань, цветет на севере Ксаафанийских островов всего один день в году. Одежда, сшитая из его тонких нитей, получается невесомой, но невероятно прочной. Только избранным купцам хозяйки болот позволяют приобретать шелк у местных жителей, поэтому найти ведьмовскую ткань за пределами Ксаафании можно лишь в самых дорогих ателье и стоит она не меньше кошеля золота.
Я перевела на Ария изумленный взгляд.
Мы бежали из Эллора без гроша в кармане, нам нечем было заплатить за еду и ночлег, и в Варрейне мы жили только благодаря щедрости и снисходительности Шейна. Это лишь напоминало мне, что я все же стала той, кем боялась стать, лишившись покровительства господина Омьена, – обычной бродягой. У меня не было ни семьи, ни дома, где бы меня ждали, ни даже сбережений, на которые можно купить пищу. Все мои вещи – самодельный блокнот и то, что было на мне надето, – легкое платье до колен и мягкие потертые сандалии.
Признавать постыдность своего положения было страшно. Я успокаивала себя тем, что в нашей компании я такая не одна, и игнорировала тот факт, что в первый же день в Варрейне Арий каким-то чудом обзавелся новой одеждой и внушительной дорожной сумкой.
А теперь еще этот шелк…
Я развернула тканевый сверток. Это оказалась просторная дорожная накидка с капюшоном, темно-синего цвета, отороченная золотой нитью.
– Эта ткань способна скрыть любую магию. Может, и твою ауру Странника она спрячет от чужих глаз, – предположил Арий.
Я накинула плащ на плечи и потуже завязала золотой шнурок на шее – ведьмовской шелк приятно ласкал кожу.
– Откуда у тебя деньги? – выпалила я вместо благодарности.
Арий не обратил внимания на мой тон. Воровато оглядевшись по сторонам, он поднял с земли маленький плоский камешек и вложил его в мою руку. Раскрыв ладонь, я с удивлением обнаружила в ней золотую монету с отчеканенным ликом Велоры с одной стороны и ликом Анжа – с другой.
– Иллюзия, – потрясенно прошептала я и не сдержала веселого смешка. – Ты купил все это за обычные камни!
– Ты не злишься за мой обман? – Губы Ария растянулись в улыбке.
Я отрицательно покачала головой и ответила не задумываясь:
– Нет. До тех пор, пока ты обманываешь торговцев, а не меня.
Арий звонко рассмеялся. Мне еще никогда не доводилось слышать от него такой мягкий, искренний смех. Зачарованная переливами его голоса, я удивленно уставилась на тамиру, не в силах отвести взгляда от четко очерченных губ, изогнувшихся в улыбке, и от блестящих веселых глаз, которые не обжигали холодом, как прежде.
– Истинная дочь лиирит, – сквозь смех произнес Арий. – Жаль, что ты не унаследовала силу своего народа, вдвоем мы бы провернули пару прибыльных дел.
– А какой он, мой народ? – вопрос неожиданно сорвался с губ, вернув меня к действительности.
Я очень редко слышала о лиирит, никто и никогда не мог рассказать мне о них – об этом народе не слагали сказок. Поэтому я жадно цеплялась за любое упоминание.
Арий пожал плечами:
– О лиирит ходит много слухов, но никто не знает, какие из них правдивы. У Маретты есть сосед лиирит, знатный граф, между прочим, но даже дружба с ним не помогла ей узнать больше о его народе.
– Почему о них так мало известно?
Арий сел на освободившуюся ступеньку памятника, я последовала его примеру.
– Лиирит появились в Гехейне не так давно. Их забросило в наш мир во время Разлома. Когда Дархэльм оправился от катастрофы, Хранители Дверей наконец-то заметили чужаков, которые уже успели расселиться по империи и смешаться с ее жителями. Ведь их ничто не отличает от людей, кроме золотых глаз, а скрыть эту особенность достаточно легко. Попав под взор Хранителей, лиирит не захотели рассказывать о своем мире и показывать к нему дорогу, пожелав остаться в Гехейне. Многие до сих пор гадают, почему это произошло: лиирит хранят свой мир в тайне, потому что в нем заключена великая Сила или же потому что жизнь в нем была настолько ужасна, что чужаки с радостью скрылись от его гнета в Гехейне? Так или иначе, теперь лиирит – неотъемлемая часть нашего общества и самая загадочная. Они замкнуты и любят нагнать на себя таинственности. Но лично я уверен, что все слухи об их талантах преувеличены и все, что у них есть, – ловкость рук, никакой уникальной магии.
Мои плечи раздосадованно поникли.
До вечера оставалось еще несколько часов, а улица перед постоялым двором уже утопала в темноте. Лучи закатного солнца окрашивали золотом остроконечный пик, но с большим трудом проникали в город, заслоненный горой – она нависала над крышами, будто орлица, оберегающая гнездо.
Арий тут же исчез за дверью, а я задержалась на пороге. Мое внимание привлекли тихие шаркающие шаги. Из сада показалась сгорбленная фигура: Фрэн неспешно брел к дому, с трудом переставляя ноги, будто каждое движение отзывалось болью в его костях. Когда слабое тело подвело старика, я оказалась рядом и поддержала его под руку.
– С вами все хорошо? – встревоженно спросила я.
В этот момент меня пробрал страх: руки Фрэна оказались ледяными, а сам старик посмотрел на меня пустым взглядом, затянутым непроницаемой тьмой. Он внимательно изучал мое побледневшее лицо, и в его глазницах разгорался бирюзовый огонь.
Я уже видела этот безумный призрачный свет.
С моих губ сорвался испуганный крик. Оттолкнув мужчину, я бросилась в дом и захлопнула дверь перед жутким, искаженным от животной ярости лицом.
Кэрита, мурлыча под нос веселую мелодию, наводила порядок в главном зале: только что натертые полы блестели, стулья были задвинуты под обеденные столы, а сама хозяйка протирала длинную стойку. Увидев меня, женщина удивленно вскинула брови и открыла рот, чтобы что-то спросить, но не успела: Фрэн, а точнее, тварь, которая завладела его телом, с невероятной силой ударила в дверь.
Я отскочила в сторону, неспособная сдержать натиск. Дверь резко распахнулась, с глухим треском ударившись о стену, и на пороге возникло хищно скалящееся существо. С невероятной для старческого тела прытью оно бросилось вперед и сбило меня с ног. По залу пронесся испуганный крик Кэриты. Она подбежала к нам, но Фрэн грубо оттолкнул супругу – и та отлетела в сторону, словно ничего не весила. Женщина грузно приземлилась на лопатки, в ее взгляде застыл ужас: она смотрела в лицо своего мужа, но не узнавала его.
Правую руку пронзила электрическая боль: Сила Зверя рвалась на свободу. Дрожащими пальцами я потянулась к браслету. Все мое естество в этот момент кричало лишь о том, как сильно я хочу жить, не заботясь о цене, которую придется заплатить. Пусть стихия сровняет это место с землей и погребет под ней дикое существо, прожигающее меня призрачным огнем своих глаз. Но я не успела ничего сделать. Внезапно в морщинистых руках Фрэна сверкнула холодная сталь кинжала, лезвие молниеносно рассекло воздух и вонзилось в мое плечо. Я взывала от боли. Существо, завладевшее телом старика, вновь занесло оружие – на этот раз целясь мне в грудь. Заходясь в истошном крике, я крепко зажмурилась, будто тьма перед глазами могла уберечь от неминуемой гибели.
В этот самый момент Эспер в облике крупного пса кубарем скатился с лестницы и впился клыками в рукав старика, стаскивая его с меня. Тамиру не хватило времени, чтобы до конца сменить форму, и с нескрываемым ужасом я наблюдала, как стремительно формируется его задняя лапа, как новые мышцы и кожа нарастают поверх голой кости.
Существо взвыло от злости и выпустило кинжал. Я схватилась за деревянную рукоять и отползла в сторону. На лестнице послышался грохот – и в зал высыпали перепуганные друзья.
Из глотки Фрэна вырвалось нечеловеческое шипение, вокруг крючковатых пальцев сгустилась тьма, обретая форму заостренных когтей. Не заметив этого, Эспер бросился в атаку. Существо стремительно взмахнуло рукой, полоснув тамиру по морде, юрко проскочило мимо его клыков, увернулось от удара Шейна, саданув парня в бок, и вновь кинулось на меня. Ледяные пальцы сомкнулись на моей шее, другая рука потянулась к алому кристаллу. Хрипя и жадно хватая ртом воздух, я ударила кинжалом.
Я никогда не забуду то тошнотворное ощущение, с каким острое лезвие вгрызлось в человеческую плоть, выпустив горячую кровь, окропившую мое лицо.
Фрэн резко дернулся назад, вскочил на ноги и, слабо покачнувшись, схватился руками за горло. Я выронила кинжал, и звон, с которым лезвие коснулось пола, показался мне оглушительно громким. Кровь толчками покидала тело старика, пятная льняную рубаху и вычищенный до блеска пол. С губ Фрэна сорвался булькающий хрип, а вместе с ним изо рта выскользнула черная Тень. Ее полупрозрачные дымные щупальца потянулись к моим ногам, но, не достав до них, существо просочилось сквозь щели в полу и исчезло.