Нет!
Я вскочила на ноги, врезалась спиной в машину и уперлась взглядом в крючковатую Тень перед собой. Она стояла неподалеку, покачиваясь на тонких, словно веточки, ногах, и разглядывала меня с голодным любопытством. В такт биению моего истерзанного сердца в глазах Бездонного все ярче разгоралось бирюзовое пламя.
Ты не заставишь меня снова смотреть на это…
Бежать было некуда. Через несколько метров мир обрывался непроницаемой, стремительно стягивающейся чернотой, и вскоре не осталось ничего, кроме вечной тьмы, сквозь которую прорвался звонкий мамин смех.
Я скучаю.
И вновь я смотрю в ее золотые глаза, а мимо проносятся безликие деревья.
Ни один из виденных мною кошмаров не мог сравниться с той пыткой, которую подготовил для меня Бездонный. Я будто застряла на головокружительной карусели. Ее лихое вращение причиняло мне невыносимую душевную боль, без остатка выжимая все эмоции, оставляя после себя лишь пустоту и тянущую тоску.
В те короткие мгновения перед очередным погружением в прошлое, когда Тень позволяла насладиться глотком спокойной непроницаемой тьмы, я ощущала сладкий запах сырой земли и свежескошенной травы. Так пах Эспер. Иногда я даже чувствовала прикосновение мокрого кошачьего носа к моему пылающему от жара лбу. Мне отчаянно хотелось зарыться пальцами в мягкую шерсть тамиру, вновь обнять друга, спрятаться от призраков прошлого за несокрушимой стеной его разума. Я беспомощно тянулась к Эсперу, выкрикивала его имя в пустоту, а Бездонный ловил мои слова, будто бабочек, и ломал их сияющие надеждой крылья крючковатыми когтистыми пальцами.
Но однажды сквозь темноту вместе с запахом Эспера прорвался голос Ария. Его слова доносились будто из-под толщи воды и в то же время звучали четко, звонким эхом отзываясь в пустоте.
– Снова бросаешь меня? Почему ты всегда выбираешь человеческих детей?
– Потому что они беззащитны.
Слова давались Эсперу с трудом. Зверю не нравились ни этот разговор, ни то, к чему он вел, ни горькая усмешка на губах брата. Он вновь причинял боль родному существу, поэтому виновато отвел взгляд, не смея смотреть в льдистые глаза Ария.
Как и прежде, я оставалась слепой, лишенная сил разомкнуть тяжелые веки, но чувствовала все, что терзало Эспера.
Почему ты держишь меня здесь, а не среди кошмаров прошлого?
– А как же я? – неожиданно вспылил Арий. – Ты нужен мне, брат. Именно сейчас и сильнее, чем ты думаешь. Если ты уйдешь, то в следующий раз вряд ли найдешь меня живым.
Слова, брошенные братом в гневе, полоснули Эспера, будто острые когти, и глубоко вонзились в сердце. Тварь, нашедшая приют в моей голове, возликовала, вкусив горесть тамиру.
Нет, ты не посмеешь использовать меня, чтобы питаться его болью!
– Ты ненавидишь меня? Пытаешься наказать за мою ошибку, за то, что однажды я оступился? – голос Ария дрогнул, и сквозь звенящую злость проступило отчаяние.
– Нет. Но именно поэтому я надеюсь, что ты поймешь меня. Ты, как никто другой, знаешь, насколько хрупки люди.
С губ Ария слетел болезненный смешок.
– А еще я, как никто другой, знаю, насколько остры клыки Короля. Я уже ощущаю за спиной его зловонное дыхание, и если сейчас ты уйдешь, то его пасть сомкнется на моей шее.
Мучительная вина завладела душой Эспера. И в этот самый момент наша Связь обратилась против зверя. Бездонный запустил лапы в его разум, зарылся в мрачные мысли тамиру, ненасытно смакуя его болезненные переживания.
Тварь жадно тянулась к Эсперу. Моя боль уже не прельщала ее, и Тень ликовала, наслаждаясь новым вкусом. Осознав это, я собрала последние крупицы воли и с силой оттолкнулась от сознания тамиру, вновь падая в молчаливую тьму и утягивая за собой Бездонного.
Лучше ты разрушишь мою душу и уничтожишь меня, чем остаток жизни я проведу без Эспера. Одна.
Это был эгоизм, а вовсе не самопожертвование.
Закатное солнце заглядывало в панорамные окна, заливая палату теплым светом. Лучи растекались по кафельному полу, очерчивали силуэт молодой женщины, дремлющей в кресле у стены, играли в ее каштановых волосах и ласкали щеки, покрытые румянцем.
– Терри, – позвала я приглушенным тонким голосом.
Почему именно этот момент?
Тетя вздрогнула и сонно заозиралась по сторонам. Наконец она поймала мой недоумевающий взгляд, в ту же секунду оказалась у постели и сжала в руках мою маленькую забинтованную ладонь.
Терри разительно отличалась от моих родителей. Никому из них она не приходилась сестрой, но, сколько я себя помню, была неотъемлемой частью нашей семьи, надежной опорой для мамы и папы, а в будущем – для меня. Когда-то ее переполняла безудержная энергия, на пухлых губах светилась озорная улыбка, но исчезновение моих родителей навсегда погасило искорки радости, которые блестели в ее глазах.
Мне очень жаль.
Терри попыталась улыбнуться. В будущем я часто буду видеть эту улыбку – чуть растерянную, сочувственную, раздражающую до тошноты. Тетя не осознавала, какой жалкой и сломленной я ощущала себя рядом с ней, постоянно испытывая вину за ее разрушенную жизнь. Я была ребенком, которого она никогда не хотела, маленьким созданием на ее плечах, о котором она не умела заботиться. Но Терри старалась заменить мне родную мать, хотя я в этом совершенно не нуждалась. Моя мама не умерла, и мне не нужна была ее фальшивая копия.
По коридору эхом пронесся грохот. Откинув одеяло, я сползла на пол и неуверенно подошла к стеклянной перегородке. Медбратья, лишенные лиц, медленно толкали перед собой две металлические каталки, на которых под белыми простынями покоились тела. Внезапно ткань соскользнула – будто невидимая рука ухватила за уголок и мягко потянула. Прежде чем моему взору открылось мертвенно бледное родное лицо, я стремительно отвернулась.
Нет! Этого никогда не было. Их не нашли.
Свет, заливающий палату, утратил теплые краски. Холод пробирал до кончиков пальцев. Я подняла умоляющий взгляд на Терри, но на ее месте стояла Тень, разглядывая меня с молчаливым любопытством.
Тебе мало моей настоящей боли?
Казалось, я тону в черной вязкой воде, изредка выныривая, чтобы сделать глоток сухого воздуха. С каждым разом моя душа погружалась все глубже во мрак, разрушалась, шла трещинами, через которые утекали последние силы, а с ними – и тяга к жизни. Я уже не боролась с Тенью. Вновь и вновь оказываясь в той самой палате, я уже не отворачивалась от мертвых лиц родителей и обреченно смотрела в их пустые глаза. Где-то в глубине души мне хотелось кричать, бить кулаками по стеклу, но мои руки отяжелели и висели беспомощными плетями. Погружаясь в ужасные кошмары, которые рисовало воображение Бездонного, я молилась, чтобы эта пытка закончилась как можно скорее.
Выпей меня и позволь моей душе умереть.
В очередной раз вынырнув из непроницаемой тьмы, я обнаружила себя лежащей на жесткой кровати в маленькой комнатке с обвисшими по углам серыми обоями. Из окна в изголовье струился яркий дневной свет. Теплый весенний ветер задувал в приоткрытые створки, принося с собой деревенский гам: споры прохожих, кудахтанье кур, фырчанье лошадей.
Рядом, уткнувшись мокрым носом в мою шею, вытянулся рыжий кот.
Какую пытку ты придумал на этот раз?
Затаив дыхание, я запустила пальцы в густую кошачью шерсть.
Меня окутало блаженное спокойствие – Эспер был жив. Его бока плавно вздымались, под моей ладонью мерно стучало маленькое сердце. Облегченно выдохнув, я зарылась носом в его мягкий живот, наслаждаясь родным ароматом сырой земли и радуясь, что в этот раз Бездонный не заставляет меня смотреть на смерть друга.
Радость. Ты никогда не позволял мне ее чувствовать.
Я резко отстранилась от тамиру и оглядела комнату. Ласковое прикосновение солнца, спокойное дыхание Эспера и Ария, дремлющего в старом потертом кресле у стены напротив, жизнь, кипящая за окном, – все это выглядело слишком реалистичным для наваждения Бездонного.
– Эспер, – сипло позвала я.
Тамиру не откликнулся и даже не повел ухом, когда я легонько его потрясла.
«Эспер».
Я потянулась к его разуму, и меня объял липкий ужас: нас разделяла неприступная стена – черная и холодная, как Тень, сопровождающая мои кошмары.
Испуганно вскрикнув, я вскочила с кровати, но не устояла на ослабевших ногах и рухнула на пол.
– Алесса!
Разбуженный мной, Арий скатился с кресла и, схватив меня за плечи, встревоженно уставился в мои полные слез глаза. Дрожащей рукой я указала на Эспера. Страх запечатал мои губы, и я могла лишь жалобно всхлипывать.
– Эспер перетянул Бездонного в свой разум, – поникнув, пояснил Арий.
– Что? – Я замотала головой, не желая верить. – Нет! Нет, это не может быть правдой!
Пусть это просто окажется твоим самым худшим кошмаром. Прошу.
Я скользила затравленным взглядом по комнате, выискивая крючковатый, сотканный из тьмы силуэт Бездонного. Но его не было ни рядом со мной, ни в моей голове. Как не было и Эспера.
Нет…
С губ сорвался мучительный стон, в мгновение переросший в истерику. Я обхватила себя руками и в приступе боли согнулась пополам. Мне хотелось кричать, рвать на себе волосы, крушить от злости предметы, но все, что я могла, – это заливаться слезами и горестно выть. Арий прижал меня к своей груди и медленно покачивался, будто пытался убаюкать. Мои ногти глубоко впились в его руку, но тамиру лишь крепче сомкнул объятия, нашептывая на ухо слова утешения.
«Вернись ко мне, Эспер».
Я тщетно билась о стену, возведенную Бездонным, пытаясь разбить ее или разбиться самой.
Девочка, которая не боялась Теней
207 год со дня Разлома
20-й день одиннадцатого звена
Огонь жадно пожирал старые поленья. Извивающееся пламя нетерпеливо лизало кирпичную кладку и кованую решетку камина, готовое в любой момент вырваться на свободу, вгрызться в зеленый ворсистый ковер и десятками пылающих птиц разлететься по комнате. Но сидевшая напротив девочка держала Стихию в узде.